Страница 10 из 55
– Слушай, как ты это делаешь?
– Это какой-то фокус?
– Наверное, это от бедности…
– Может, тебя в детстве молнией долбануло?
Хитоси смущенно пожимал плечами.
– Сам не знаю. Но если я пробежал текст глазами, он у меня в голове навеки, только и всего.
К летним каникулам с Хитоси подружились отпрыск министра, два-три потомка дипломатов и последний сын клана Ивасаки, настойчиво приглашавший его посетить фамильное имение за прудом Синобадзу.
Известная ныне во всем мире звезда, составленная из трех ромбов, впервые появилась на седьмом году эры Мэйдзи на бортах транспортных посудин, пришвартованных в заливе Нагасаки. Компания, созданная Ятаро Ивасаки, самураем древнего рода, но невысокого ранга, владела лишь одиннадцатью судами, но основатель ее готов был бросить вызов всему миру ради ее развития и процветания.
В прежние годы столичный житель Ятаро отирался возле группы олигархов, набивших мошну на падении старого режима. От нового правительства и ему перепали отдельные куски, не слишком жирные: морской каботаж, прибрежные пассажирские и грузовые доставки внутри архипелага. На судах Ятаро шумели и дымили пришедшие на смену парусу паровые машины.
Толчком к развитию предприятия послужила военная экспедиция на Тайвань. Государству потребовалось перемещать войска и военные грузы, и в руки Ятаро свалились тринадцать новеньких транспортных судов. Тайвань покорили за несколько недель, а судьба растущей и процветающей компании отныне полностью зависела от экспансионистских аппетитов империи.
После смерти Ятаро компанию возглавил его младший брат Яносукэ. Он активно расширял и разветвлял деятельность, пользуясь щедростью благодарного отечества (в лице правительственных чиновников). На группу как из рога изобилия посыпались шахты, металлургические и машиностроительные заводы, крупные морские верфи. Верфи принялись штамповать миноносцы и торпедные катера на радость военному министерству.
За Яносукэ последовал его племянник Хисая, старший сын которого, Коята, тихо-спокойно поджидал своей очереди. Что касается сына младшего, то его вопросы наследования не слишком волновали, ибо он еще обучался в Первой высшей.
Когда Хитоси, подталкиваемый своим одноклассником, впервые перешагнул порог резиденции Ивасаки, группе Мицубиси стукнуло уже три десятка лет, и чего только в нее тогда не входило! Банки, экспорт-импорт, страховые общества, шахты, сталелитейни, рыбоконсервные фабрики… но главное – конечно же, знаменитые верфи в Нагасаки.
– Это, – указал юный Ивасаки на какую-то картину, – подарок президента Соединенных Штатов, а это – от русского царя собственной персоной.
– Не люблю русских, – проворчал Хитоси.
– Да уж, за что их любить… – согласился товарищ, знавший печальную историю однокурсника. – Но это еще задолго до войны было.
Несколько смущенный своей неловкостью, младший Ивасаки поспешил ввести гостя в обширное помещение в западной части дома, где проживала пожилая пара. Сморщенный старичок мрачноватого вида приблизился размеренным шагом и склонил голову, обозначив легкий поклон.
– Ивасаки, – представился он. – Весьма рад. Мне всегда приятно познакомиться с друзьями нашего внука.
– Очень приятно. Сога.
– Его отец геройски погиб под Порт-Артуром.
– О, – выдохнул старичок, приглаживая усы, – стране нужны герои. Страна живет своими героями.
Он нежно прикоснулся к голове Хитоси, задал еще два-три вежливых вопроса и отпустил молодых людей наверх, где они собирались заняться математикой.
– Древний у вас дом, с традициями, – заметил Хитоси, поднимаясь по лестнице.
– До смены режима здесь жил господин древнего рода, дальний дедушкин родственник. Он сохранил часть дома без изменений, со всеми татами, ширмами, перегородками. А остальное все перестроили и переоформили два западных архитектора, англичане. Они лестниц добавили для удобства. Даже туннель подземный в бильярдную провели. Но мне, к сожалению, матушка запрещает им пользоваться.
– Сколько в доме комнат?
