Страница 5 из 106
«За спинами делегатов в Амстердаме не стоял конвой с автоматами, на них не скалились сторожевые псы: они сами выбрали несвободу». (Так говорил я, выступая у Берлинской стены 9 мая 1977 года).
3. Меньшевики и большевики
Наконец, еще одно «правозащитное» оправдание «детанта» — забота о «восточных братьях», быть может и вполне искренняя вначале, — тоже очень скоро была принесена в жертву тому же «детанту» и превратилась в пропагандистский камуфляж. Охотно допускаю, что, подписывая Московский и Варшавский договоры в 1972 году, социал-демократы еще верили в свой лозунг о «влиянии через сближение». Однако очень скоро выяснилось, что одно дело прийти к власти путем различных манипуляций, другое — у власти удержаться, сохранив при этом свои цели и принципы. Социалистические идеи, как известно, хороши лишь в теории. На практике популярность СДПГ очень скоро стала падать, а к 1977 году, по оценкам советского посольства в Бонне, ее авторитет «находился на наиболее низкой отметке за время пребывания ее у власти».
…в политических кругах не прекращались дискуссии о дальнейшей судьбе западногерманской социал-демократии, а вместе с тем и о жизнеспособности социально-либеральной коалиции в целом. Как показывают многочисленные встречи и беседы представителей совпосольства в социал-демократических кругах, руководство СДПГ упорно ищет путей достижения позитивных результатов в своей внешней и внутренней политике и повышения доверия населения к своему политическому курсу. — В этих условиях, сообщает посольство, внешнеполитическая деятельность (…) рассматривается руководством СДПГ в качестве одной из решающих предпосылок упрочения влияния партии в стране.
Попросту говоря, социал-демократы оказались заложниками своей «остполитик», успех которой был целиком в руках советских вождей. Конечно, такое «сближение» Москву вполне устраивало, позволяя не просто «влиять» на правительство ФРГ, но и прямо диктовать ему свою политику. Даже визит Брежнева в ФРГ превращался в событие, которого в этой стране НАТО ждали с большим трепетом, чем ждали бы в Варшаве.
Большие надежды руководство СДПГ возлагает на успешное проведение визита тов. Л.И.Брежнева в ФРГ. Оно рассчитывает, что новые импульсы для дальнейшего улучшения советско-западногерманских отношений позволят сгладить невыгодное для социал-демократов впечатление, что за время деятельности кабинета Шмидта с мая 1974 г. в политической сфере этих отношений почти не наблюдается поступательного движения. Советско-американский диалог относительно заключения второго соглашения об ограничении стратегических вооружений, визит тов. Л.И.Брежнева в ФРГ, конструктивный ход белградского совещания должны, по мнению руководителей СДПГ, стать в текущем году важными взаимосвязанными этапами на пути дальнейшего углубления разрядки.
Заслуживает внимания, что в обстановке подготовки к визиту тов. Л.И.Брежнева социал-демократы избегают принимать активное участие в шумных антисоветских кампаниях вокруг вопроса о «правах человека», осуждают их организаторов со стороны ХДС/ХСС.
Вспомним, что в это время даже некоторые коммунистические партии (французская, итальянская) не слишком сдерживали себя в критике советской репрессивной политики. СДПГ, таким образом, оказывалась зависимой от Москвы больше европейских компартий, а ФРГ — не менее какой-нибудь Болгарии. Да что Москва? Даже ничтожная, марионеточная ГДР могла диктовать политику своему «западному брату».
Руководство СДПГ упорно работает над тем, чтобы выбить из рук оппозиции один из ее главных аргументов, будто политика руководимого Шмидтом правительства в германских делах «зашла в тупик» и выявила свою полную неэффективность. Ведомство канцлера прилагает по различным каналам энергичные усилия с целью побудить ГДР к обсуждению широкого каталога мер, достижение договоренностей по которым позволило бы с точки зрения интересов ФРГ «создать позитивный баланс» в отношениях с ГДР. Политическая и идеологическая направленность этих мер характеризуется достаточно откровенно — создать настолько плотную сеть сочетания взаимных интересов, чтобы ГДР ни при каких обстоятельствах не могла пойти на ее разрыв без ущерба для себя. Необходимо добиваться того, заявляет Г.Вернер, «чтобы противостояние ФРГ и ГДР постепенно перерастало в существование рядом друг с другом, в отношения лояльных соседей».
