Страница 14 из 34
Только в этом случае рост шел за счет тел, покрывавших другие тела, одна оболочка налезала на другую, каждая из которых являлась полуистлевшей пленкой бесцельно прожитого года. В самом центре этой шелухи скрывалось то, что некогда являлось человеком — он давно уже был погребен не только под иссохшими чужими телами, но и под грузом сознания собственной чудовищности. Абсолютизировав свое уродство, существо создало мир, где все движется к центру, мир, наполненный сломанными вещами и плоскими людьми.
Рейф понял, что должен убить монстра — не только ради собственного спасения, но и из жалости; он должен освободить это существо от того бытия, в которое оно само себя ввергло, — бытия, являвшегося для него не мукой, а злорадным наслаждением. Рейф осмотрелся, но обнаружил лишь большой острый камень; он подобрал его, но камень обратился в песок.
— Видишь? — прохрипело существо, шурша бесчисленными сухими телами; этот приглушенный голос был похож на шепот полых людей и шорох старых вещей. Ничто здесь не в силах причинить мне вред. Я — Сатана.
— Нет! — ответил Рейф.
Существо снова зашуршало, эхо взметнулось вдоль высокой стены. Существо подалось вперед, словно желая поглотить Рейфа, удушить его в сухих оболочках человеческих тел.
— Я — Сатана!
— Сатана для меня ничто, — отозвался он, не переставая шарить глазами вокруг себя в поисках камня, упавшего сталактита, ржавого топора или меча.
— Сатана — все для всех! — зашипело существо. — Сатана важнее боли. Сатана выше боли. Сатана обитает там, где нет боли. Сатана — это конец жизни, которая длится вечно, вечно, вечно…
Неожиданно Рейф заметил древнее копье, топор и ржавый, старый револьвер. Но копье разлетелось в щепки, как только он метнул его; топорище отлетело в сторону, стоило ему замахнуться; а револьвер щелкнул затвором по пустому барабану и раскололся надвое.
— Смирись, — твердило существо, — смирись, смирись…
Против своей воли Рейф ощутил, как гаснет в нем надежда, как мужество покидает его душу. Он отчаянно пытался припомнить миг удачи, собрать остатки смелости, но ничего не получалось.
— Отдайся мне, — шелестело существо. — Живи вечно в смерти, смерть есть жизнь, отдай мне свое тело…
И вдруг перед глазами Рейфа возник кинжал — настоящий крепкий кинжал с кожаной рукоятью и закаленным клинком, — и в следующий миг он ощутил прилив вдохновения.
— Лукас!
Шепот Сатаны превратился в рев, похожий на шум приближающегося урагана.
— Нет!
И черное отчаяние, переполнявшее существо, захлестнуло Рейфа, едва не утопив его, прежде чем он снова крикнул:
— Лукас! ЛУКАС!
И Лукас пришел.
Он явился в обличье огромного волка-призрака — почти такой же гигантский, как и существо, именовавшее себя Сатаной, — крошечные голубые искры пробегали по его шкуре, ярко пылали янтарные глаза. Лукас впрыгнул в пещеру, припал к земле, словно щенок, вздумавший поиграть; в его пасти блестел кинжал, казавшийся совсем крошечным. Тот самый кинжал, с черной кожаной рукоятью и закаленным клинком.
— Сюда, Лукас!
Волк наклонил голову, кинжал упал на каменный пол к ногам Рейфа. Волк подпрыгнул и снова принялся скакать вокруг существа. Оглушительно шурша, существо отпрянуло и распрямилось гигантским коконом, грозя подмять под себя и человека, и волка.
Рейф ухватил кинжал за кончик лезвия и со всей силы метнул в Сатану. Кинжал вылетел из его руки подобно камню, выпущенному из пращи, и угодил в огромное, шуршащее брюхо.
Сатана завизжал.
Лукас клыками подцепил Рейфа — в огромной пасти человек казался игрушкой и метнулся в сторону, прочь от накренившейся туши Сатаны. Волк прыгнул прямо в скалу, пройдя через камень, как сквозь туман. Он взбирался все выше и выше; внезапно челюсти разжались, и Рейф упал. Он падал сквозь призрачную скалу, погружаясь все глубже.
Вязкий туман, окружавший его со всех сторон, начал твердеть, скала вот-вот готова была поглотить его заживо. Но при мысли о поражении — после всего того, что ему удалось сделать, — Рейфа захлестнула волна ярости. НЕТ! Рейф уперся руками в скалу…
И в следующий миг проснулся. Камеру заливал лунный свет. На маленькой белой тумбочке в металлической кюветке лежал использованный шприц. Вне себя от ярости, Рейф вскочил, схватил кювету и швырнул ее в проем окна, откуда лился призрачный свет.
