Единственный мужчина

Налить тебе еще чаю, милая?

Чай в этом доме пили крепкий и кислый, с лимоном. Пенни пришлось выпить целых два стакана и проглотить три булочки — липкие, плотные, с начинкой из мелко нарубленных орехов и кусочков растаявшего шоколада.

— Спасибо, все очень вкусно, — наконец призналась она. — Большое спасибо, миссис Макгрегор.

— На здоровье, милая. Держу пари, в больнице, где ты работаешь, такого не подадут! Но ты можешь звать меня просто — Лилли. Так на чем мы остановились?

— Вы начали рассказывать о моем отце, Уильяме Эллиоте, — терпеливо гнула Пенни свою линию.

— Ах, да, — спохватилась старуха. — Сейчас принесу альбомы, и ты их посмотришь.

Дрожащими руками она принялась убирать со стола посуду, но Пенни отобрала у нее поднос и отнесла его на кухню. Когда она вернулась, Лилли уже сидела перед стопкой альбомов в потертых сафьяновых переплетах и протирала очки. Улыбнувшись, она открыла верхний. Пенни бросилась в глаза пергаментная сухость кожи на ее костлявых руках.

— Вот твой папа, когда он был маленьким, — с любовью произнесла Лилли. — А это твой дедушка Боб и бабушка Грейс. Боб — сын моего брата Гарри. Я всегда любила его. Мне-то самой Бог детишек не дал… Не правда ли, военная форма ему очень к лицу? Его убили боши в Нормандии… Бедняжка! — Какая жалость, соболезнующе произнесла Пенни, пока старуха вздыхала о горестях давно прошедших дней. — Скажите, а мой папа был единственным ребенком в семье?

— Господь тебя спаси, милая! — воскликнула Лилли, возвращаясь в день сегодняшний. — Откуда ты это взяла? У твоего отца был брат — Ричард. Он не был и вполовину так хорош собой, но зато отличался способностями. В школе его всегда хвалили за прилежание.

Услышав, что у нее был еще один родственник, Пенни даже растерялась.

— А что с ним стало? — любопытство ее все возрастало. — Когда он умер?

— О Милостивый Боже, нет! — воскликнула старуха. — Он жив и здоров. Живет в Чарлстоне, с женой и двумя детьми.

От изумления Пенни долго, минуты две, не могла придти в себя.

— Вы хотите сказать… Вы имеете в виду, что у меня в Чарлстоне есть дядя? — запинаясь произнесла она. — Но это же невероятно! Я не могу в это поверить. Никто не говорил мне об этом раньше!

— Вероятно, о нем просто забыли, — пожала плечами хранительница истории рода Эллиотов. — Ричард почти не появлялся в наших местах, с тех пор как лет девятнадцати уехал учиться на юриста. Даже мать навестить — и то не приезжал, упокой Господь ее душу. И вот что странно, ведь до этого он разве что не молился на землю, по которой она ходила… А уж как он был привязан к Уотерфорд-холлу! Да, ты знаешь эту большую клумбу в форме сердца перед домом? Кто-то говорил мне, что Ричард устроил такую же у себя в Чарлстоне…

Пенни показалось, что ее возносит в скоростном лифте на двадцатый этаж. Под ложечкой засосало, горло пересохло. Чтобы чуть-чуть придти в себя, она откашлялась.

— А где именно в Чарлстоне дом дяди Ричарда? — спросила она на всякий случай, хотя уже заранее сама знала ответ.

— Да прямо на набережной, милая, — с оттенком гордости в голосе ответила Лилли. — Он преуспевающий адвокат, и у него прекрасный особняк. Странно, что ты никогда с ним не встречалась. Впрочем, весьма вероятно, что после стольких лет отсутствия в округе о нем все позабыли…

Пенни размышляла. Нет, Лилли была не права. Только вчера Джон Миллер оттаскивал ее от особняка, за оградой которого на лужайке раскинулась клумба в форме сердца. От дома ее дяди! Он сделал все, чтобы Пенни никогда не узнала об этом!

— Джон Миллер знает! — воскликнула она.

— Да, уж этот должен! — подтвердила Лилли сердито. Лицо ее потемнело, а голос еще больше задрожал. — Бог знает, что за дела творили они с Ричардом Эллиотом лет десять назад. Да что там говорить, твоему отцу никогда бы не пришлось продавать Уотерфорд-холл, если бы этот Миллер не рассорил Уильяма и Ричарда!

— Что вы имеете в виду? — в испуге произнесла Пенни. — Так что же тогда произошло?

