Ночной путь

Но наслаждение только начиналось. Ланна поняла это, ощутив, как, прихотливо меняя путь, ласкают ее руки Сокола. Он гладил груди Ланны, беря их в руки и лаская соски большим пальцем, описывая вокруг них круги до тех пор, пока они не стали упругими, откликнувшись на его ласки. И тогда губы Сокола неспешно заскользили вниз по ее шее, задержались в ямке между ключицами и медленно спускались все дальше, достигнув наконец одного из розовых бугорков. Напряженный стон жгучего наслаждения сорвался с ее губ, когда Сокол обвел вокруг соска языком и принялся нежно покусывать его зубами.

Чувственное ощущение за ощущением накатывали на нее, как волны на морской берег. Пока губы Сокола ласкали поцелуями груди Ланны, руки продолжали странствовать по ее телу. Они спустились к животу, затем двинулись дальше к округлым бедрам. Эти мучительные ласки распаляли Ланну, приводя в горячечное, лихорадочное состояние, не находящее выхода. Она осыпала беспомощными поцелуями плечи Сокола, ее ногти в диком разочаровании впивались в бугрящиеся на его спине мышцы.

Она придвигалась все ближе к Соколу, стараясь наконец полностью прильнуть к нему. Ее тело, независимо от сознания, само распознавало в нем превосходного любовника. Снедавшее Ланну напряжение сводило ее с ума. Она прижалась лицом к его плечам, ощущая тугую плоть и пряный мужской запах. Рука Сокола вернулась, чтобы погладить подбородок девушки и унять ее беспокойные движения, а затем его губы вновь накрыли ее губы. Нежно поцеловав Ланну, он вклинился коленом между ее ног…

Ланне казалось, что еще немного и она умрет от неистового желания, но он наконец перенес на нее весь свой вес, раздвинул в стороны ее ноги и мужской плотью словно бы пришпилил ее к покрывалу.

Когда он вошел в нее, жаркая волна облегчения прокатилась по всему телу Ланны, но длилось оно недолго. Ее понесла и закружила неистовая буря сексуального возбуждения и захлестнуло желание, столь дикое и бурное, какого она никогда еще не испытывала. Его ярость все нарастала и нарастала, поднимая Ланну все выше и выше, пока она наконец не прорвалась сквозь штормовые облака и не взлетела в бездонную высь, купаясь в горячем сиянии солнца.

Мужские руки, которые столь искусно направляли движения ее бедер, расслабили свою крепкую хватку, нежно погладили щеки Ланны и оперлись о подушку по обе стороны ее головы, чтобы принять на себя часть веса, который теперь показался обмякшему телу девушки столь тяжелым. Затем губы Сокола мягко и ласково коснулись ее трепетавших губ, и Ланна почувствовала соленый вкус бисеринок пота, которые усеивали его верхнюю губу и подбородок. Ее руки ощущали слабую дрожь, пробегавшую по его телу, в котором еще не затихли последние, финальные содрогания.

Губы Сокола скользнули по изгибу ее щеки.

– Это было так же, как и в прошлый раз. Ты помнишь? – голос был хриплым и неровным, как и его глубокое, частое дыхание.

– Тогда это мне казалось какой-то грезой или сновидением, – призналась Ланна с легким сожалением. – Только это было не сновидение.

– Нет. И даже не было пейотовой [Пейот – род наркотика, добываемого из кактуса мескал или лофофора. ] грезой, – губы Сокола, прижавшиеся к ее лицу, шевельнулись в тихой улыбке.

Опираясь на руки, чтобы не потревожить девушку, Сокол приподнялся и, соскользнув в сторону, лег рядом с ней. Ланна повернулась на бок к нему лицом и протянула руку, проводя по его лицу кончиками пальцев. Было какое-то безмолвное подтверждение обладания в том, как рука Сокола поднялась и легко легла ей на бедро, чтобы сохранить ощущение близости меж ними. Пальцы Ланны нежно погладили Сокола по щеке, скользнули ниже на его мощную шею, затем стали ласкать затылок, где курчавились тугие завитки черных волос, так чувственно щекотавшие руку девушки.

– Твои волосы нуждаются в стрижке. – Ланна и сама понимала, что эти слова прозвучали несколько абсурдно, но она никак не могла выразить то благоговейное удивление, которое ощущала.

