Весеннее сумасшествие

— Заходи, Фрося, — послышался сладкий голосок Марго. — Только тебя и ждали.

Я вздохнула. Есть такой фильм «Приходите завтра». Его героиня, Фрося Бурлакова, приехала из сибирской деревни в Москву поступать в консерваторию. Когда девчонки меня первый раз с нею сравнили, я не увидела тут ничего плохого. Мне эта героиня нравится. Но если тебя упорно называют чужим именем, да еще с откровенной издевкой, становится неприятно. Сперва я отшучивалась, потом пыталась возражать — как об стенку горох. Для Алены с Марго я Фрося, и все тут.

— Наташа! — снова позвала я.

— А я тебя не устрою, Фросенька? — нежно осведомилась Марго. — Я так ценю общение с тобою! Ведь смех продлевает жизнь, а смешнее тебя я еще ничего не встречала.

— Сочувствую, — прокомментировала я. — Похоже, твоя жизнь небогата радостями.

И, не дожидаясь парфянской стрелы вслед, быстро выскочила в коридор. Нет уж, в отсутствии Наташи я в это осиное гнездо не сунусь! Лучше вернусь на прежнее место.

Осторожно, по стеночке побрела я вперед, но зацепилась за что-то ногой и упала. Руки уперлись в мягкое и неровное — удивительно, поскольку пять минут назад ничего подобного здесь не было. Кто подложил и зачем? И, главное, что именно подложили? Или уронили? Господи, да это ж лежит человек! Точно! Плечи, шея, лицо.

— Вам плохо? — пролепетала я.

Еще бы было хорошо, когда на тебя плюхнутся со всего размаху! Почему он не закричал? А почему он вообще лежит? Пьяный? Я принюхалась. Непохоже. Болен? Сердечный приступ?

— Скажите хоть слово, пожалуйста! — попросила я, чувствуя нарастающее волнение. — Вы живы?

Человек не откликался. Я попыталась нащупать пульс, но вместо него под пальцы упорно попадалась какая-то острая косточка на запястье. Попробуем на другой руке… ничего не бьется, хотя кисть вроде теплая.

Я закричала:

— Подождите минутку! — хотя неизвестный вряд ли мог меня слышать, и опорометью помчалась по лестнице. Бах!

Пожалуй, в темноте разумнее было бы двигаться поаккуратней. Голова загудела от удара об острый угол, в глазах заплясали искры. Ничего, осталось два пролета.

— Ольга Николаевна! — бросилась я к вахтерше, листающей журнал при свете большого фонаря. — Там лежит человек! Скорее всего, больной. Надо скорую помощь вызвать, да? Или, может, кто умеет сам? Что надо делать при сердечном приступе?

— Сердечный приступ? — хмыкнула Ольга Николаевна. — А может, алкогольное опьянение? Что я, не знаю вас, что ли?

— Ничем таким не пахнет. Да, в конце концов, лучше перестраховаться, чем наоборот!

— Думаешь, лучше? Меня вот в аварийке уже покрыли по первое число. Мол, нечего позволять студентам обогреватели включать, тогда и электричество будет работать. Только не хватало, чтобы меня еще и скорая покрыла за ложный вызов!

— Так давайте я позвоню, — неуверенно предложила я. Откровенно говоря, к числу моих недостатков относится страх перед телефонными звонками незнакомым людям. Чтобы узнать время работы музея, мне легче доехать до него, чем позвонить.

— На каком этаже-то? На третьем? Давай-ка я с тобой туда поднимусь да гляну. А в случае чего, валидол у меня всегда с собой.

Мы медленно поднялись по лестнице.

— Ну, где твой болящий? — уточнила вахтерша, светя фонарем.

— Где-то здесь, по-моему. Я шла с того конца коридора и об него споткнулась.

— Ну, так ищи.

Мы обшарили весь коридор — пусто.

— Может, мы просчитались с этажом? — сообразила я. — В темноте.

— Эгей! — громовым голосом возгласила Ольга Николаевна. — Это какой этаж?

— Третий, — ответили из-за распахнувшейся двери. По своеобразному выговору я узнала Илью. — Что там обещают со светом? Скоро включат или опять до утра в темноте куковать?

— Темнота — друг молодежи, — неожиданно заявила вахтерша, явно раздраженная вопросом. Еще бы! Когда электричество отключили впервые, все общежитие, галдя, требовало от нее активных действий. Сейчас, правда, мы попривыкли, к тому же поняли, что наши активные действия абсолютно не влияют на скорость работы аварийщиков.

