Страсти Челси Кейн

– Какого же черта тебе надо? – крикнул он ей вдогонку, когда она уже готова была повернуть дверную ручку.

– Что ты имеешь в виду?

– У меня. От меня. Что тебе надо?

Помедлив, она ответила:

– Дружеское участие.

– Но почему ты ждешь его от меня?

– Да потому что ты мне нравишься. Разве этого недостаточно? А еще потому, что я такая же одинокая и неприкаянная, как и ты. И я надеялась, что мы сможем понять и поддержать друг друга.

– Ты?! Одинокая и неприкаянная?!

– Я родилась здесь, Хантер. В этом городе. В конце марта тридцать семь лет тому назад. Никакой другой информацией об обстоятельствах моего рождения я не располагаю. Мне не известно, кто мои родители и есть ли у меня братья и сестры. Зато я точно знаю, что кому-то не терпится заставить меня уехать отсюда. – Она прерывисто вздохнула. – И поэтому временами мне бывает очень грустно и одиноко. Как, например, сегодня.

Хантер глядел на нее во все глаза, не зная, верить или не верить ее словам.

Она вытерла глаза и, шмыгнув носом, добавила:

– Во всяком случае, собственные беды научили меня сочувствовать другим людям. И ты ведь тоже всегда готов помочь пострадавшим и обездоленным. Верно, Хантер? Ты мне очень нравишься и, будь ты не таким колючим, я бы обняла тебя и поцеловала. В щеку, по-дружески. Платонически. – Помолчав, она с надеждой спросила: – Может быть, в следующий раз ты мне это позволишь.

Но он по-прежнему молчал, словно навсегда утратив дар речи. Челси махнула ему рукой и грустно улыбнулась.

На следующий день Челси решила во что бы то ни стало разыскать Хантера в карьере, чтобы убедиться, что ее визит не выбил его из колеи. Уж больно странно он вел себя, прощаясь с ней. Но ни на Моховом Гребне, ни в Канкамауге, ни на Хаскинс Пике его не оказалось. Никто из рабочих и бригадиров не видел его со вчерашнего дня. И никому не пришло в голову волноваться по этому поводу, из чего Челси заключила, что Хантеру свойственно периодически исчезать.

Три вечера подряд, проезжая мимо его дома, она не замечала там признаков жизни, но на четвертый день, облегченно вздохнув, свет в окнах и «кавасаки» на подъездной дорожке. Она остановила машину и совсем было уже собралась зайти к нему, но в последний момент решила не нарушать его уединения и, нажав на педаль газа, поехала домой.

ГЛАВА XIX

Случилось так, что открытие сезона норвичских «великосветских» чаепитий было назначено на первую же среду после того, как город узнал о беременности Челси Кейн, которая решила во что бы то ни стало принять участие в этой церемонии. В том памятном разговоре с Хантером она нисколько не преувеличила своей решимости бороться с каждым, кто попытается вмешаться в ее частную жизнь и подвергнуть ее остракизму, как в свое время Кэти Лав.

Она впервые надела специальную одежду для беременных – брюки с широким эластичным поясом и длинный свободный свитер. Глядя на себя в зеркало, она с удовлетворением отметила, что выглядит почти так же, как всегда, если не считать слегка выдававшегося вперед живота.

Однако представительницы городской элиты, собравшиеся в главном зале библиотеки, повели себя при появлении Челси так, как если бы лоб ее был заклеймен печатью позора: они словно по команде прекратили свою оживленную болтовню, забыли об угощении и откровенно уставились на нее во все глаза.

– Привет! – воскликнула она, лучезарно улыбаясь участницам церемонии, которых собралось здесь, по подсчетам Челси, порядка двадцати с небольшим человек.

Она была более или менее знакома со всеми. Тот факт, что ни одна из них не сделала ни одного шага или жеста, не произнесла ни одного слова в знак приветствия вновь прибывшей, нисколько не обескуражил Челси. Улыбка на ее лице не померкла, а напротив, стала еще шире и дружелюбнее.

– Я с самого июня ждала начала ваших чаепитий, мне так любопытно было увидеть воочию, что они собой представляют, – сказала она. – Вижу, что угощения у вас самые что ни на есть изысканные. – Она одобрительно кивнула головой, подходя к серебряному подносу, уставленному чашками с чаем и блюдами с сэндвичами. – Как поживаете, Мейда? – спросила она главную устроительницу церемоний, Мейду Болл, с самым торжественным видом разливавшую чай в чашки, которые подавала ей супруга торговца недвижимостью и мать адвоката Стелла Уипп.

