Страница 21 из 103
«Ага, на этот раз повела наступление с другой стороны», – подумал Мэйтэй, а вслух сказал, уклончиво, чтобы и хозяйку не обидеть и хозяина защитить:
– Да, он действительно несколько странный, да ведь они, то есть люди, занимающиеся наукой, все такие.
– Недавно приходит он из школы и говорит, что должен немедленно куда-то идти и что переодеваться поэтому не стоит. Потом, представляете, прямо в пальто садится на стол и принимается за еду. Дзэн [80] он поставил на котацу. Я сидела рядом с миской в руках, и мне было очень странно видеть такую картину…
– Он, наверное, в эту минуту был похож на воина, рассматривающего отрубленную голову врага, только вместо кольчуги этот воин одет в модное пальто. Однако это весьма характерно для Кусями-куна – во всяком случае, не банально. – Мэйтэй изо всех сил старался выгородить своего приятеля.
– Банально или нет – женщине все равно не понять, но что бы вы ни говорили, его поведение переходит всякие границы.
– Банальность – самое худшее, – продолжал Мэйтэй. Однако его ответ совершенно не удовлетворил хозяйку. Она вдруг переменила тон и строго спросила:
– Вот вы без конца твердите: банальность, банальность. А что это такое – банальность?
– Банальность? Банальность – это… Трудновато объяснить сразу…
– Если это такая неопределенная вещь, ваша банальность, то навряд ли она означает что-то хорошее, – с чисто женской логикой напустилась хозяйка на гостя.
– Почему же неопределенная? Здесь все определенно, просто трудно объяснить.
– Во всяком случае, вы называете банальностью все, что вам не нравится, – сама того не сознавая, хозяйка попала в самую точку. Обстоятельства сложились так, что Мэйтэю нужно было срочно что-то предпринимать в отношении банальности.
– Хозяюшка, – сказал он, – примером банальности могут служить люди, которым «нет еще двадцати восьми – двадцати девяти лет, которые всем довольны и живут легко и бездумно», а если сказано «стоит прекрасный солнечный день», то можете быть уверены, что они непременно «отправятся гулять на дамбу Сумитэй, прихватив с собой сакэ во фляге из тыквы».
Хозяйка ничего не поняла из этого объяснения.
– Разве есть такие люди? – только и смогла промолвить она, а потом добавила, окончательно сдаваясь: – Уж очень сумбурное объяснение, мне его не понять.
– В таком случае приставьте к туловищу Бакина [81] голову майора Пенденниса [82] и пустите их на год-другой в Европу.
– И тогда получится банальность?
Мэйтэй ничего не ответил, а только засмеялся. Через минуту он сказал:
– А вообще-то можно сделать даже проще. Возьмите гимназиста, прибавьте к нему приказчика из магазина «Сирокия» и разделите пополам. Вот вам, пожалуйста, прекрасный образчик банальности.
– Даже так? – сказала хозяйка и погрузилась в раздумье – видно, ей было трудно переварить в своем сознании все сказанное Мэйтэем.
– Ты все еще здесь? – спросил хозяин, входя в гостиную и располагаясь рядом с Мэйтэем. Никто не заметил, когда он вернулся.
– Что значит «все еще здесь»? Ты же сказал: «Подожди немного, я сейчас вернусь».
– Он всегда так, – вставила хозяйка, обращаясь к Мэйтэю.
– Пока тебя не было, я всю твою подноготную узнал.
– Женщинам только дай поболтать. Вот если бы люди умели так же молчать, как этот кот, – проговорил хозяин и погладил меня по голове.
Говорят, ты хотел накормить младенца тертой редькой.
– Хм, – усмехнулся хозяин, – сейчас знаешь какие умные пошли младенцы. Спросишь его: «Детка, где горько?» – а он язык высовывает. Забавно!
– Фу, какая жестокость, будто собаку дрессируешь. Кстати, скоро должен прийти Кангэцу.
– Кангэцу? – недоуменно переспросил хозяин.
– Ага. Я ему послал открытку: «К часу дня будь у Кусями».
– Что ты за человек, все делаешь, как тебе хочется, а с другими совсем не считаешься. Ну, скажи: для чего ты позвал Кангэцу?
