Страница 21 из 31
Джек сел на кровать.
– Ты сейчас все преувеличиваешь.
– Папа, ты меня не слышишь и не хочешь слышать. Я действительно бросаю плавание, вот только дотяну до конца сезона – и все! Я бы обсудила это с тобой на прошлой неделе, но ты так и не перезвонил. Завтра я скажу о своем решении тренеру.
– Пожалуйста, не делай этого!
Джек не знал, что сказать, у него сейчас просто не было времени думать обо всем этом.
– Послушай, доченька! Сейчас мне уж точно надо бежать. Я позвоню тебе завтра, и мы все с тобой подробно обсудим. Я тебе обещаю.
– Да уж, пожалуйста, исполни наконец свое обещание. И вот еще что...
– Да, я тебя слушаю.
– Не только чужие люди зависят от тебя. Однако почему-то только они что-то для тебя значат.
Он так и не успел ответить – Джеми уже положила трубку. И что, черт возьми, она хотела этим сказать?
Только что открывшаяся в Эко-Бич художественная галерея располагалась на углу Ферст-стрит и Мейн-стрит. Над входом в галерею висела табличка: «ЭКЛЕКТИКА».
Элизабет посмотрела на бумажку, которую дал ей Дэниэл. Да, это было то самое место.
– Обязательно сходи познакомься с этой женщиной. Она совсем недавно переехала в наш город, ей нужна поддержка, – сказал он за кофе.
Элизабет хотела отказаться, но, когда Дэниэл пристально посмотрел на нее своими потрясающими голубыми глазами, она автоматически кивнула.
Сейчас Элизабет пожалела, что согласилась. В большинстве галерей их городка продавались в основном сувениры – и не самого лучшего качества.
Но Элизабет дала обещание, и она его исполнит.
Она открыла дверь и вошла в галерею. Над ее головой раздался звон колокольчика. Она осмотрелась вокруг.
Слева от Элизабет стоял столик с потрясающими деревянными фигурками обнаженных женщин. Дальше на стенде были выставлены черно-белые фотографии. На каждой из них был запечатлен берег океана – отлив в ветреный день, маяк в тумане...
– Просто восхитительно, – сказала она сама себе.
– Да, вы правы.
Элизабет обернулась и увидела женщину, появившуюся из-за занавески. Она была очень высокой – где-то под метр восемьдесят, и габариты у нее были соответствующие. Волосы, вьющиеся мелкими завитками, доходили до пояса.
– Меня зовут Большая Марджи. Не знаю уж, как ко мне, такой скромной, изящной женщине, прилепилось это прозвище. Но теперь уже ничего не попишешь.
Элизабет пожала ей руку:
– Элизабет Шор. Дэниэл Бодро посоветовал мне зайти в галерею и познакомиться с вами.
Мардж крепко сжала ее руку:
– Он мне о вас говорил. Я очень рада, что вы пришли. Я бы хотела обсудить с вами предстоящий Фестиваль штормовой погоды. Здесь это большое событие. Я с удовольствием помогу организовать вашу выставку. Ведь вы хотели бы выставиться? Настоящих художников здесь по пальцам можно пересчитать. – Она изучающе посмотрела на Элизабет: – Мой приятель Дэнни говорит, что ваши работы стоило бы выставить.
Элизабет рассмеялась:
– Да уж.
– А еще он предупредил меня, что вы испугаетесь. Улыбка исчезла с лица Элизабет.
– Я ведь только сейчас снова начала рисовать, а много лет вообще не подходила к холсту.
– У вас есть способности?
– Когда-то, говорят, были. Мардж улыбнулась:
– Мнение Дэнни для меня много значит. Я займусь организацией вашей выставки.
– Ну что ж... Мне надо подумать.
Мардж посмотрела на часы, висевшие на стене:
– Я даю вам три минуты.
Не надо было обладать сверхъестественными способностями, чтобы угадать, что посоветовала бы сейчас Меган. В голове Элизабет четко прозвучал ее голос – так, будто она находилась здесь, рядом: «Черт побери, Птичка, даже не вздумай сомневаться».
– Сколько вам нужно картин?
– Пять. Это реально?
Элизабет понятия не имела, успеет ли она написать столько к фестивалю.
– Их все равно никто не купит.