Мейда кивнула и с видом оскорбленного достоинства пробормотала:

– Неплохо.

– Стелла, я слыхала, что ваш внук поехал учиться в Принстон. Я изучала там архитектуру. Уверена, что город ему очень понравится.

– Там учился его отец, – сквозь зубы процедила Стелла.

– Выходит, это семейная традиция? – улыбнулась Челси. – Я желаю ему успехов!

Она прошла немного вдоль длинного стола, уставленного подносами с крекерами и пирожками.

– Какая на вас замечательная блузка, Нэнси! – воскликнула она, подходя к библиотекарше. – Вы купили ее в Бостоне? – Несколько недель тому назад Челси зашла в библиотеку в поисках книг о птицах и птичьих кормах. Тогда Нэнси только и говорила что о своей предстоящей поездке в Бостон на конгресс библиотечных работников.

– В магазине Бина, – кисло ответила она теперь.

– Очень удачный фасон. И розовый цвет вам к лицу, – любезно произнесла Челси, но, видя, что Нэнси не намерена поддерживать разговор, обратилась к другой женщине, стоявшей неподалеку. – Я рада видеть вас, миссис Виллис! Я до сих пор слышу хвалебные отзывы о вашей гостинице от моих друзей и клиентов фирмы, которые побывали на моем приеме в сентябре. Им у вас очень понравилось. Хорошо ли идут ваши дела?

– Да, – ответила миссис Виллис.

– Сейчас, наверное, постояльцев у вас стало меньше, чем летом.

– Нисколько.

– Неужели? Ведь теперь осень…

– Вот именно.

– А-а-а! – Челси совсем забыла, что с началом сезона осеннего листопада множество туристов стремятся в эти места, чтобы полюбоваться живописными холмами и перелесками в ярком праздничном уборе. – Я рада, что ваш бизнес процветает. – Немного помолчав, она с улыбкой добавила: – Извините! – и подошла к небольшой группе женщин, расположившихся неподалеку. Маргарет Плам, Люси Фарр и ее невестка Джоан о чем-то негромко беседовали.

Кивнув дружному трио, Челси обеспокоенно поинтересовалась:

– Маргарет, как себя чувствует Оливер? Он нынче не появился в карьере, и прошел слух, что у него грипп.

Маргарет сдержанно ответила на кивок Челси и невозмутимо проговорила:

– Ему лучше. Завтра он выйдет на работу. – Не меняя интонации и выражения лица, она добавила: – Вам не следовало сюда приходить, Челси.

При всей своей готовности к схватке Челси слегка опешила. Она никак не ожидала столь стремительной лобовой атаки.

– Но ведь данное мероприятие считается общедоступным, – возразила она, смело глядя Маргарет в глаза.

– Разумеется! Но вам в вашем положении следовало бы держаться скромнее и не выставлять себя на всеобщее обозрение. – Прищелкнув языком, она покачала головой. – И Джадд, выходит, здесь ни при чем. А вам-то самой известно, кто отец вашего будущего ребенка?

– Ну конечно! Это мой знакомый из Балтимора.

– Вы с ним собираетесь пожениться? – поинтересовалась Люси.

– Нет. Он женат, – ответила Челси. Она понимала, что тем самым лишь подлила масла в огонь, но менять что-либо было уже поздно. Она открыла было рот, чтобы попытаться объяснить ситуацию, но внутренний голос подсказал ей, что это бесполезно. Она вздохнула и, едва сдерживая улыбку, принялась наблюдать, какое впечатление оказало это известие на трех ее собеседниц.

Люси была явно скандализована. Джоан брезгливо передернула плечами. Маргарет, поджав губы, произнесла:

– Мы не одобряем подобные вещи.

– Моя беременность, – Челси, послушавшись все того же внутреннего голоса, намеренно произнесла это слово вслух громко и отчетливо, – вас совершенно не касается!

– Ничего подобного! Если ваше имя неразрывно связано с Норвич Нотчем, если вы живете здесь и здесь же занимаетесь бизнесом, то все, что бы вы ни делали, непосредственно касается каждого из нас!