Канцлер хорошо отдает себе отчет во всех трудностях решения этой задачи и не строит здесь больших иллюзий. Лидеры СДПГ постоянно подчеркивают необходимость проявлять осторожность и терпение в отношениях с ГДР, а главное — демонстративными и безрассудными акциями не ставить под угрозу уже происшедшие «фундаментальные изменения». Под этим, прежде всего, имеются в виду расширившиеся возможности для общения граждан ФРГ и ГДР. Возрастание числа поездок граждан ФРГ в ГДР до 8 млн. в 1976 году представляется руководством СДПГ как «улучшение положения людей в разделенной Германии» и как одно из главных достижении политики ФРГ с 1969 года в германских делах.
Словом, забота о «восточных братьях» свелась к довольно парадоксальной ситуации, когда «модель успешного социализма» в ГДР искусственно поддерживалась на. деньги западногерманских налогоплательщиков, восьми миллионам которых позволялось раз в год приехать и на это посмотреть. Нетрудно понять, чье «влияние» преобладало при таком «сближении». Даже совпосольский отчет не скрывает иронии, говоря об этом «главном достижении» политики социал-демократов за семь лет «детанта».
Под конец, когда уже ни права человека, ни «влияние» на ГДР невозможно было всерьез выдавать за основу своей политики, в качестве рациональной причины «детанта» стали выдвигать совершенно другое — мир и разоружение. Но и это звучит неубедительно: в 1969 году, когда социал-демократы задумали и начали осуществлять свою «восточную политику», угроза войны в Европе была гораздо меньше, чем в результате этой политики к 1980 году. Тем не менее, даже несмотря на такие результаты, они продолжали отстаивать «детант» с маниакальным упорством, постоянно притом заботясь о расширении советского влияния и в стране, и в партии, часто за свои же деньги, например, путем использования
…такого пропагандистского канала, как социал-демократический «Фонд Фридриха Эберта», с учетом того, что по его линии и за его счет могли бы проводиться поездки в СССР дополнительного числа журналистов из ФРГ, устраиваться выступления советских лекторов перед западногерманской аудиторией. Через фонд можно было бы устанавливать необходимые контакты и с СДПГ. Как отмечал председатель СДПГ В. Брандт, деятельность фонда в последние годы полностью пересмотрена. Он не занимается более мероприятиями, которые ГДР могла бы раньше рассматривать как задевающие ее интересы, и работает под наблюдением и по указаниям правления СДПГ. По мнению Брандта, фонд мог бы выполнять роль канала связи между странами, который контролировали бы СДПГ и КПСС.
Даже советское вторжение в Афганистан, сильно протрезвившее общественное мнение Запада, очень мало отразилось на политике немецких социал-демократов. По-прежнему основной задачей для них было «спасти детант». Спасти — от кого? От Брежнева? Нет, от «непродуманной и гипертрофированной реакции, которая не соответствует сути событий и посему привела бы все к еще худшей ситуации». Не случайно именно к Брандту обратилось политбюро с личным посланием сразу после вторжения, справедливо рассчитывая преодолеть возникшую политическую изоляцию с его помощью.
Главное же состоит в том, — пишут они, — чтобы найти общий язык в вопросе, который уже долгие годы является предметом и Вашей, и нашей озабоченности — как отстоять дело укрепления международной безопасности.
Однако эти поиски «общего языка» велись почему-то в самых неожиданных сферах. К 1981 году, например, было даже начато сотрудничество по вопросам теории построения социализма между теоретическим органом СДПГ журналом «Нойе гезельшафт» и редакцией органа ЦК КПСС журнала «Коммунист». Ну, а это зачем? Какое это имеет отношение к миру или международной безопасности?