Двенадцатая карта

— Все понял, сэр.

— Формально я больше не на службе, так что «сэр» — лишнее. Теперь: проверьте все улики на отпечатки. Посмотрим, что удастся найти.

— Мне проверить? — нерешительно спросил молодой офицер.

— Нет. Я это им.

Чтобы снять отпечатки с разных материалов, Купер и Сакс использовали разные методы. Для гладких поверхностей применялись флюоресцирующий порошок и пары суперклея, для пористых — пары йода и нингидрин. В результате отпечатки можно было увидеть либо невооруженным глазом, либо в определенном диапазоне спектра.

Наконец Купер поднял голову и обвел всех взглядом из-за оранжевых стекол специальных очков:

— Одинаковые отпечатки на чеке и на всех остальных предметах. Только вряд ли они принадлежат мужчине ростом под метр восемьдесят — очень уж маленькие. Мое мнение: их оставила либо миниатюрная женщина, либо девушка-подросток — кассирша в магазине. Есть также смазанные следы, из чего заключаю, что преступник стер свои «пальчики».

Маслянистые и органические соединения, которые выделяет человеческая кожа, не так просто удалить полностью, однако достаточно слегка протереть поверхность, чтобы сделать отпечатки непригодными для идентификации.

— Проверьте все, что удалось снять, по федеральной базе.

Купер перенес оттиски на специальную пленку, затем отсканировал. Десять минут спустя поступил результат проверки по системе ИАФИС. Ни в одной из основных баз федерального уровня, а также базах города и штата совпадений не обнаружилось. Купер дополнительно отправил запросы в несколько местных баз данных, не входящих в единую систему ФБР.

— Теперь по обуви, — скомандовал Райм.

Сакс показала ему снятый на месте происшествия электростатический отпечаток. Подошвы изношенные — ботинки явно не новые.

— Одиннадцатый размер, — заключил Купер.

Размер ноги приблизительно соотносится с ростом и типом телосложения, хотя в суде такая связь не считается твердым доказательством. Тем не менее размер обуви преступника говорил о том, что Женева правильно оценила его рост.

— Марку установить можно?

Купер проверил скан отпечатка по базе данных и нашел соответствие.

— Прогулочные туфли «Басе». Им, должно быть, не меньше трех лет — тогда прекратился выпуск этой модели.

— Судя по износу подошвы, правая нога у нашего объекта слегка вывернута наружу, но без заметной хромоты, серьезных бурситов, вросших ногтей и прочих malades des pieds.

— Не знал, что ты говоришь по-французски, Линкольн, — заметил Купер.

На самом деле Райм французским не владел, а сочетание malades des pieds — болезни ног — узнал, когда по ходу дела о недостающих правых ботинках беседовал с полицейским-французом.

— Что с остальными образцами?

Купер принялся за пакетики с мельчайшими частичками, собранными Сакс при помощи липкого валика, вроде тех, которыми снимают с одежды волосы или шерсть. В таком деле валики удобнее ручных пылесосов.

Купер нацепил на нос очки, пинцетом достал из пакетика микроскопические частицы, разложил их по предметным стеклышкам и вставил в микроскоп. Затем настроил увеличение и навел резкость. На плоских компьютерных мониторах, развешанных и расставленных по всей комнате, возникло изображение, которое Райм, развернув кресло, начал внимательно разглядывать. Какие-то точки, похожие на пылинки, несколько волокон, белые пушистые хлопья и еще нечто напоминающее крошечные, янтарного цвета, скорлупки — экзоскелеты насекомых. Когда Купер повернул предметный столик микроскопа, стали видны какие-то пористые шарики из грязного волокнистого материала.

— Откуда эти образцы?

Сакс сверилась с подписями на бирках.

— Источников два: пол у стола, за которым сидела Женева, и то место за мусорным баком, откуда преступник стрелял в Бэрри.

Трасологические образцы, взятые в публичных местах, редко оказываются полезными. Слишком велика вероятность того, что микроскопический материал занесен случайными людьми. Однако сходные элементы, обнаруженные в образцах с двух разных участков, почти однозначно указывают на принадлежность преступнику.

