Неистовое сердце

– Не хочешь ли ты сказать, что у тебя был любовник в Нью-Йорке?

– Я ничего не хочу тебе сказать. Что я делала в Нью-Йорке, тебя не касается. – Она резко отдернула голову и нагло посмотрела на него. – Кстати, почему ты думаешь, что любовник был только один? А может, у меня была целая дюжина.

– Вряд ли, Перчинка. – Джадд с улыбкой наклонился к ней, их лица были на одном уровне, она ощущала его теплое дыхание. – Вряд ли у тебя вообще были любовники в Нью-Йорке. – С этими словами Джадд протянул руку и еще раз провел пальцами по ее щеке, потом ласковые пальцы спустились к изгибу ключицы и задержались в ямочке на шее.

У Джинджер перехватило дыхание, а желудок сжался. Оттого что его теплое тело было так близко, ее собственное стало тяжелым и неподвижным. Джадд водил большим пальцем по ее шее, и от этого она впала в транс. Она хотела ответить ему, но во рту у нее пересохло. Она никак не могла вспомнить, о чем он ее спросил. Да и вообще, спрашивал ли он ее о чем-нибудь?

– Нет, я уверен, что у тебя не было мужчины, – продолжал он тихо, хриплым голосом. – Я читаю это в твоих глазах. Я чувствую твою невинность здесь. – Джадд положил руку на ее сердце, которое трепетало, словно пойманная и напуганная птица. Он быстро убрал руку и встал. – Кроме того, – продолжал он, – ни один мужчина в здравом уме не рискнет заниматься с тобой любовью. Разве что мазохист, которому будет даже приятно похвастаться ранами, нанесенными страстной дьяволицей в любовном пылу.

Истома, сковавшая Джинджер, тут же исчезла – так ломается хрупкая ветка в бурю.

– Не твоя забота, расцарапаю я своего партнера или нет. У тебя не появится возможности проверить это.

– Когда я обнимаю женщину, то хочу чувствовать нежность и податливость, а не колючки и шипы.

– Убирайся вон! – завопила Джинджер, пытаясь нащупать какой-нибудь предмет, который она могла бы бросить в него.

Ее рука наткнулась на стакан, стоящий на тумбочке. Джинджер схватила стакан, не заметив, что в нем вода, которая и выплеснулась на ее ночную рубаху. Джинджер пронзительно взвизгнула от удивления и ярости, а Джадд громко расхохотался.

– Почему в последнее время всякий раз, когда я тебя вижу, ты бываешь похожа на сумасшедшую мокрую курицу? – Он пошел к двери.

Его слова напомнили ей, как недостойно он с ней обошелся накануне, бросив ее в корыто для скота. С яростным воплем она швырнула в него стакан.

В мгновение ока Джадд оказался за дверью, закрыв ее в ту самую секунду, когда стакан долетел и глухо ударился об нее.

Джадд спускался по лестнице, упиваясь своим гневом. Это было такое чистое, простое чувство по сравнению с теми, которые он испытывал всего несколько мгновений назад.

Страсть… Как он мог чувствовать страсть к такой ведьме, как Джинджер? Как он мог мечтать о том, что ему даже не нравилось? Вот, например, он не любит шпинат, так он никогда и не захочет его…

Джадд вышел на крыльцо и вдохнул напоенный утренним ароматом воздух. Скоро прибудут рабочие. Горизонт уже окрасился в розовые и золотые тона. Значит, рассвет близок.

Джадд сел в старое кресло-качалку, в котором часто сиживал Том, встречая рассвет, но мысленно он все еще находился наверху, в спальне Джинджер. А вдруг Джинджер и вправду занималась любовью с каким-нибудь нью-йоркским пижоном? Задав себе этот вопрос, Джадд ощутил резкую боль под ложечкой, словно у него вытягивали кишки. Он обнимет ее и сотрет воспоминания обо всех прошлых мужчинах, выжжет клеймо, видное любому будущему мужчине…

Джадд в смятении потер руками лицо. Каким зельем она его опоила, чем приворожила, откуда у него такие безумные мысли?

Да он ни за что не свяжется с женщиной вроде Джинджер! С ней каждый день станет похож на четвертое июля[2] – сплошные фейерверки. Ему по душе женщины с мягким голосом и ровным характером, женщины, от которых пахнет не духами, а свежевыпеченным хлебом. Если уж он свяжется с женщиной, то с такой, как Аманда Уидерз, белокурая хозяйка кондитерской в городе. Джадд встречался с Амандой несколько месяцев и находил ее милой, нежной и спокойной. Удивительно, но он не мог точно вспомнить, почему перестал с ней видеться пару месяцев назад.