– Они защищают шею от солнца, – ответил Сокол.

Он обнял Ланну рукой за плечи и привлек ее к себе. Она почувствовала себя в его объятьях, как в уютном гнездышке. Но когда она попыталась согнуть правую ногу, чтобы закинуть ее на Сокола, ноющие мускулы яростно запротестовали.

– М-м-м, – невольно вырвался у нее тихий стон.

– Я не сделал тебе больно? – в голосе Сокола слышалась тревога.

– Нет, – Ланне все же удалось с некоторым трудом занять положение, к которому она стремилась, и, положив голову на его плечо, она объяснила: – Я сегодня каталась верхом, и мы ездили довольно долго.

– И теперь у тебя болит все тело, – Сокол беззвучно рассмеялся ей в волосы. – Что тебе нужно – так это хорошенько растереть мышцы.

– К сожалению, единственный массажист, которого я знаю, – это физиотерапевт, который работает в больнице Феникса.

– У тебя в ванной есть какая-нибудь примочка?

– Да. А почему ты спрашиваешь? – Ланна, заинтригованная, отвела голову назад, пытаясь рассмотреть в темноте его лицо.

Сокол выпустил ее из своих объятий, и Ланна ощутила, как выпрямился прогибавшийся под его тяжестью матрас, когда Сокол легко спрыгнул на пол.

– В свое время я растирал множество больных лошадей, и ни одна их них не жаловалась. Думаю, что сумею позаботиться о длинноногой кобылке вроде тебя.

Приподнявшись на локте, Ланна наблюдала, как его еле различимая в темноте фигура прошагала по комнате в сторону ванной. Затем она услышала, как открылась дверь. Секундой позже послышался щелчок выключателя, и в ванной зажегся светильник, отбросив на пол спальни яркое прямоугольное пятно света. Ланна зажмурилась, откинувшись на подушку, затем она услышала приглушенное позвякивание бутылочек и пузырьков.

Когда Сокол направился в комнату, он не стал выключать свет, и Ланна мельком увидела, как он, обнаженный, появился на пороге ванной, но при первом же шаге падавший в спину свет превратил ее возлюбленного в темный силуэт на фоне светящейся двери. Однако то, что Ланна увидела, заставило ее затаить дыхание. Его тело цвета меди, высокое и худощавое, сплошь покрытое броней тугих мышц, являло волнующий образец мужественности. Ланна еще не вполне оправилась от этого зрелища, а Сокол уже стоял возле кровати.

– Нам лучше стащить это покрывало, или мы перемажем его этим маслом. Тогда придется объяснять, откуда взялись эти масляные пятна, – напомнил он.

Ланна села на кровати, чтобы скатать покрывало и сдвинуть его к ногам постели, затем легла на середину матраса. Пятно света, проникавшего из ванной, упало ей на плечо и осветило девушку. Она почувствовала, как по ее телу блуждает взгляд Сокола, и испытала небольшое потрясение, обнаружив, что в ней совершенно исчезли смущение и застенчивость. Напротив, его пристальный взгляд был Ланне приятен.

– Перевернись на живот, – приказал Сокол.

– Зачем? – запротестовала Ланна, подумав, что, лежа на животе, она будет лишена возможности видеть его.

– Потому что после верховой езды обычно болит зад, а не живот, – поддразнил ее Сокол.

Ланна с порозовевшими от шутки щеками перекатилась на живот, положив голову на согнутые в локтях руки. Девушка словно бы видела себя со стороны, и ее слегка смущало положение, в котором она распростерлась на кровати, но все же ей удалось расслабить мышцы, как того потребовал Сокол. Матрас прогнулся под его тяжестью – он сел рядом.

Он начал массаж со ступни, намазав маслом пятку и свод стопы, и затем начал медленными, сильными движениями разминать ногу, обрабатывая отдельно каждый пальчик. Ощущение было настолько приятным, что Ланна не могла оставаться напряженной под этими успокаивающими прикосновениями. Когда лодыжка была промассирована, руки Сокола скользнули выше и принялись за икру. Затем его сильные, умелые пальцы перешли ко внутренней поверхности бедра, где боль была особенно сильной, и Ланна вздрогнула от этих проникающих в самую глубину мышц прикосновений, награждавших ее странным сочетанием наслаждения и боли.

– Расслабься, – мягко упрекнул ее Сокол.