Ночные грезы

Однако возле дверей уже ждало такси. И поезд вот-вот отойдет. Фиби пора было уезжать.

Спенсер так и уснул на диване под звук работающего телевизора, пока Джордан с Фиби разговаривали на кухне. С трудом сдерживая готовые вот-вот хлынуть слезы, Фиби наклонилась к сыну и осторожно поцеловала его в лоб. Он даже не пошевелился. Не слышал он и того, как мать бросилась к двери, как спешившая вслед за ней Джордан расспрашивала ее обо всем, что приходило в голову. Только одного вопроса она ей так и не задала. Но ведь Фиби и так уже ясно дала ей понять, что намерена и дальше молчать.

Самый важный вопрос, не дававший Джордан покоя.

«Почему ты оставляешь мне сына?»

А потом Фиби, не попрощавшись, исчезла в ночи, скрылась за сплошной завесой дождя и словно растворилась в темноте, оставив растерянную Джордан одну с ребенком. Не успела за Фиби захлопнуться дверь, как Джордан разрыдалась. Она ничего не могла с собой поделать. Напряжение дня, злость на Фиби и неимоверная усталость сделали свое дело, и слезы ручьем текли по ее лицу. Она и сама не знала, почему плакала. Может, потому, что появление Фиби вдруг напомнило ей, как она соскучилась по подруге и как ей безумно не хватало ее все эти годы. А может, потому, что ей было жалко крохотного малыша, сладко сопевшего на диване и не ведавшего о том, что он остался без матери. Но скорее всего она плакала просто от страха – оттого, что у нее не было ни малейшего представления о том, что делать с ребенком.

Она просидела возле дивана, где спал Спенсер, едва ли не целый час, прежде чем заставила себя наконец отправиться в постель. Под конец Джордан решила, что, если малыш станет спрашивать о маме, она просто скажет, что Фиби пришлось ненадолго уехать, но она скоро вернется за ним и все будет хорошо. Джордан даже несколько раз прорепетировала сцену.

Но он так и не проснулся.

Во всяком случае, тогда.

А вот теперь, проснувшись окончательно, он смотрел на нее во все глаза и, судя по всему, ждал объяснений.

К несчастью, в тусклом свете ненастного субботнего утра, после бессонной ночи и тягостного объяснения с Джереми все заранее заготовленные слова вдруг вылетели у нее из головы.

«Похоже, разговор будет не из легких», – тоскливо подумала она.

Набрав полную грудь воздуха, она решила начать снова.

– Маме пришлось… кхм… видишь ли, ей нужно было ненадолго уехать. Э-э-э… вернуться домой.

Интересно, так ли это на самом деле? Куда она поехала? Назад, в Филадельфию? Джордан с раннего утра то и дело крутила телефонный диск, пытаясь дозвониться до Фиби, чтобы спросить, как, черт побери, объяснить малышу ее исчезновение! Впрочем, вопросов у Джордан скопилось немало. Хорошо было бы выяснить, нет ли у Спенсера аллергии на что-то, какой пастой он привык чистить зубы, да мало ли что… Но на том конце провода неизменно отвечал автоответчик.

– Вернуться домой? – эхом повторил мальчик. Чуткое ухо Джордан уловило предательскую дрожь в его голосе за мгновение до того, как по круглой щечке малыша скользнула первая слеза. – Она уехала? Без меня?! Но…

– Не волнуйся, милый, – бросилась к нему Джордан. Присев на краешек дивана, она порывисто протянула руки, чтобы обнять его. Но малыш вздрогнул и испуганно шарахнулся в сторону.

Джордан замерла на месте.

Нет, она не винила его. Правда, она его крестная, но ведь для Спенсера, который ни разу в жизни ее не видел, она была совершенно чужим человеком. Фиби или скорее всего Рено об этом позаботились.

Поэтому вместо того, чтобы прижать его к себе, Джордан только слегка похлопала по пухлой детской ручонке, судорожно вцепившейся в край бледно-голубой простыни.

– Твоя мама вернулась в Филадельфию. Кто-то из ее знакомых заболел, и ей придется какое-то время ухаживать за ним. А после этого она приедет за тобой. Так что пока ты поживешь у меня, идет? Я буду очень стараться, чтобы тебе было хорошо, Спенсер, обещаю. Так что если тебе что-нибудь понадобится, просто скажи тете Джордан, и я обо всем позабочусь. Ладно?

