Наваждение

– А вот я не опущусь до его уровня. – Деклан убрал ружье и извлек длинный нож. – Ладур! Я жду.

– Ха! Да ты, верно, дурак. Я отлично владею ножом!

– Я также. – Деклан не ждал пощады и не собирался щадить Адриена.

На мгновение все замерло без звука под ослепительным солнечным сиянием. Вверху легкими кругами парил орел, а внизу, под ногами у Кэтрин, молнией проскочила ящерица.

Нож Адриена блеснул на солнце, и он бросился на Деклана. Тот увернулся и нанес ответный удар. Адриен отступил, по его щеке заструилась кровь.

– Первый удар за мной. Не хочешь его вернуть? – Деклан поиграл своим ножом.

Вместо ответа Адриен взревел и бросился вперед. Деклан подставил подножку, и они кубарем покатились по мокрой земле. Но вот Адриену удалось оказаться наверху, он изо всей силы сжал правое запястье Деклана и выворачивал его до тех пор, пока хватка его пальцев не ослабла. Адриен зарычал от удовлетворения, он навис над Декланом, и его нож дюйм за дюймом приближался к его глотке.

Острие уже коснулось яремной вены, как вдруг Деклан вывернулся, воспользовавшись минутным замешательством Адриена. В тот же миг его пальцы сомкнулись на горле врага, и Адриену тоже пришлось бросить нож: он обеими руками вцепился в эти железные пальцы, чтобы ослабить их хватку. Оба мужчины поскользнулись и упали в грязь рядом с краем болота.

Адриену удалось освободиться, вскочить на ноги и попытаться нанести боковой удар правой рукой, но Деклан перехватил левой. Они сражались теперь на самом урезе воды, и Кэтрин замерла без звука, глядя, с какой жестокостью один крушит другого. Вот Деклан поскользнулся, его нога торопливо зашарила в поисках опоры. Адриен попытался нанести очередной мощный удар, но Деклан уклонился.

Стремительный и ловкий, как атакующая гремучая змея, Адриен восстановил равновесие и подхватил свой нож, блестевший сталью на траве. Он уже занес его над Декланом, но тут прогремел выстрел. Адриен скрючился, попятился, вцепившись рукою в плечо, и рухнул в воду.

Из-за угла хижины выступил Хэл, медленно опуская ружье.

Адриен показался на поверхности, бешено молотя руками по воде и вопя:

– Вытащите меня!

Он поплыл к мосткам, в то время как на противоположном краю заводи ожило то, что можно было принять за плавучие коряги. Зубастые морды задрались вверх, могучие хвосты забили так, что заводь стала походить на котел с кипящей водой. Хэл выпустил пару зарядов в пришедшую в движение массу аллигаторов, ринувшихся в погоню за человеком, в то время как Деклан, распластавшись на разваливающихся мостках, протянул Адриену руку, однако не сразу позволил ухватиться за нее.

– Я хочу, чтобы ты поклялся не беспокоить впредь Кэтрин, – мрачно потребовал он.

– Пошел ты ко всем чертям, – вырвалось у Адриена.

– Откажись, или я скормлю тебя аллигаторам.

– Ну, ладно! Обещаю. А теперь вытащи меня из этого ада!

Деклан с Хэлом едва успели выхватить его из воды: в дюйме от его ног хлопнули огромные челюсти хищника. Адриен распростерся на грязных досках без единого движения, из его щеки и плеча сочилась кровь.

Она болела много дней. У нее развилась сильнейшая лихорадка, и она не могла справиться с ней, пока из организма не вышли все до последнего яды, которыми опаивала ее Элиза. Все то время, пока она была в беспамятстве, Филлис преданно ухаживала за нею.

Но вот в одно прекрасное утро она проснулась в ясном сознании, слабая, как котенок, однако снова ставшая сама собой. К ней вернулась память, и она тут же принялась расспрашивать Филлис, которая в конце концов побежала звать Седрика. Он тут же явился, одетый в прогулочное платье: несмотря на то что он вполне доверял Хэлу Даггану, ему хотелось самому объехать плантацию и убедиться, что все в порядке.

– Наверное, вам хочется знать, что произошло за то время, что вы были прикованы к постели? – начал он, устраиваясь поудобнее в кресле и подкрепляясь кофе, стоявшим на подносе с ее завтраком.

Кэтрин была ужасно бледна, вокруг глаз залегли синие круги, волосы разметались по подушке. Она, конечно, ужасно исхудала, и ее плечи сейчас больше походили на плечи ребенка. С сожалением поглядев на нее, Седрик приступил к рассказу:

– Я не думаю, что вам хотелось бы доводить это дело до конца?

