Шах помидорному королю

Володя понимал, что после сегодняшних бурных событий может наступить затишье. Но это будет затишье на вулкане…

— Ну вот и пришли! — сказал изобретатель. — Я вам сейчас такую прокручу запись…

XXIV

Володя напряженно вглядывался в белую мглу. Ничего не видно. Только асфальт впереди метра на три. Но Валерий Чернов вел свою амфибию спокойно и уверенно.

— У меня из кабины обзор шире, чем из «Жигулей». Чистое удовольствие. Жаль, вы сейчас не можете прочувствовать.

«Без широты обзора я уж как-нибудь обойдусь, — думал Володя. — Не прозевать бы в тумане поляну с одинокой сосной».

Тревога оказалась напрасной. Валерий уверенно свернул с асфальта, амфибия сползла в кювет, выбралась наверх и запрыгала по кочкам.

— Приехали! — объявил Валерий.

Володя впервые видел вблизи одинокую сосну и загадочный серый бугорок, оказавшийся довольно корявым сгустком бетона.

«Я бы не удивился, — сказал он самому себе, — если бы мне удалось сейчас обнаружить, что кто-то пытался прорыться под серый бугорок».

Но трава вокруг стояла нетронутая — никаких следов подкопа.

«Впрочем, так и должно быть — здесь помысел, а золото схоронено в другом месте».

Валерий со злостью пнул бетон каблуком.

— Они у меня попляшут! Всей бригадой будут убирать!

Туман стал рассеиваться, и Путятин открылся во всем блеске — красные и зеленые крыши, осенний пламень садов, купола монастыря… У Володи замерло сердце.

— Давай остановимся на минутку.

Ровно через минуту Валерий повел амфибию дальше.

— Ну, что? Отличный обзор! Убедились?

— Лучше не бывает! — признал Володя.

Не доезжая до моста через Путю, амфибия свернула к белевшим сквозь сосны корпусам больницы. Главный врач Галина Ивановна завтракала у себя в кабинете — так бывало, когда она проводила всю ночь в больнице.

— Тебе-то какое дело до Сироткина?

Володя стойко выдержал ее проницательный взгляд.

— Вся Нелюшка о нем тревожится и шлет гостинцы. — Володя подвел Галину Ивановну к окну и указал на амфибию, стоящую у подъезда. Валерий с помощью санитарки извлекал из багажника банки и пакеты. — Для одного Сироткина многовато, — заметил Володя, — но как откажешь, если несут и несут от доброго сердца. Ничего… При скудности больничных средств любое даяние благо. Сироткин поделится.

— А кто тебя привез? — строго осведомилась Галина Ивановна, полностью игнорировав выпад против больничного питания.

— Замечательный человек, изобретатель-самоучка.

— Чернов? — В ее голосе Володя уловил какую-то особую интонацию.

— Он самый. — Володе удалось принять безмятежный вид. — А что? Сироткин про него спрашивал?

Галина Ивановна засмеялась. И смеялась довольно долго.

— Ох, Киселев, Киселев… Значит, ты опять в роли Шерлока Холмса? Я так и подумала, когда ты вошел.

Сведения о Сироткине оказались не очень утешительными. Он пришел в сознание, но не помнит обстоятельств, предшествовавших травме, не помнит, как ему нанесли удар. Типичная ретроградная амнезия. Однако полчаса назад больной вдруг спросил слабым голосом, жив ли Чернов. Разумеется, его успокоили: жив.

Всю эту информацию Володя слово в слово передал Валерию.

— Спросил про меня! Ну, Сироткин! — Валерий растрогался. — Я его главный враг, а он за меня беспокоится…

Из больницы амфибия взяла курс на музей. В этот ранний час тут обычно трудились уборщицы, но сегодня понедельник, музей закрыт. Володе пришлось повозиться, отпирая своим ключом парадную дверь. Затем он отомкнул дверь, ведущую во двор, и они поднялись по наружной лестнице в директорский кабинет. Валерий бережно нес картонную коробку с «голосами жизни».

— Куда поставить?

— В самое надежное место!

Перекладывая кассеты в старинный сейф, Володя искоса поглядывал на запечатанный конверт. Похвастаться перед Валерием своей блистательной догадкой насчет Грини? Нет, еще не время!