– Я уверена, что нам с вами приходилось переживать и кое-что похуже. Просто пообещайте мне сейчас, что вы напишете эти картины.
– Я попытаюсь.
Большая Мардж усмехнулась:
– А что это вы до сих пор здесь делаете? Вы уже должны быть дома и рисовать. Давайте идите и займитесь делом.
За пять дней Джек побывал в шести городах. Он взял интервью у Алекса Родригеса, Кена Гриффи-младшего, Рэнди Джонсона, Шона Кемпа и Брайана Босуорта.
Когда интервью были готовы, он провел три дня в редакции, вставляя закадровый текст и музыку в новую часовую передачу, которую он назвал «Хрупкие боги». Ему было очень интересно над ней работать.
– Да, ты проделал просто колоссальную работу, – сказал ему главный продюсер Том Джинаро.
– Спасибо.
Джек чувствовал себя уверенным, когда шел на это совещание. Он знал, что у него здорово получается подавать новости и в то же время развлекать аудиторию. В этом он был просто виртуозом.
Том наклонился к Джеку:
– Я в этом бизнесе уже давно. Многие на моих глазах приходили и уходили. Но ты – настоящая находка. – Он улыбнулся и сказал: – А теперь я сообщу тебе кое-что, но эта информация должна остаться строго между нами.
– И что это за информация?
– Один из ребят уходит из воскресной программы «Национальная футбольная лига». Я пока не могу тебе сказать, кто это. Но мы присматриваемся к тебе и, может, предложим занять его место.
«Национальная футбольная лига» уступала по рейтингу только одной спортивной программе – понедельничному «Футбольному обозрению».
У Джека перехватило дыхание.
– Спасибо, – только и выговорил он, опасаясь, что еще секунда, и он рассмеется от счастья.
– Это пока не точно, но мы вот-вот примем решение. Поэтому позволь дать тебе один совет, по-дружески, как мужчина мужчине. Раньше, когда ты играл, у тебя была репутация гуляки, пай-мальчиком ты никогда не был. Ты и сейчас продолжаешь вести себя в том же духе. Мне тут говорили, ты практически поселился в баре «У Кела».
Джек попытался было возразить, но Том со смехом остановил его:
– Попридержи оправдания для жены, которая почему-то все к тебе не едет. Мне, в сущности, все равно, как ты проводишь свободное время – до тех пор пока это не влияет на рейтинг. Но ты можешь все потерять за одну секунду. Не притрагивайся к наркотикам и держись подальше от малолеток.
– Не беспокойтесь. На этот раз я глупостей не наделаю.
– Рад слышать. А теперь иди.
Джек не мог припомнить, когда он так прекрасно себя чувствовал. Он вышел из офиса и бодрой походкой направился домой. Войдя в квартиру, он чуть было не крикнул: «Привет, Птичка!» – но вовремя остановился. В квартире стояла мертвая тишина. Джек раньше и не догадывался, каким одиноким себя чувствуешь, когда некому порадоваться твоим успехам.
Он налил виски, залпом выпил. Налил еще.
Может, пойти в бар, посидеть там с кем-нибудь, выпить? Но выходить из дома не хотелось. Больше всего ему хотелось бы сейчас поговорить с женой. Ему хотелось показать ей свою новую программу, хотелось увидеть ее улыбку.
Он налил себе еще виски и включил проигрыватель. Комната как будто покачнулась у него перед глазами, а потом все опять встало на место.
Он был слегка пьян. Ну и что? А почему бы ему сегодня не напиться?
В дверь позвонили. У него дрогнуло сердце. Это было, конечно, невозможно, но вдруг это Птичка? Он торопливо подошел к двери и открыл.
На пороге, опершись о дверной косяк, стояла Салли с бутылкой шампанского «Дом Периньон» в руке.
– Я проскользнула мимо швейцара, – сказала она с улыбкой. – Думаю, ты не возражаешь?
– Ну что ты!
– Я просмотрела окончательный вариант программы. Ты гений, Джек!
Ее слова бальзамом пролились ему на душу. Он отступил на пару шагов, давая ей войти. И, пошатнувшись, ударился о стенку.
– Ой, прошу прощения.
Салли схватила его за руку, пытаясь удержать. А ногой в это время захлопнула входную дверь.
– Думаю, шампанское тебе уже ни к чему.