Страница 6 из 103
– А в каких же краях тебе пришлось бывать? – с серьезным видом спросил хозяин и начал теребить рукава своего черного хаори с гербами. Хаори было хлопчатобумажным, из-под его коротких рукавов на целых пять бу [19] выглядывало кимоно из шелка.
Кангэцу-кун засмеялся:
– Хе-хе-хе, да так, все в других краях…
И тут я заметил, что сегодня у него не хватает одного переднего зуба.
– Послушай, а что с твоим зубом. – Хозяин перевел разговор на другую тему.
– Да вот, ел в одном месте грибы…
– Что ел?
– Грибы. Только собрался было откусить шляпку, а зуб хруп! – и вылетел.
– Оказывается, о грибы можно сломать зубы. Что же это творится на белом свете! Ты как старик. Темой для хайку это еще может, наверное, стать, а в делах любовных никуда не годится, – промолвил хозяин, тихонько похлопывая меня ладонью по голове.
– А, это все тот же кот? Здорово он разжирел, теперь не уступит даже Куро. Хорош, – принялся нахваливать меня Кангэцу-кун.
– Да, за последнее время он сильно вырос, – ответил хозяин и с самодовольным видом похлопал меня по голове. От похвал я почувствовал прилив гордости, но голове было немного больно.
– Позавчера вечером мы устроили небольшой концерт, – вернулся Кангэцу-кун к первоначальному разговору.
– Где?
– Вам, наверное, не интересно знать где. Было очень мило – три скрипки, аккомпанемент на рояле. А когда скрипок целых три, то даже при плохом исполнении слушать все-таки можно. На двух играли женщины, а я затесался между ними. Мне даже показалось, что мы играли хорошо.
– Кто же эти женщины? – с завистью спросил хозяин. Обычно выражение его лица напоминало твердый заплесневевший сухарь, но он вовсе не был равнодушен к женщинам. Однажды он читал какой-то западный роман о человеке, который влюблялся почти в каждую женщину, с которой ему приходилось встречаться. Когда хозяин дошел до того места, где автор с иронией замечает: «Подсчитать, так он влюблялся немногим меньше, чем в семьдесят процентов встречавшихся ему на улице женщин», – он с восхищением воскликнул: «А ведь и правда!» Вот он какой, мой хозяин. И мне, коту, совсем не понятно, как может столь ветреный человек жить подобно улитке! Одни говорят, что он стал таким из-за несчастной любви, другие – что из-за больного желудка, а третьи – что по причине бедности и робкого характера. В конце концов неважно почему – ведь здесь речь идет не о человеке, который бы оказывал влияние на ход истории эпохи Мэйдзи [20]. Важно, что мой хозяин с завистью расспрашивал Кангэцу-куна о женщинах, с которыми тот имел дело.
А Кангэцу-кун между тем выловил из кутитори [21] кусочек рыбы, поднес его ко рту и с удовольствием впился в него зубами. Я боялся, как бы он не сломал себе еще один зуб, но на сей раз все обошлось благополучно. – А эти две барышни из благородных семей. Вы их не знаете, – произнес он безучастным тоном.
– Во-о-от… – протянул хозяин и, не досказав «как», задумался.
Кангэцу-кун, вероятно, решил, что наступил подходящий момент, и предложил:
– Погода сегодня хороша… Не пойти ли нам погулять, если вы, конечно, не заняты. В городе сегодня очень весело – Порт-Артур пал.
Некоторое время хозяин пребывал в раздумье. По лицу его было видно, что его больше интересуют эти женщины, чем падение Порт-Артура. И наконец, словно собравшись с силами, он решительно поднялся:
– Ну что ж, идем.
Прямо поверх черного хлопчатобумажного хаори с гербами он надел кимоно из цумуги [22] на вате. Кимоно это лет двадцать тому назад досталось хозяину в наследство, кажется, от старшего брата. Каким бы прочным ни было цумуги, оно не может носиться так долго. Местами кимоно проносилось настолько, что на свет можно было разглядеть дырочки, которые оставляла игла, когда с изнанки накладывались заплаты. И в праздники и в будни хозяин носил одну и ту же одежду. И дома и на людях он носил одно и то же кимоно. Когда ему нужно было куда-нибудь пойти, он просто засовывал руки за пазуху, вставал и шел. Я так и не понял, то ли у него не было другой одежды, то ли была, но он, считая переодевание слишком хлопотливым занятием, не носил ее. Я не думаю, что такое поведение – результат только несчастной любви.