– Да не я это придумал, Кангэцу-сэнсэй сам попросил. Сэнсэй сказал, что должен выступать с докладом в Физическом обществе. Я, говорит, буду репетировать, а ты слушай. Прекрасно, говорю, пусть тогда и Кусями послушает. Вот и решил пригласить его сюда… тебе же все равно делать нечего, он нисколько не помешает, почему бы не послушать. – Мэйтэй распоряжался как у себя дома. Возмущенный его бесцеремонностью, хозяин возразил:
– Но ведь я ничего не пойму в докладе по физике.
– Ты не думай, что этот доклад будет сухим и неинтересным, о каком-нибудь, скажем, сопле с магнитом. Тема его необычайно оригинальна и интересна – «Механика повешения». Рекомендую послушать.
– Тебе-то не мешало бы послушать, ведь это ты когда-то не смог повеситься, а мне…
– Признаться, я не ожидал, что человек, которого при одном упоминании «Кабуки» бросает в дрожь, вдруг придет к заключению, что он не в силах слушать подобный доклад, – как всегда шутливо промолвил Мэйтэй. Хозяйка захихикала и, взглянув на мужа, поспешно вышла из комнаты. Хозяин молча гладил меня по голове. Я не могу припомнить другого такого случая, когда бы он делал это столь же учтиво.
Прошло несколько минут, и, как было условлено, пришел Кангэцу-кун. По случаю доклада, который ему предстояло прочесть сегодня вечером, он облачился в элегантный сюртук, высоко поднял белоснежный воротничок сорочки, и, таким образом, его мужская красота возросла ровно на двадцать процентов. «Извините, я немного опоздал», – спокойным тоном приветствовал он присутствующих.
– А мы уже ждем, ждем тебя, – откликнулся Мэйтэй. – Начинай побыстрее. – И, обращаясь к хозяину, спросил: – Ты не возражаешь? – Тому ничего не оставалось, как пробурчать «угу». Кангэцу-кун не спешил.
– Принесите мне, пожалуйста, стакан воды, – сказал он.
– Ого, все как полагается. Потом, чего доброго, начнешь требовать аплодисментов, – тараторил Мэйтэй. Кангэцу-кун достал из внутреннего кармана тезисы доклада и, положив их перед собой, с достоинством начал:
– Это всего лишь репетиция, поэтому прошу откровенно высказывать свое мнение.
Осуждение преступников на смертную казнь через повешенье было распространено главным образом среди англосаксов, но если обратиться к временам более древним, то станет ясно, что повешенье являлось широко распространенным способом самоубийства. Известно, что у евреев существовал обычай убивать преступников, забрасывая их камнями. В результате изучения Ветхого завета можно прийти к заключению, что слово «повешенье» означало «отдать на съедение хищным животным или птицам подвешенный на столбе труп преступника». Имеющиеся у Геродота сведения дают основания полагать, что евреи еще до выхода из Египта испытывали глубокое отвращение к выставлению трупов на всеобщее обозрение в ночное время. Говорят, что египтяне отрубали преступникам головы, а к крестам прибивали только их тела. Персы…
– Кангэцу-кун, – перебил его Мэйтэй, – а ничего, что ты постепенно отвлекаешься от темы?
– Сейчас я перейду к основной части доклада, потерпите немного… Итак, как же поступали персы? По всей вероятности, они тоже прибегали к распятию преступников на кресте. Неясно только, когда они приколачивали их гвоздями к кресту – уже после смерти или заживо…
– Это неважно, – со скучающим видом заметил хозяин.
– Я бы еще о многом хотел вам рассказать, но боюсь затруждать…
– По-моему, «утруждать» звучит лучше, чем «затруждать». А, Кусями-кун? – не отставал Мэйтэй от докладчика.
– Все равно, – равнодушно ответил хозяин.
– Переходя к главной теме доклада, я поведаю…
– Но тут опять вмешался Мэйтэй-сэнсэй:
– Это сказители так говорят – «поведаю». Было бы желательно, чтобы докладчик употреблял более изысканные слова.
– Если «поведаю» – неподходящее слово, то как же следует говорить? – спросил Кангэцу; в голосе его слышалось раздражение.
– Мне неясно, зачем пришел сюда Мэйтэй – слушать или только мешать. Кангэцу-кун, не обращай внимания на этого горлопана и делай спокойно свое дело, – поспешил вмешаться хозяин.
80
Дзэн – низкий обеденный столик.
81
Бакин (1767 – 1848) – популярный японский писатель.
82
Пенденнис – персонаж романа У. Теккерея «История Пенденниса».