Он ничего не ответил. Не кивнул, не произнес ни слова – просто лежал и молча смотрел на нее. А потом вдруг из глаз у него брызнули слезы.

Проклятие! Сердце у Джордан обливалось кровью.

Где черти носят эту Фиби?! Куда она умчалась?

И вдруг ей на память пришли ее последние слова… вся дрожа, Фиби сказала, что это «вопрос жизни и смерти», и по спине Джордан от предчувствия чего-то ужасного поползли мурашки. Вот и сейчас, вспомнив это, она словно приросла к месту.

Если это так… тогда кому сейчас угрожает смертельная опасность?

Может, Фиби? Или Спенсеру?

Глава 3

Побарабанив пальцами по туго накрахмаленной льняной скатерти, которой был застлан столик, Бо бросил очередной рассеянный взгляд на свой «Ролекс».

– Сэр, может быть, прикажете пока принести что-нибудь выпить?

Подняв голову, Бо посмотрел на официанта, во второй раз бесшумно возникшего возле столика на двоих – столика, за которым по-прежнему сидел он один, – и снова почувствовал на себе недоуменные и недовольные взгляды посетителей, в ожидании свободного столика толпившихся у стойки бара.

Неловко прокашлявшись, Бо размышлял, что ответить. Выпить что-нибудь?

Да, конечно. Он бы с удовольствием выпил, и не что-нибудь, а хорошую порцию крепкого бурбона. Но Бо уже на собственном горьком опыте успел убедиться, что когда спиртное ударяет ему в голову, то воля его слабеет и ему становится куда труднее противостоять исходящему от женщин соблазну. Да достаточно вспомнить историю его знакомства с Лайзой! Она подсела к нему в одном из баров во Французском квартале, когда он пытался утопить в виски свои печали. И Бо опомниться не успел, как она оказалась в его постели.

Все так. Однако с тех пор ему, похоже, удалось благополучно освободиться от тяги к ним обоим – и к Лайзе, и к бурбону. Бо с гордостью считал, что давно избавился от привычки искать утешения в объятиях женщины или в стакане виски.

Он не нуждался в утешении. И не хотел нуждаться. Но как бы там ни было…

Бо по-прежнему считал, что было бы куда разумнее пройти через этот обед с ясной головой – особенно если Джордан Карри и в самом деле столь привлекательна, как взахлеб рассказывала ему Андреа Макдафф.

– Нет, благодарю. Пока не надо, – сказал он официанту. – Во всяком случае, пока не придет моя дама. Я уверен, она не заставит себя ждать.

Но его дама так и не появилась. Ни через несколько минут, ни через полчаса.

Убедившись, что прошло уже действительно полчаса, как он торчит за этим столиком в полном одиночестве, Бо сунул руку в карман своего модного темно-синего блейзера, достал телефон и проверил, включен ли он – на тот случай, если она решит позвонить. «Возможно, – подумал Бо, – она и звонила, но я не слышал звонка из-за этой оглушительной музыки».

Но телефон, оказывается, даже не был включен. «Проклятие!» – выругался он сквозь зубы.

Бо так до сих пор и не смог привыкнуть постоянно таскать с собой дурацкую штуку. Эд, его партнер, вечно твердил, что это, мол, необходимо для работы – чтобы всегда находиться в пределах досягаемости. И не только для него, Эда, но, что самое главное, и для клиентов тоже.

«Интересно, и какая же, черт возьми, польза от этого телефона, если я все время забываю его включать?!» – чертыхнулся про себя Бо, снова сунув его в карман.

И что теперь?

Не исключено, что Джордан безуспешно пыталась ему дозвониться.

Возможно, она что-то перепутала. Или он сам. Может, они договорились встретиться не сегодня? Или сегодня, но позже? А может быть, вообще не здесь, а где-то еще?

Он запустил руку в жилетный карман и вытащил электронную записную книжку – еще одну суперсовременную игрушку, без которой, по словам того же Эда, деловому человеку просто как без рук. Открыв ее, Бо нажал нужную клавишу, чтобы проверить, что у него назначено на сегодняшний день. И озадаченно уставился на пустой экран. Никаких записей не было.