Когда хозяин и его гость ушли, я немного поступился правилами приличия и доел оставшиеся у Кангэцу-куна на тарелке кусочки рыбы. В эту минуту я тоже был не обычным котом. Мне казалось, что я в полной мере обладаю достоинством, скажем, кота Момокава Дзёэн [23] или воровавшего золотых рыбок кота Грэя [24]. Таких, как Куро, я во внимание не принимаю. Вряд ли кто-нибудь упрекнет меня за то, что я съел какой-то кусочек рыбы. К тому же привычка есть в неурочное время, тайком от других, свойственна не только нам, кошкам. Наша служанка частенько, когда хозяйки нет дома, нарушая правила приличия, ворует и ест сладкие моти, а съев одно, тут же тянется за другим. Да не одна служанка. Такая привычка свойственна даже детям, хотя хозяйка повсюду раззвонила, что ее дочки получают прекрасное воспитание. Вот что случилось несколько дней назад. Дети проснулись страшно рано и, пока отец и мать еще спали, уселись друг против друга за обеденный стол. Обычно они каждое утро съедают по нескольку кусочков хлеба, – у нас его ест хозяин, – посыпанных сахаром, но в этот день сахарница стояла на столе, а возле нее лежали ложки. Рядом никого, кто бы дал им, как обычно, сахару, не оказалось, и старшая девочка недолго думая зачерпнула полную ложку песку и высыпала его к себе на тарелку. Младшая последовала примеру старшей сестры и сделала то же. С минуту они бросали друг на друга злобные взгляды, потом старшая зачерпнула еще одну полную ложку и высыпала к себе на тарелку. Младшая тут же взяла свою долю, стараясь не отставать от сестры. Старшая опять потянулась к сахарнице, но младшая не отставала. Как только старшая сестра протягивала руку к сахарнице, младшая бралась за ложку. Через несколько минут на тарелках у обеих образовались горки из сахара, а сахарница опустела. И как раз в этот момент из спальни, протирая глаза, вышел хозяин и пересыпал обратно в сахарницу только что вычерпанный оттуда сахар. Наблюдая за этой картиной, я подумал: «В чувстве равенства, которое основано на эгоизме, люди, может быть, превосходят кошек, а вот что касается ума, то тут они, наоборот, уступают кошкам. Чем накладывать такую гору сахара, лучше было бы съесть его побыстрее – и все». Но люди не понимают того, что я говорю, и мне только оставалось молча, с сожалением наблюдать за происходящим, сидя на охати [25].
Интересно, где гулял хозяин в тот вечер, когда он ушел из дому вместе с Кангэцу-куном? Вернулся он поздно вечером, к столу на другой день вышел только в девять часов. Я сидел все на том же охати и смотрел, как хозяин молча ел дзони [26]. Одна чашка дзони сменяла другую. Плававшие в дзони кусочки моти были невелики, но хозяин, съев всего шесть или семь кусочков, отложил хаси [27]: «Ну, хватит». Другим он ни за что не позволил бы оставить еду в миске, ему же, как главе семьи, все было можно. Он лишь поглядел самодовольно на плавающие в мутном соусе остатки подгоревшего моти и приобрел еще более важный вид. Когда хозяйка достала из стенного шкафчика и поставила на стол диастазу Така, он сказал:
– Не буду я ее пить, все равно не помогает.
– Послушайте, ведь говорят, что она очень хорошо действует, когда употребляешь пищу, где много крахмала, – принялась упрашивать его жена.
Но он заупрямился:
– Хоть крахмал, хоть что — не буду.
19
Бy – мера длины, равная 3,03 мм.
20
Эпоха Мэйдзи - годы правления императора Мэйдзи (1868 – 1911).
21
Кутитори - закуска к вину.
22
Цумуги - шелковая ткань.
23
Момокава Дзёэн (1832 – 1898) – известный японский рассказчик. Им собрано свыше сорока разных историй о кошках.
24
Грэй Томас (1716 – 1771) – английский поэт, видный представитель сентиментализма. В1747 году им написана «Ода на смерть любимого кота, утонувшего в аквариуме с золотыми рыбками».
25
Охати – кадочка, где хранится вареный рис.
26
Дзони - традиционное новогоднее блюдо; готовится из лепешек моти, мяса и овощей.
27
Хаси - палочки для еды.