Не бойся, ты со мной

Вилла Марселло располагалась недалеко от Сорренто, на вершине утеса, смотрящего на красивейший залив, в окружении холмов, по склонам которых росли виноградники и оливковые деревья. Виллу построили недавно, архитектор выбрал классический стиль, прекрасно гармонирующий с террасными садами.

Нина с восхищением озиралась по сторонам. Вдали сквозь дымку виднелись неясные очертания острова Капри, теплый летний воздух был насыщен ароматом морской соли и лимонов.

Она крепко прижимала к себе Джорджию, когда они под руку с Марком шли к террасе. Повсюду царила суматоха, звучали дружелюбные приветствия слуг. Лусия прошла вовнутрь, а к ним направилась маленькая пожилая итальянка.

– Добрый день, синьор Марселло, – поздоровалась она по-итальянски. – Ваш отец ждет вас в гостиной.

– Спасибо, Палома.

Темные глаза Паломы обратились к Нине, вместо ожидаемого холодного приема, к которому девушка себя готовила, последовали улыбки и слова восхищения.

– Добро пожаловать, синьора Марселло. Мой английский недостаточно хорош, но я попытаюсь быть вам в помощь.

– Вы очень добры, – ответила Нина и добавила по-итальянски: – Grazie.

Марк провел девушку в холл, их шаги гулко зазвучали по мраморным плитам. Швейцар ждал их у двери в салон и, едва они появились, открыл дверь.

Нина остановилась в двух шагах позади Марка, ее глаза беспокойно следили за человеком в инвалидном кресле.

– Папа. – Марк наклонился и расцеловал отца в обе щеки. – Как приятно видеть тебя.

Марк подтолкнул Нину вперед. Худые руки Вито Марселло вцепились в подлокотники.

– Папа, это Нина и твоя внучка, Джорджия.

Нина протянула руку, но старик проигнорировал ее жест. Не отрываясь, он смотрел на ребенка. Его глаза увлажнились, подбородок слегка дернулся, и он протянул шишковатую руку к девочке. Она захихикала, крошечные пальчики крепко ухватились за протянутую руку.

Нина едва подавила слезы, посадила ребенка на колени старика и отошла в сторону, делая вид, что заинтересовалась красивым видом из окна.

– Она похожа на Андре… и твою мать. – Вито говорил по-итальянски, голос его осип от нахлынувших чувств.

Нина увидела, как у Марка сжалось горло, словно он дышал с трудом.

– Да.

– Хоть раз ты сделал правильную вещь, Марк, – продолжил старик. – Знаю, ты не хотел бы связывать себя узами с такой женщиной, но скоро все закончится. Я нашел выход. Придет время, и мы заберем девочку у нее.

Нина почувствовала, как холодный пот выступил на плечах и потек по спине, но виду не подала.

– Папа, нам многое нужно обсудить, но не сейчас, – сказал Марк.

Вито насмешливо поджал губы.

– Думаешь, она понимает наш разговор? Ты дурак, Марк. Андре называл ее необразованной, пустоголовой шлюшкой. Она уже успела затащить тебя в постель?

Нина обернулась и увидела, как вспыхнуло у Марка лицо.

– Не забывай, что она сделала! – горячо продолжил Вито.

– Я не забыл, – ответил сын и взял ребенка на руки. – Джорджии нужно поменять памперс. Мы оставим тебя до ужина. – Он повернулся к Нине и перешел на английский: – Пойдем, нам нужно устроить девочку и переодеться.

Девушка протянула руку старику.

– Рада была познакомиться с вами, синьор Марселло.

Мужчина в кресле даже не повернулся в ее сторону.

– Папа, – позвал Марк.

Старик вздохнул и коротко пожал протянутую руку.

– Спасибо, что согласились привезти внучку. У меня мало времени. Она все, что осталось от Андре.

Нина часто заморгала, стараясь удержать слезы.

– Мне больно видеть, как вы страдаете.

– Вы ничего не знаете о страдании. – Вито резко откинулся в кресле.

Марк осторожно взял девушку под локоть и подтолкнул к двери.

– Прошу прощения за грубость отца, – сказал он, когда они вышли. – Он безутешен, – Марк запнулся, затем продолжил: – Андре был его любимцем.