— Благодарю тебя, Господи, — сказал Райм, — что ты сотворил ботинки с рельефной подошвой.

Сакс с Томом переглянулись.

— Чего это вы коситесь? — спросил Райм, продолжая смотреть на экран. — Удивлены? А я, между прочим, тоже могу пошутить.

— В кои-то веки, — пробормотал его помощник.

— Как твой радар клише, Лон? Засек передачу? Ладно, возвращаемся к делу. Мы установили, что образцы принадлежат объекту. Но что это такое? Могут ли они вывести нас на его берлогу?

Анализируя улики, ученый-криминалист должен решить пирамидально усложняющуюся задачу. Первое и, как правило, самое простое — идентифицировать исследуемый образец (установить, что бурое пятно — кровь, а также человеческая она или животная; или что крошечный кусочек свинца — это фрагмент пули).

Далее следует классифицировать образец, то есть занести его в подкатегорию (установить резус-фактор и группу крови, а по фрагменту пули — калибр оружия). Для полиции или судебного обвинителя принадлежность улики к определенному классу может оказаться полезной, если выявлена связь между подозреваемым и другими уликами: на рубашке обнаружено пятно крови той же группы и резус-фактора, подозреваемый владеет оружием того же калибра. Однако прямым доказательством такая связь не считается.

И наконец, главная задача любого криминалиста — установить индивидуальную принадлежность улики, выявить однозначную связь с определенным лицом или местом (ДНК крови на рубашке подозреваемого совпадает с ДНК крови жертвы; на пуле имеется уникальная отметина, которую мог оставить только пистолет подозреваемого).

Сейчас Райм с коллегами стояли на самой первой ступени криминалистической пирамиды. Взять, к примеру, волокна. В США ежегодно производятся тысячи различных типов волокон и ничуть не меньше красителей, однако несколько сузить задачу им все-таки удалось. Купер установил, что волокна, оставленные преступником, не животного или неорганического происхождения, а растительного и что они относительно толстые.

— Веревка из хлопковых нитей, — предположил Райм.

Купер, просматривающий базу растительных волокон, кивнул:

— Да, все верно. Но производителя установить невозможно.

Одно из волокон было чистым, зато на другом имелся какой-то красящий агент бурого цвета. Купер предположил, что это кровь, что вскоре и подтвердилось с помощью фенолфталеинового исследования на наличие следов крови.

— Его кровь? — поинтересовался Селлитто.

— Как знать? — рассматривая образец, ответил Купер. — Но определенно человеческая. Концы волокон сдавлены и повреждены. Я бы сказал, что это удавка. С подобным мы уже сталкивались. Скорее всего это и было предполагаемое орудие убийства.

Тупым тяжелым предметом преступник планировал не убить, а только оглушить жертву (забить человека насмерть — дело трудное и грязное). Конечно, у него был пистолет, но, чтобы не поднимать шума и уйти незамеченным, такой способ убийства не годился. А вот удавка, напротив, имела смысл.

Женева вздохнула:

— Мистер Райм, мой тест.

— Тест?

— В школе.

— Ах да, минуточку… Мне надо знать, какому насекомому принадлежат найденные экзоскелеты.

Сакс обратилась к Пуласки:

— Офицер.

— Слушаю, мэ… детектив.

— Не откажетесь немного помочь?

— Буду рад.

Распечатав на цветном принтере фрагмент экзоскелета, Купер вручил листок новичку. Сакс усадила его перед монитором компьютера, набрав на клавиатуре команды доступа к энтомологической базе данных. Полицейское управление Нью-Йорка, одно из немногих в мире, располагало не только огромным набором данных по насекомым, но и штатным криминалистом-энтомологом. После небольшой паузы экран начал быстро заполняться ярлычками с изображениями разных частей насекомых.

— Ого, сколько их тут! Вообще-то я ничем таким раньше не занимался… — Пуласки напряженно щурился на экран, по которому мелькали картинки.