– Совершенно верно, дядя. Я была бы только рада поскорее забыть эти ужасы. Достаточно и того горя, что уже причинили людям. Пусть на этом оно закончится.

И он рассказал ей все, заполняя бреши в ее памяти, которые причиняли ей беспокойство. Когда Деклан с Хэлом вернулись тревожным утром в «Край Света» и привезли с собою бесчувственную Кэтрин и раненого Адриена, было решено для ее же пользы не давать делу дальнейший ход. Седрик приказал всем, кто был в этом замешан, собраться в библиотеке, где в довольно суровых выражениях изложил свою точку зрения: не желая подвергать свою подопечную дальнейшим стрессам, он готов не поднимать шума вокруг обстоятельств смерти Керригана и попыток Ладуров силой принудить Кэтрин к браку. Взамен он потребовал, чтобы впредь ни Адриен, ни мадам Ладур, ни Элиза, ни Уоррен не смели беспокоить Кэтрин. В то же время Деклан до полусмерти запугал Джеффа с Феликсом, пообещав им вырвать язык, если они сболтнут лишнего.

Седрик отпустил на все четыре стороны Деламара и посоветовал Пейру впредь быть более разборчивым при выборе клиентов. Отец Бювье ухитрился исчезнуть без следа. Мадам, которую волновало лишь состояние ее чада, удалилась со всею возможной поспешностью, дабы обратиться в Новом Орлеане к услугам собственного врача. Но, несмотря на все искусство этого эскулапа, совершенная красота Адриена понесла невосполнимый урон. До конца дней своих он будет носить метку, оставленную клинком Деклана.

По щекам Кэтрин медленно текли слезы. Ее сердце ныло, словно открытая рана. Адриен оказался таким лицемером. Она любила его со всей силой и нежностью первой любви, но это ничего не значило для него.

Но были и другие вещи, которые она не могла понять.

– Вы говорите, что Элизу с Уорреном связывали отношения инцеста? И Керриган овладел ею, когда она была ребенком? – На Седрика смотрела пара недоуменных глаз. – Вы не могли бы объяснить мне это?

Седрик сделал все, что мог, то и дело запинаясь и путаясь в словах и ото всей души сожалея, что здесь нет сейчас его Фени.

– Значит ли это, что Керриган был плохим? – наконец спросила Кэтрин. – Как это печально, ведь я уважала его. Даже после того, как Марта рассказала про него и мадам, я извиняла его. Но изнасиловать маленькую девочку – это ужасно. Как я теперь смогу думать про него хорошо?

– Жизнь сложна, дитя, и окрашена не только в белый и черный цвета, как может показаться поначалу. В ней есть и серые зоны. Ни вы, ни я не сможем полностью разобраться в его поступках, в том числе и по отношению к Элизе. Да, некоторые вещи шокируют нас, и неспроста. А с другой стороны, вспомните, как он был верен своей клятве, в отношении вашего отца. Что есть вина? У меня нет ответа на этот вопрос…

– Марта отзывалась о нем хорошо, и Хэл Дагган тоже. Это просто загадочно. – Кэтрин слишком устала, чтобы доискаться истины.

– Все хорошо, что хорошо кончается, моя милая, – заключил Седрик, пожимая ей ручку, которая так исхудала, что была похожа на алебастровую. – Оставим это прошлому. Вы скоро поправитесь и снова сможете радоваться жизни. У меня есть одна приятельница, с которой я был бы рад вас познакомить. Помните, я упоминал как-то про мадам Фени? Ну, хотя многие будут со мною не согласны, я все же считаю, что она – хорошая женщина и ее заботы помогут вам скорее поправиться. Вы позволите мне пригласить ее сюда?

– Конечно, дядя Седрик. – Ах, какое наслаждение доставляла ей ясность мысли, не замутненная расплывчатыми, дурманящими видениями. Она помнила, что Элиза отравляла ее своими снадобьями, – ах, какая предательница, сколько раз она твердила, что она – преданная подруга Кэтрин.

Спальня была полна света, утренний небосвод очистился от туч, лишь над вершинами деревьев кое-где висели клочья тумана да вился дымок от костра где-то на горизонте. Эта мирная картина чудесным образом сочеталась с голосами слуг на первом этаже, занятых своими обычными хлопотами. Такого покоя Кэтрин не ощущала с того дня, как ее подхватила буря страстей из-за Адриена.