Джадд встал, услышав отдаленное урчание приближающихся комбайнов. Ему предстоит долгий день, и о чем ему сейчас меньше всего надо думать, так это о рыжей колдунье, чье тело обещает райское наслаждение, а вредный характер сулит адские муки.

Джинджер пальцем ноги выключила кран горячей воды – только эту, самую малую часть своего тела она решилась вынуть из горячей воды с благоухающими мыльными пузырьками. Однажды бабушка сказала ей: «Нет такой проблемы, которую нельзя растворить в хорошей горячей ванне». Придется ей, видно, отмокать целую неделю, чтобы только начать разбираться в хаосе, который царит у нее в голове.

Она спала так спокойно и видела во сне мужчину, который прикасался к ее лицу с безграничной нежностью влюбленного. А проснувшись, заглянула в эти ненавистные серые глаза, в это ужасающе прекрасное лицо своего злого гения.

– Ему повезло, что я не задушила его, – сказала она и потянулась за мылом.

Яростно намыливая плечи, Джинджер мысленно проигрывала давешнюю сцену в спальне.

Она сама не знала, зачем намекнула ему, что в Нью-Йорке у нее были любовники. Конечно же, это была неправда. Да, у нее было много поклонников. Тетя Лоретта делала все возможное, чтобы просватать племянницу. Джинджер встречалась с привлекательными мужчинами, чаще всего состоятельными, а уж милыми и приятными были они все. Но ни один не тронул ее сердце. Ни один не возбуждал ее физически. Впервые она испытала возбуждение, когда Джадд коснулся ее лица пальцами, загрубевшими от работы. Его прикосновение разбудило в Джинджер чувства ранее незнакомые и пугающие, и вдобавок опьяняющие, как бокал красного вина.

Джинджер глубже погрузилась в воду, но не нашла утешения в ее тепле. Скорее, оно напомнило ей тепло его тела, приблизившегося к ней, когда она лежала на кровати.

Застонав от отвращения, Джинджер с головой погрузилась в ванну, опасаясь, как бы вода не закипела от ее горячих мыслей.

Спустя несколько минут Джинджер уже вытиралась и одевалась. Теперь она думала о словах Джадда, сказанных им перед тем, как он вышел из комнаты. Дескать, он любит нежных и податливых женщин. Ну и прекрасно, пусть ищет сладкоречивых, робких женщин и их соблазняет и ласкает.

Она не должна забывать, что именно из-за Джадда шесть лет не жила на ферме вместе с дедушкой. Не должна забывать, что Джадд – браконьер, вторгшийся в чужие владения и укрепивший свои позиции на ферме из-за ее собственной слабости. И главное, она никогда не должна упускать из виду, что именно Джадд не дал ей проститься с дедом и проводить его в последний путь.

Теперь она держала под контролем свои неожиданные и пугающие чувства. Джинджер спустилась вниз по лестнице и встретила Лайзу, только что вошедшую в дом через заднюю дверь.

– Вот тебе на! Встала раньше кур, – сказала Лайза, идя прямо к кофейнику и банке с кофе.

– Не говори мне о курах, – ответила Джинджер, опускаясь на стул.

– А, вспомнила. Ты собиралась встретиться утром с Джаддом. Как прошла встреча? – Она налила воду в кофеварку.

– Она не состоялась. Я проспала, – призналась Джинджер.

– Надо же! Держу пари, Джадд был взбешен. Он терпеть не может, когда его заставляют ждать.

– Вот как? – Джинджер запомнила эту деталь, чтобы использовать ее при случае. – А чего еще он не любит? – с невинным видом спросила она.

– Например, он ненавидит, когда… – Лайза засмеялась. – Я вижу дьявольский огонек в твоих глазах и умолкаю. Ты не втянешь меня в свою войну с Джаддом. – Лайза стала серьезной. – Я люблю вас обоих.

– Как ты можешь любить такого холодного, высокомерного человека, как Джадд Бишоп?

– Так же, как полюбила молчаливого человека, за которым я замужем. ~ Она засмеялась, увидев во взгляде Джинджер замешательство. – Дорогая, иногда следует заглядывать под внешнюю оболочку. Если копнешь глубже, можешь найти то, что тебя удивит.

2

Годовщина провозглашения независимости США, национальный праздник. – Здесь и далее примечания переводчика.