– Кто его знает… Верхний этаж снова перестраивать собираются. Там раньше жила прислуга, но их уже переселили в отдельный дом, специально для них построили в саду.
– А наверху что будет?
– Брат жениться собирается. Квартира для его семьи. И для отдыха, конечно. Ведь он наследник.
Хитоси скользил взглядом по роскошным резным дверям, по расписанным лаками плафонам с причудливыми светильниками, по наборному паркету, фантастическим извивам меблировки и чувствовал, как его разъедает, жжет нутро бешеная зависть. И запах… Это воск, пояснил Ивасаки. Пол натерт воском. Воск на полу!… Да, что ж тут еще скажешь… Хитоси молча поджал губы.
Видно было, что комнатой своей юный Ивасаки доволен. Прекрасный вид на пруд Синобадзу, на парк Уэно за ним, а вдали – серый силуэт храма Сэнсодзи.
– Там мой дом, – показал в окно Хитоси.
– А, Сэнсодзи… отлично. Ну давай присядем и займемся этой головоломкой с иксом и двумя игреками.
Хитоси сел на предложенный ему стул, извлек из сумки тетрадь и спросил, расстегивая куртку:
– К тебе часто гости ходят?
– Нет, не слишком. Знаешь, на Западе ходить в гости – обычное явление. Родители то и дело посещают западные миссии. Там, говорят, можно увидеть и услышать совершенно невероятные вещи. Эти белые – очень странные люди.
Для Хитоси белые – в первую очередь русские, тема ему неприятна, и он спасается вопросом о туалете. Хозяин объясняет дорогу: налево, направо, еще раз направо и вниз. И бросает вдогонку:
– Осторожно, клозет у нас западный.
– Как?
– Ну, на западный манер. Доултон.
«Западный сортир, – размышлял Хитоси, удаляясь. – Чего только не придумают? Обязательно надо подражать этим дуракам, диким варварам! Носы себе отращивать! Волосы красить в желтый цвет! Западный…» Погруженный в эти мысли, Хитоси забыл следить за поворотами и оказался перед большой лакированной дверью, вовсе не похожей на дверь в интимный закуток, но… «на западный манер», пожал плечами Хитоси и без стука открыл эту дверь. Шагнув через порог, он нос к носу столкнулся с девицей-однолеткой или чуть помладше, чем он, которая как раз схватилась за куклу… западную куклу. Кровать, шкаф, столик с лампой… Нет, на туалет не похоже, даже на западный.
– Ты кто?
Девица задала этот вопрос без малейшего удивления или испуга, скорее с легким раздражением. «Характерец!» – подумал Хитоси и ответил:
– Хитоси. Хитоси. Дом Сога.
– Дом чего? Впервые слышу.
Тон ее раздражал Хитоси, и он едко заметил, обращаясь к окну:
– Поменьше бы куклами занималась, наверняка бы знала. Имя Сога внесено во все учебники истории.
Девица смерила Хитоси презрительным взглядом и скривилась.
– А-а-а, один из тех типов, которых затаскивает в дом мой старший братец. Из кварталов бедноты.
– С голоду не мрем. А если ты называешь бедными тех, у кого меньше денег, чем у твоей семьи, то весь мир надо записать в бедняки.
– О времена! Нищий пыжится прослыть остроумцем! Ужасная пора!
– Если б не эта ужасная пора, твой дедушка так и остался бы нищим, каким он был всю свою жизнь.
Таких наглецов дочь Ивасаки еще не видывала. Она широко раскрыла глаза, потом опомнилась и осыпала Хитоси градом всякой мелочи, которая попалась ей под руку. В молодого человека полетели деревянные кубики, цветные карандаши, стеклянные пуговицы, вазочка… комнаты таких избалованных негодниц всегда захламлены кучей мелкой дряни.
– Юп-пи-и-и! – захохотал Хитоси, отскакивая за дверь. – Комната смеха на западный манер!
Большая честь – быть удостоенным погребения в святилище Ясакуни, в последнем убежище героев на протяжении вот уже многих веков. После недавних войн в Корее, в Китае, против России число погибших героев резко возросло. Территориальная экспансия, жажда наживы плодила, славила и убивала героев.