— Мы, современная молодежь, и при свете могем, — весомо парировал Илья. — Нам при свете даже сподручнее.

— Слушай, парень, прекрати ваньку валять. Тут у вас в коридоре пьяный валялся. Не знаешь, кто его прибрал?

— А это смотря кто валялся. Ежели Виталик, так его любая бы к себе утащила, даже если он и не готов к немедленному употреблению. Зачем вы, девочки, красивых любите, а, Ольга Николаевна? А Серега, тот мог и сам встать. У него фантастически устроен мозжечок. Только что лыка не вязал, а через пять минут уже бежит в магазин за добавкой и не пошатнется. Вот такие есть представители у современной молодежи, Ольга Николаевна!

— Илья, мы серьезно! — объяснила я. — Тут лежал человек, я сама видела.

— Завидую твоему зрению. Я так собственной руки не вижу, а ты, значит, человека углядела?

Илья относится к тем, про кого говорят «ради красного словца не пожалеет и отца». Обычно меня даже развлекает его ерничанье, только не теперь. Я собиралась снова объяснить ему, что дело нешуточное, но тут включили свет. Забыв про сокурсника, я обвела глазами коридор. Пусто!

— Ушел твой пьянчужка, — констатировала Ольга Николаевна. — И хорошо! Не наше дело — с ним возиться. Пить надо меньше!

Я неуверенно кивнула. Мне тот человек не показался пьяным, однако кто его разберет? Я не специалист по данному вопросу. На полу неподалеку валялся листок бумаги, который я живо подобрала. Вдруг вывалился из кармана загадочной личности, и я методом дедукции ее идентифицирую? Листок меня разочаровал. Просто использованный билет в театр, ничего особенного.

— Забавно, Илья, и с чего нашу Фросю понесло в художники? — мило улыбнувшись, осведомилась Марго, невесть зачем присоединившаяся к нашей компании. — Ее призвание — быть дворником. Доставлять алкоголиков в вытрезвитель, собирать мусор. — Она выразительно посмотрела на билет в моей руке. — Тут Фрося на своем месте, ничего не скажешь. Хотя нет, похоже, ей и с этим не справиться. Алкоголик-то от нее сбежал! Кстати, а был ли он вообще? Может, девочка из Каргополя таким образом надеялась вызвать к себе интерес?

— А Машка и без того вызывает интерес, — к моему удивлению, возразил Илья. — Причем, в отличие от девочки из Кемерова, ей это обходится абсолютно бесплатно.

— Бесплатным бывает только сыр в мышеловке, — отрезала Марго, захлопывая дверь. Она приехала из Кемерова, и у нее очень много денег. Неделю назад, когда ей исполнилось двадцать, она пригласила всю нашу группу в кафе — за свой счет. Я, разумеется, не пошла. Илья неправ, намекнув, что она преследовала корыстные цели. Думаю, она просто щедрый человек. В конце концов, даже мой злейший враг не может не иметь определенных достоинств? И все равно приятно, что Илья ее отбрил. Устала я от Марго невероятно! Ее подруга Алена тоже терпеть меня не может, но делает это куда более пассивно.

Голова кружилась, слегка подташнивало, однако смутное беспокойство заставило заглянуть на общую кухню. Там возилась Наташа. Пожалев, что сразу не сообразила, где ее искать, я спросила, не знает ли она, куда делся тот, кто лежал в коридоре. Она не знала, лишь удивилась, что в коридоре вообще мог кто-то лежать.

— Хотя под Новый год и не такое бывало, — тут же добавила она. — Главное, обошлось без последствий. То ли он сам встал, то ли друзья помогли — какая разница?

— А вдруг он немного отполз и теперь снова без сознания? — предположила я.

— Где? На лестнице? Давай проверим, если тебе от этого будет спокойнее.

— Нет, по лестнице мы шли с Ольгой Николаевной, там никого нет.

— Остается пожарная лестница. Пойдем!

Мы осмотрели пожарную лестницу, и, облегчив таким образом совесть, я отправилась к себе, совершенно забыв про интимный момент, которому, как вы понимаете, никакие отключения-подключения света не помеха. Но мне повезло — комната была пуста. Видимо, пока я бегала за вахтершей, Светка и ее партнер успели удалиться.