Она остановилась на секунду и посмотрела на своего провожатого.

– Я понимаю, сейчас у вас трудные времена. Марк печально улыбнулся.

– Иногда мне очень интересно, как бы моя мама оценила тебя, – пробормотал он и указал на портрет на стене.

Нина шагнула вперед. С картины на нее смотрела красивая темноволосая женщина, ее бархатные темно-карие глаза источали энергию и жизнелюбие.

– Она очень красива.

– Мой отец никогда не простит мне, что я довел ее до смерти.

Нина тихо вскрикнула. Джорджия уткнулась Марку в грудь, цепляясь ручонками за рубашку.

– Я опоздал. Мы договорились встретиться, но я опоздал. – Лицо Марка болезненно скривилось. – Она переходила улицу, вдруг увидела меня и стала махать рукой… Мопед пронесся рядом, она отступила…

– О!

– Она не увидела мчавшуюся машину. И я тоже. Мама поднялась в воздух, как тряпичная кукла, и упала к моим ногам. – Он повернулся к портрету и горько вздохнул. – Если бы я пришел немного раньше…

– Нет! – Нина схватила его за руку. – Ты не должен себя винить!

Он осторожно высвободил руку и двинулся дальше.

– Ты не можешь изменить прошлое, Нина. Мы все иногда совершаем поступки, о которых позже жалеем.

Ей ли не знать! Если бы она при первой встрече сказала правду, возможно, все прошло бы гладко. Марк ответственный человек, внимательный, добрый, отзывчивый. Может, он бы пожалел Нину и не забрал бы Джорджию. А теперь поздно…

– Марк?

Мужчина обернулся, девочка у него на руках уже уснула.

– Нина, это единственный путь осчастливить моего отца. Я знаю, как тебе трудно…

– Не трудно, – она осторожно коснулась его руки. – Я должна сделать это в память о твоем брате. В другой жизни, при других обстоятельствах он, возможно, с радостью бы принял Джорджию. Ты стал ей отцом, я… матерью. У нее будет достойное будущее.

– И ты счастлива? – спросил он.

Нина посмотрела на мирно посапывающего ребенка и улыбнулась.

– Я счастлива.

Они молча смотрели друг на друга. Нина не могла отвести глаз. Она знала, что за боль раздирает ему сердце. Разве не она сама страдала от вины за смерть матери? Ведь это она не сумела уберечь бедняжку от очередного запоя. Надо было навещать ее чаще, когда она лежала в клинике.

– Пойдем, – глубокий голос Марка нарушил молчание. – Лусия ждет.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Накормив и уложив Джорджию, Нина оставила ее на попечение Лусии и отправилась к себе в спальню.

Это была светлая, роскошно меблированная комната с огромной кроватью, с рядом разноцветных подушек и мягкими коврами. Одна дверь вела в ванную, другая – в спальню Марка.

Нина с трудом оторвала взгляд от величественного Везувия. Легкий ветерок шевелил занавески, принося с холмов аромат жимолости и апельсиновых цветов.

Раздался стук, дверь открылась. На пороге стоял Марк. Официальный костюм делал его выше и величественнее, белоснежная рубашка выгодно подчеркивала мягкую матовость оливковой кожи и темные глаза.

– Мой отец любит, когда одеваются к ужину, – объяснил он. – У тебя есть все необходимое?

– Да. – Девушка указала на платье, лежащее на кровати. – Извини, но я хотела убедиться, что Джорджия уснула.

– Я подожду в кабинете. Постучи, когда приготовишься к выходу.

Несколько минут спустя свежая, причесанная, облаченная в элегантное розовое платье Нина осторожно постучала в комнату Марка.

– Готова? – спросил он, окидывая девушку одобрительным взглядом.

– Да. – Она нерешительно улыбнулась.

Столовая поражала воображение. Хрустальные люстры и высокие зеркала создавали иллюзию безграничного пространства. Со стен, так же как и в сиднейском офисе, взирали бессмертные шедевры. Длинный обеденный стол был накрыт на три персоны. Посуда и столовые приборы сверкали и искрились в свете заходящего солнца, в центре возвышалась ваза со сладко благоухающими розами.

Вито Марселло занимал место во главе стола. Его темные глаза впились в Нину, едва она появилась на пороге.