Помолчав, будто собираясь с силами, Лилли начала свой рассказ.

— Я никогда не слыхала ничего более скандального, — сказала она наконец. По завещанию плантации достались твоему отцу. А бабушка должна была управлять имением до самой своей смерти. Но Уильям большую часть жизни провел за границей, да и деньгами распорядиться как следует не сумел… Ну и лет эдак десять назад он заложил Уотерфорд-холл Джону Миллеру. А уж потом тот поставил его перед выбором — плати деньги или — убирайся. Думаю, сердце Билла разрывалось от тоски. Он попытался занять деньги у Ричарда, но Миллеру удалось сделать так, что тот ему отказал. И в конце концов он вынудил твоего отца продать плантации. Причем за гроши.

— Но ведь это ужасно! — испуганно воскликнула Пенни. — Как Джон мог пойти на такое?

— Да, он, поступил именно так, — подтвердила Лилли. — И я ручаюсь, что на твоем отце нет никакой вины. Джон Миллер повел себя как мерзавец, как жадная гремучая змея, как последний поганый негодяй… Эй, куда это ты засобиралась, милочка?

Она вдруг заметила, что ее гостья поднялась из-за стола и поспешно пробирается к выходу. Весь вид Пенни говорил о страшном волнении. Грудь вздымалась, руки судорожно сжимались, лицо кривила недобрая улыбка.

— Извините, Лилли, — уже из дверей воскликнула она. — Вы были очень добры ко мне. Большое спасибо за чай, фотографии и рассказ. Но сейчас я должна кое с кем повидаться!

Она нашла Джона в его кабинете, разбирающим деловые бумаги. На столе загадочно мерцал экран дисплея, большая же его часть была завалена различными счетами и квитанциями, разложенными в коробки. В центре этого хаоса восседал Джон, прихлебывая кофе.

Одетый по-будничному — в джинсы и футболку, он отнюдь не производил впечатления законченного негодяя.

— Привет, дорогая! — воскликнул он, отрываясь от клавиатуры компьютера и посмотрел на Пенни с той приятной усмешкой, которая обычно не оставляла ее равнодушной. — Как дела?

Пенни аж затрясло от накатившей волны гнева. Да как он смеет сидеть тут, попивать кофе и улыбаться, когда весь ее хрупкий мирок благополучия только что беспощадно разрушен!

— Не смей говорить мне «дорогая»! — взвизгнула она, пробираясь к нему.

Слегка обеспокоенный столь необычным поведением своей невесты, Джон Миллер приподнялся из-за стола.

— Ну-ка, стой, милая, — произнес так, как будто пытался успокоить несмышленого ребенка. — Не вздумай опрокинуть эту коробку. В ней плод моих двухчасовых трудов — наконец-то удалось рассортировать по порядку счета за целый месяц!

— Да пошел ты со своими счетами!.. — крикнула Пенни и в припадке ярости пнула ногой коробку, которая преграждала ей путь.

Счета и квитанции медленно поднялись в воздух и с тихим шелестом начали опускаться на пол. Так весной облетают под легким дуновением ветерка нежные лепестки цветов яблони… Такое хулиганство заставило Джона взреветь и в гневе броситься навстречу нарушительнице порядка. Испугавшись, Пенни попыталась укрыться за креслом, но Джон тигриным прыжком преодолел это препятствие, подскочил к ней и резким рывком оторвал от пола.

— Какого черта ты это сделала? — закричал он. Его зеленые глаза яростно сверкали, мощные мышцы напряглись. Он держал Пенни на вытянутых руках, словно тряпичную куклу. Но на его свирепый взгляд она ответила своим, столь же гневным.

— Как ты посмел скрыть от меня, что в Чарлстоне живет мой дядя? прошипела она.

Повисла зловещая тишина. Пенни слышала только учащенное дыхание Джона, ощущала дрожь, пробежавшую при этих словах по его рукам. Еще мгновение он держал ее над полом, а затем аккуратно опустил на персидский ковер, покрывавший пол кабинета.

— Ты была у Лилли Макгрегор и говорила с ней? — скорее констатируя факт, чем спрашивая, произнес он.

— Да! — в свой краткий ответ Пенни постаралась вложить все обуревавшие ее чувства.

Джон тяжело вздохнул. Повернувшись к ней спиной, он направился к письменному столу и отключил компьютер. Пенни услышала тихий щелчок, и экран дисплея погас. Затем Джон повернулся к ней и застыл — спокойный, настороженный и решительный.