Грешная жизнь герцога

Рис занял свое место, но не мог сосредоточиться на представлении. Впервые им овладело глубокое уныние. Он мог делать вид, что его не смущают неоплаченные обеды в «Кларендоне» и одалживание денег без отдачи у друзей, но за смехом над собой прятались неизбежные нотки отчаяния.

Он всегда был циничным, верил худшему, потому что чаще всего худшее и оказывалось правдой, а в оценке фамильного имущества был особенно пессимистичен. Но после нескольких дней, проведенных дома, он понял, что не вполне представлял себе положение дел. Дела обстояли намного хуже, чем он мог предположить.

Если отчеты, которые он прочитал этим утром, соответствовали действительности, только Уинтер-Парк единственный из всех его владений был в приличном состоянии, несомненно, потому, что здесь дядя Ивлин проводил большую часть времени. И именно этот дом Рис ненавидел, дом, в котором они с Томасом провели те ужасные каникулы, то лето, когда ему было двенадцать. У него не было желания поселиться в нем в конце сезона. Он лучше будет жить на улице. Уинтер-Парк следовало бы сдать внаем.

Остальные владения, как ему сказали, в их нынешнем виде сдать невозможно, причем старое родовое поместье Сент-Сайресов было в наихудшем состоянии. Укрепленный феодальный замок, которым Сент-Сайресы владели со времен Эдуарда I, являл собой пустынные руины, хотя Риса уверяли, что его можно вернуть к жизни. Но для того чтобы заменить распроданную мебель, крышу, сгнившие деревянные конструкции, отремонтировать канализацию, наполнить кладовые, заново отстроить дома для арендаторов, вспахать и засеять землю, заплатить долги деревенским лавочникам, потребовалось бы около ста тысяч фунтов.

Сто тысяч фунтов? Какая хорошая шутка! Он не может заплатить даже за бифштекс в «Кларендоне». Рис откинулся в кресле и закрыл глаза. Даже бурная музыка Вагнера не заглушила звучавший в его голове голос Летиции, голос, в котором за рафинированным глянцем воспитанности скрывался страх, тот же страх, который засел у него где-то в кишках.

«Что ты собираешься делать?»

Он думал о том, что скоро предстоят огромные платежи. Правительству ее величества нужно будет заплатить налог на наследство старого Ивлина. В июне предстоит платить проценты по закладным на земли Де Уинтеров за первый квартал. Нужно платить аннуитеты, вдовью долю, слугам, по счетам лавочников – список был бесконечен. Откуда взять деньги? Он мог бы обратиться в банк за кредитом, да кто ему даст?

Волна отчаяния затопила Риса. Он не хотел этого, ни титулов, ни имений, и уж точно не хотел ответственности. Черт, если бы он хотел стать следующим герцогом Сент-Сайресом, он бы давным-давно прикончил Ивлина, чего тот и заслуживал. Вместо этого он даже не стал ждать, когда высохнут чернила на его экзаменационных работах в Оксфорде, взял деньги, оставленные ему отцом, деньги, которые Ивлин не мог трогать, и бежал в Италию, где и потратил их с большим шиком. Он никогда не навещал дом, никогда не оглядывался назад. До сих пор.

Теперь нищета, как старуха с косой, придвинулась совсем близко. Хотя, если начистоту, до нее всегда было рукой подать. Разве не поэтому он так долго жил на широкую ногу, не думая о последствиях, не заглядывая вперед. Во Флоренции у него гостило множество пэров, и Уэстон среди них. Это они острили насчет увиливания от оплаты счетов в ресторанах, жизни за счет друзей и отъезда за границу с целью избежать неотвратимого будущего – будущего существования без всяких средств, но с абсолютной убежденностью в своем превосходстве в силу происхождения, пусть без гроша в кармане, чтобы заплатить за еду. Он знал, что его ждет то же самое, и эта горькая правда побуждала его тратить вдвое больше после того, как очередной приятель, живший за его счет, вынужден был вернуться домой.

Однако несмотря на свои нынешние обстоятельства, Рис нисколько не раскаивался. Если бы он был благоразумным и осмотрительным все последние двенадцать лет, это не уменьшило бы долги, накопленные его предками. Подобно ему, полдюжины предшествующих герцогов Сент-Сайресов проживали свое состояние, тратя деньги на свои причуды и извлекая из этого удовольствие.

