Ночной путь

К тому времени, когда она вернулась в лагерь, Чэд уже был там. Выйдя ей навстречу, он помог сойти с лошади и передал поводья одному из работников. Стоило только Ланне упомянуть о том, что ей хочется выпить кофе, он тотчас принялся хлопотать и вскоре принес одну чашку ей, а другую себе.

– Скажите, пожалуйста, что со мной происходит? Что-то не то, – со вздохом спросила она, садясь рядом на сухие ветки, сложенные для вечернего костра.

– Вы себя неважно чувствуете? – быстро спросил он, показывая свою заинтересованность.

– Вряд ли это можно назвать болезнью. Просто у меня нет ни сил, ни желания что-либо делать. Хочется лечь и лежать, без чувств и мыслей.

– Мне кажется, вы немного преувеличиваете, – улыбнулся он.

– Нет, Чэд, – Ланна покачала головой.

– За последнее время вам выпало много переживаний – и физических, и психических. Наверное, тело не выдерживает нагрузки и требует отдыха. И не стоит сопротивляться требованиям организма. Он лучше знает, что ему нужно, – посоветовал Чэд. – Скоро вам станет намного лучше. Вот увидите.

– Надеюсь, вы правы, – в его словах была логика, но от этого беспокойство ее ничуть не уменьшилось.

После их разговора и до самого вечера Чэд неоднократно подходил к Ланне и убеждал, чтобы она не принимала свое состояние слишком всерьез. Его беспокойство и забота ей были вполне понятны. Но когда он предложил вернуться на ранчо, чтобы ей не пришлось спать под открытым небом, Ланна отказалась. Она и без того доставила ему массу хлопот, не хватало еще отвлекать его из-за таких пустяков.

Вечером ей не удалось переговорить с Соколом – Чэд и Кэрол не оставляли ее одну. И хотя она в течение вечера не раз ощущала на себе его взгляд, он так и не подошел. Было еще довольно рано, когда Кэрол предложила Ланне пораньше лечь спать, потому что завтра предстояло подняться на рассвете.

Чэд принес из микроавтобуса раскладные кровати.

– Я расстелю вам постель, – вызвалась Кэрол.

– Вы ухаживаете за мной, как за маленькой, – запротестовала Ланна.

– Пустяки, – пожала плечами Кэрол.

– И вот еще. – Чэд протянул ей небольшую чашку.

– Я больше не хочу кофе, спасибо, – отказалась Ланна.

– Это не кофе. Мать заварила немного сассафрасового чая во фляжке и передала мне в дорогу, – объяснил он.

Ланна приняла чашку из его рук. Ей не хотелось выказывать пренебрежение к Кэтрин.

– Как она предусмотрительна.

– Мы все готовы заботиться о вас, Ланна. – Чэд широко улыбнулся. – Пейте.

Эта заботливость на минуту тронула Ланну. Кажется, семейство Фолкнеров по-настоящему волнуется за ее здоровье и ухаживает за ней от всей души. И все же она не могла в это поверить. Ланна уже знала, как они обращались и продолжают обращаться с Соколом. Отзывчивость – это вовсе на них непохоже…

18

Сокол сидел в отдалении от костра. Его рыжий жеребец, привязанный на длинной веревке возле корраля, где стояла группа рабочих лошадей, пощипывал траву. Отсутствующий взгляд, которым Сокол скользнул вокруг, снова вернулся к лежавшим возле костра людям и задержался на спящей Ланне. Что-то беспокоило его.

Что? Он и сам не мог ответить на этот вопрос. Может быть, странное поведение Ланны? Размышляя о ней, Сокол не мог заснуть.

Огонек затухающего костра мигнул последний раз и погас. Остались только алые отсветы угольков. Вскоре ночная прохлада опустится на спящих. Готовясь к ночевке, Сокол сменил сапоги на мокасины, поэтому шаги его были совершенно беззвучными, когда он подошел к костру. Вытащив из кучи хвороста, лежавшего неподалеку от кострища, пару веток потолще, он положил их на угли и пошевелил, чтобы ветки быстрее занялись.

Жар еще оставался, и торопливое жадное пламя, вспыхнув, осветило лагерь. И снова Сокол невольно отметил, как Ланна в который уже раз вздрогнула и заворочалась под одеялом, и решил разбудить ее, чтобы прервать тревожный сон.

– Ланна, проснись, – прошептал он почти беззвучным голосом, чтобы не разбудить спящую рядом с девушкой Кэрол. Но когда его рука легла на плечо Ланны, она вздрогнула. Сокол быстро зажал ей рот рукой, чтобы девушка не вскрикнула от неожиданности. – Тебе какой-то страшный сон приснился, – объяснил он, встретив ее потерянный взгляд, и убрал ладонь.