Володя хотел распрощаться с Валерием на Фабричной. К себе в Посад можно добраться пешком, а Валерию надо спешить в Нелюшку — народ ждет вестей о Сироткине.

Но изобретатель и слушать не стал — домчал до дома.

…Васька спал на диване одетый и даже подушку не достал из постельного ящика — приплюснулся щекой к валику. На столе белела раскрытая тетрадка. Володя наклонился и прочел: «Как я провел день».

С чего бы Васька взялся писать сочинение на вольную тему? Володя пробежал взглядом первые строчки: «Банка сибя акупила». Ну и грамотей! Надо с ним позаниматься всерьез. Но что это за банка и что значит «акупила»?

Володя стал читать дальше и увлекся. Ну и Васька! Ну и сочинитель! Конечно, за грамотность ему полагается двойка, но за содержание — пятерка с плюсом. Он сумел рассказать о своих похождениях живо и выразительно. Не зря Лев Толстой очень высоко ставил бесхитростные сочинения деревенских школьников. Васькин стиль тоже еще не испорчен штампами, характерными для школьных сочинений. А банка клубничного варенья действительно себя окупила. За чаем с вареньем братья Голубцовы рассказали, кто провожал Анюту вечером после дискотеки. Бокс! Борис Шумилин.

«Вот почему они ему накостыляли. Но Голубцовы ошибаются — к пакету с деньгами Бокс не имеет никакого отношения. Не он подкинул знахарю записку с черепом и костями. И не он подкинул записку Анюте. Это сделали другие. И они назначили знахарю субботу потому, что записку Анюте удобнее всего подсунуть в субботу в дискотеке…»

Володя с удовольствием вспомнил возникшее у него сразу предположение, что в выборе дня есть ключ к разгадке.

Но что привело Джеку в Париж, в покинутый хозяевами дом? Васька задал себе этот вопрос и не нашел ответа. Зато он так ярко нарисовал все, что там произошло!.. Значит, громадный тяжеленный шкаф отзывался на удары колокольным звоном. И задняя стенка шкафа — не из фанеры, как у нынешней мебели. Примечательная подробность! Выдержанное старое дерево — прекрасный материал для изготовления струнных инструментов. Скрипичные мастера охотятся за старыми досками… Почему бы не заняться этим и гитарным мастерам?…

«Что ж… С Джекой все ясно!» — сказал себе Володя, переворачивая последнюю страницу Васькиного сочинения.

И тут ему бросилось в глаза такое… Володя обомлел. Для непосвященного — всего лишь несколько слов из совершенно пустого разговора. Но для того, кому уже многое известно, драгоценнейшее звено, замкнувшее воедино долгую цепь фактов, догадок, предположений, логических выводов.

— Шах помидорному королю! — воскликнул Володя и услышал за спиной шорох.

Васька проснулся и поглядывал, очень довольный успехом своего сочинения.

Если человек заслуживает похвалы — ее следует воздавать немедленно, не откладывая на потом. И уж тем более нельзя откладывать, если речь идет о талантливом сочинителе. Литературным талантам похвала нужна как воздух. Впрочем, и всем другим тоже.

После завтрака Васька отправился к Вите Жигалову — предупредить, чтобы тот сегодня в музей не приходил, ремонт граммофона переносится на любой из ближайших дней, когда мастеру будет удобно.

Володя поехал автобусом «Вокзал — Посад» в сторону центра, сошел на предпоследней остановке, миновал рынок, где нынче шли нарасхват местные помидоры, и твердым шагом направился к двухэтажному зданию путятинского городского управления внутренних дел.

Что бы ему сейчас ни сказали, Васькина мечта все-таки осуществилась! Кража, крупнейшая за всю историю Путятина, расследована до победного конца не приезжими, глядящими на местных сыщиков свысока, — победную точку в этом деле ставит путятинская милиция в лице общественного помощника В. А. Киселева.

В управлении Володя беседовал сначала с Фоминым. Затем с Фоминым и Рудиком Куртикяном. Втроем они направились в кабинет Петра Петровича Налетова. Здесь Володя увидел молодого человека в спортивной куртке — это и был недруг Фомина, капитан милиции Егоров. Володя позволил себе чуточку усмехнуться.