Но кончен бал. Он оказался тем герцогом, которому приходится платить по счетам. «Что ты собираешься делать?»

Рис открыл глаза, тихонько хмыкнул. Зачем задавать вопрос, на который существовал только один ответ?

Он, конечно же, собирался жениться на деньгах. Он давно знал, что это единственный выход. Отчеты, с которыми он ознакомился сегодня, только подтвердили неизбежность такого решения.

Пора бы приступить к делу. Он вынул из нагрудного кармана театральный бинокль, чтобы начать охоту на будущую герцогиню Сент-Сайрес.

Рис попытался развеять уныние, занявшись подсчетом своих плюсов. Он герцог, а это, как сказал Уэстон, еще имеет значение. Он также хорошо знал, что нравится женщинам, а когда необходимо жениться на деньгах, это самый счастливый талант. Кроме того, он сидел рядом с Корой Стэндиш, женщиной, которая знала весь лондонский свет и могла описать ему финансовое и социальное положение каждой потенциальной невесты. Когда он останавливался на хорошеньком личике, Кора могла тут же сообщить ему имя и приданое его обладательницы.

Он начал рассматривать ложи напротив, и почти сразу же его глаза остановились, но не на наследнице, а на гораздо более интригующей особе. В платье из розового шелка с восхитительно низким вырезом сидела очаровательная девица, которую две недели назад он увидел за починкой платья. Ее шею обвивала простая нитка жемчуга, вторая нитка была вплетена в ее темные волосы.

С каких это пор швеи носят жемчуг и посещают оперу? Рис наклонился вперед, уверенный, что ошибся.

Но, вглядевшись, он понял, что ошибки не было. Это была та самая швея.

В глубине его тела начало разгораться желание, совсем как в ту минуту, когда он впервые увидел ее, стоявшую на коленях в обманчиво смиренной позе. Он вообразил ее теперешнюю в той же позе, вообразил, как проводит рукой по ее волосам…

Рис скривился и заерзал на месте. Такие эротические видения, какими бы восхитительными они ни были, никуда не ведут, не с этой женщиной и определенно не в этот момент. Тем не менее, он обнаружил, что не в силах оторвать взгляд.

«Как она оказалась в опере?» – недоумевал он. Шелковое платье она позаимствовала, это ясно, а жемчуг, вероятно, был произведен в Манчестере, а не вырос внутри раковин, но и это не объясняло ее присутствие в ложе «Ковент-Гарден». Может быть, маленькая швея решила заняться более прибыльным делом? Его взгляд скользнул по гладкой белой коже ее высокой груди. В который раз Рис проклинал свое настоящее безденежье.

– На кого это вы так смотрите? – спросила Кора, ударив веером по его бедру. – Я должна знать, что настолько поглотило ваше внимание, что вы забыли не только меня и ваших друзей, но также и оперу.

Рис тяжело вздохнул, стараясь справиться с возбуждением, но не смог отвести глаз от соблазнительного видения напротив.

– Я игнорирую представление, потому что ненавижу Вагнера. Валькирии всегда вызывали у меня головную боль. А вас я игнорирую потому, что вы, моя прелесть, уже замужем и относитесь к тем редким созданиям, которые влюблены в собственных мужей. И муж ваш с другого бока сидит с видом утомленного обладателя. Кроме того, поскольку Стэндиш сейчас практикует строгую экономию, вы не сможете мне даже дать взаймы.

– Так вы нацелились на нечто более выгодное? Полагаю, какая-нибудь богатая наследница?

– Увы нет. – Рис с усилием перевел взгляд с великолепной груди мисс Босуорт на ее лицо. Его нельзя было назвать красивым, оно было милым, с пухлыми щечками, вздернутым носиком и ротиком, который хотелось целовать, Но это ее глаза большие, добрые карие глаза, влекли бы к ней, если бы она решила стать кокоткой. – К моему сожалению, эта женщина не наследница.

– Вы заинтриговали меня. Покажите мне ее.

– Прямо напротив, – уступил Рис, – и две ложи вправо. Темные волосы, розовое шелковое платье и жемчуга.