– У тебя глаза, – пробормотала она каким-то необычным голосом, – тоже такие же голубые…

Что-то в ее словах, в интонации было неладным. Какая-то напряженная неестественность. Сокол вглядывался в ее лицо, пытаясь понять, в чем дело. И вдруг кусочки мозаики начали складываться в целую картину. Когда он осознал, что это значит, плечи его невольно передернулись. Все, что происходило в последние дни, окрасилось в иные цвета.

– Выслушай меня, Ланна, – прошептал он требовательно. – Это очень важно.

Она посмотрела на него широко распахнутыми глазами, в которых светилась неестественная сосредоточенность:

– Когда ты выпила свой кофе перед тем, как заснуть, ты не почувствовала в нем никакого особенного привкуса?

– Я не пила кофе, – она попыталась встряхнуть головой, чтобы прийти в себя, но движение было неестественным. – Кэтрин прислала мне чай.

Сокол взглянул в ту сторону, где спал Чэд. Лицо его исказилось от гнева. Ланна прошептала еще что-то. Сокол повернулся к ней, но так и не разобрал слов. Она явно бредила и принимала Сокола за одну из своих галлюцинаций.

– Закрой глаза, Ланна. Спи. Все хорошо. Ты меня поняла? – Видя, что девушка начинает успокаиваться, Сокол прикрыл ей глаза рукой, решив, что расcпросит ее обо всем, когда пройдет действие наркотика. Главное – это то, что он пришел к правильному выводу. Интуиция не подвела его и в этот раз. Предположение оказалось верным. Теперь надо придумать, как выбраться из этой, настолько тревожной и даже опасной ситуации.

Оставив Ланну, он перебрался поближе к Кэрол и Чэду. Видимо, чай приготовили заранее. Это сужало круг поисков. Он нашел фляжку с чаем в седельной сумке Чэда. Попробовав его на вкус, Сокол сразу почувствовал примесь пейота.

Доказательства у него в руках. Но кто им поверит? Сейчас, когда Ланна еще не совсем пришла в себя, ее легко будет убедить в том, что он все придумал. Пройдет двое суток, прежде чем выветрится действие наркотика. И это означает, что если он хочет, чтобы она вняла советам и предостережениям, – необходимо увезти Ланну отсюда. Придя к этому решению, а другого – и не было, Сокол положил фляжку с чаем на прежнее место.

Окинув лагерь быстрым взглядом, он отметил, что ни один человек так и не проснулся. Сейчас самое удобное время незаметно уехать.

Со всеми предосторожностями, чтобы не звякнуть уздечкой, не зацепиться ни за что, он развязал свою лошадь, отвел ее чуть подальше от лагеря и сложил на нее свернутые стеганые одеяла. После чего осторожно пробрался к тому месту, где лежали припасы съестного, и набрал полную дорожную сумку еды.

Лошади сначала встревоженно зафыркали и подняли головы, увидев его, но, услышав негромкий ободряющий голос, притихли. Он без труда отыскал среди них гнедого жеребца, на котором ездила днем Ланна, вывел его из корраля, и, привязав к дереву, оседлал.

Бесшумно проскользнув к костру, он подошел к спящей девушке. Не пытаясь разбудить, бережно поднял ее на руки и понес к оседланной лошади. Жеребец стоял очень спокойно, пока Сокол усаживал девушку в седло. Животное было достаточно крупным, чтобы вынести двоих. Своего норовистого рыжего Сокол брать не стал. Вместо него он выбрал смирного солового коня, которого собирался вести в поводу.

Тронув жеребца, Сокол направил его так, чтобы тот ступал по траве. Она, как толстый ковер, заглушила стук копыт. И только отъехав подальше, Сокол пустил коней быстрым шагом по утоптанной земле.

Чэд, как только обнаружит исчезновение Ланны, несомненно, тотчас пустится в погоню. Если вывод, к которому пришел Сокол, верен, Фолкнеры без борьбы не сдадутся. Одна надежда, что погоня вряд ли отправится следом за ними до рассвета. Скорее всего, они догадаются, что Сокол постарается спрятать девушку в резервации. Ролинз, несомненно, знал, где располагался хоган его матери. Но о том, что выше этого места есть в отвесном склоне каньона пещера, понятия не имел. Чтобы наркотик окончательно выветрился, потребуется дня два, не меньше. Именно на это время и надо было надежно спрятать Ланну.