Сухо треснуло стекло.
— Лукас! — хрипло крикнул Рейф и рухнул на кровать.
Вокруг него смыкались каменные тени. Он снова провалился…
Неожиданно, совсем рядом с собой, он увидел Лукаса. Волк бережно подцепил его зубами и снова ринулся вперед. Выше, выше, сквозь скалы… Наконец они прорвались сквозь камень и очутились на морском дне… Соленая влага окутала Рейфа, проникая в рот, нос, глаза, жидким пламенем обжигая кожу…
Он резко приподнялся, судорожно глотая ртом воздух; протер глаза. Лицо и плечи были мокрыми. Через мгновение он разглядел в лунном сумраке косматую волчью голову; рядом, на одеяле, лежала бутылка виски.
Рейф неуклюже протянул к ней руку. Бутылка была заполнена на треть.
— Отличная работа, Лукас, — прошептал он. — Но мы оставим это на потом. Они накачали меня до отказа.
Рейф спрыгнул с койки, онемевшее тело едва слушалось. В его душе поднималось ликование.
— Вздумали отключить меня на двадцать четыре часа? — пробормотал он. — Эти придурки не удосужились выяснить, какая доза мне требуется… Ты услышал, как я звал тебя, Лукас?
— Я услышал, — отозвался волк. — Теперь — Габриэль.
Волк нетерпеливо рванулся к двери. Рейф поспешил за ним. Неприятное ощущение прошло, но ноздри все еще горели от виски. Лукас постарался на славу. Дверь даже не была заперта. Человек и волк бесшумно скользнули в темный коридор.
Рейф пригнулся и коснулся мохнатого загривка Лукаса.
— Надо найти, где включается свет, — прошептал он. — Веди меня, Лукас.
Они медленно двинулись вдоль стены; вскоре пальцы Рейфа нащупали какую-то кнопку.
— Стой! — приказал он Лукасу и нажал на кнопку. Под потолком вспыхнули лампы.
Они стояли в длинном коридоре, заканчивавшемся массивной дверью; судя по всему, дверь вела в другое крыло здания. Не мешкая, Рейф устремился к двери. Распахнув ее, он нащупал еще один выключатель. Они очутились в комнате с несколькими выходами.
— Куда же они спрятали Габи? — пробормотал Рейф.
— Я найду, — прохрипел Лукас.
Он решительно направился к одной из дверей, встал на задние лапы и повернул ручку зубами. Дверь открылась. За ней зиял темный провал. Рейф протянул руку и включил свет, перед ними предстал еще один коридор, вдоль которого тянулся ряд дверей.
Лукас рванулся к одной из них. Рейф поспешил за ним, волк уже успел распахнуть дверь и нырнуть в темное помещение. Рейф включил свет. Лукас, положив передние лапы на кровать, облизывал неподвижное лицо Габриэль. Он тихо поскуливал. Цилиндрический аппарат девушки стоял у кровати.
— Ее тоже усыпили, — тихо сказал Рейф. — Даже если бы я знал, что они ей вкололи, я бы не решился применить противоядие. Под воздействием «сонных» волн реакция людей на лекарства совершенно непредсказуема. Нужно убираться отсюда, Лукас, и поскорее.
Двойное действие наркотика и снотворного эффекта еще давало о себе знать. С огромным трудом Рейф приподнял девушку, всунул податливое тело в цилиндр. Переведя дух, он отправил в цилиндр сумку девушки, включил аппарат и вывел из комнаты.
— Подожди, — Рейф остановился, — нам нужно раздобыть машину.
— Внизу, — отозвался Лукас. — Много машин. Я чую.
Вскоре беглецам удалось найти лифт, который доставил их в подземный гараж. В основном там были полицейские автомобили, но имелось и несколько гражданских моделей. Все машины были тщательно заперты. Лукас обнаружил в дальнем углу гаража небольшую комнату, где на стене висели ключи. Принюхавшись, он нашел ключ от автомобиля, облюбованного Рейфом. В комнате стояло пять металлических шкафчиков. В одном из них нашлась одежда нужного размера. Рейф переоделся и забрался в машину. Автоматические ворота гаража распахнулись, и через минуту беглецы уже мчались вдоль северного берега бухты, направляясь к канадской границе.