Страница 9 из 43
— Он сообщил что-нибудь интересное о происшедшем? — спросил я серьезно, переходя к своеобразной самозащите.
Писательница отрицательно покачала головой.
«Интересно, — вдруг пришла мне в голову шальная мысль, — а есть ли в этой туше хоть одна кость? Ее телеса, как Дали, обследуют мое бедро со всех сторон. Это же не женщина, не живое существо, а какой-то мясистый овощ, гигантский кабачок».
— Нет, — ответила мисс Ланг, — мы говорили в основном о книгах. Он любит произведения Микки Спиллейна. — Она поморщилась, и ее лицо приобрело просто невообразимые очертания. Я с облегчением вздохнул, когда она перестала морщиться. — Я обещала выслать его детям экземпляр «Разговоров маленькой Бидди», но оказалось, что он еще не женат. Я сказала, что ему самому понравится эта книжка… она нравится многим взрослым. Я получаю немало писем, авторы которых…
Следующим вызвали меня, и я не услышал очередного отрывка из жизни Мэри Уэстерн Ланг.
Полицейский явно стремился как можно быстрее покончить с опросом. Он что-то писал в своей записной книжке и даже не поднял головы, когда я опустился в кресло, стоявшее у стола времен королевы Анны.
— Имя.
— Питер Катлер Сарджент-Второй?
— Второй чего?
Тут он взглянул на меня.
— Второй, значит, второй. Ставите рядом с фамилией римскую двойку.
Он посмотрел на меня с явным отвращением.
— Возраст… место рождения… место жительства…
— Тридцать один год… Родился в Хартфорде, штат Коннектикут. Живу в Нью-Йорке на Сорок девятой улице, двести восемьдесят.
— Чем занимаетесь?
Я запнулся, вспомнив свое обещание миссис Вииринг. «Интересно, — подумал я, — можно ли рассчитывать на молчание полиции?»
— Владелец фирмы по связям с общественностью. Контора расположена на Пятьдесят пятой улице, шестьдесят.
— Давно знакомы с покойной?
— Нет. Всего примерно восемнадцать часов.
— На этом все.
Я уже собрался уходить, как вдруг полицейский остановил меня.
— Постойте, совершенно забыл спросить: вы не заметили ничего необычного во время несчастного случая?
— Нет, не заметил.
— Постарайтесь рассказать мне своими собственными словами о том, что произошло.
Я так и сделал, очень быстро, и был отпущен. Сейчас же, оглядываясь в прошлое, я удивляюсь, почему никому, включая меня, даже в голову не приходила мысль об убийстве.
Обед прошел в подавленной атмосфере.
Миссис Вииринг оправилась от своей печали по поводу потери своей любимой племянницы и, похоже, полностью взяла себя в руки или, по крайней мере, контролировала себя с помощью алкоголя, что в ее случае было равносильным.
Брекстону обед отнесли в комнату. Все же остальные после обеда продолжали вполголоса беседовать, стараясь не упоминать о происшедшем и просто не представляя, о чем же говорить еще.
Но вскоре мы испытали второе потрясение, когда миссис Вииринг обнаружила на спинке кресла шарф своей племянницы. Складывалось такое ощущение, что Милдред вот-вот заявится специально за ним.
Первоначально планировалось после обеда пойти всем на коктейль в клуб «Мейдстоун», но в последнюю минуту миссис Вииринг отказалась от приглашения. Так что и танцы были под вопросом. Однако я решил, что обязательно вырвусь, вне зависимости от того, пойдут ли другие. Наоборот, я даже был уверен, что они не пойдут, а для общения с Лиз мне никто не нужен.
Скрывшись с миссис Вииринг в алькове, я быстро переговорил с нею. Все остальные в это время бесцельно болтались по дому и по пляжу, совершенно не зная, как вести себя при сложившихся обстоятельствах. Все боялись подходить к воде, в том числе и я. Океан-убийца сиял синевой под ярким солнцем.
— Как вы считаете, это не сломает мои планы? — спросила миссис Вииринг, бросив на меня вопросительный взгляд.
— Какие еще планы?
— По организации приема. Какие еще? Этот несчастный случай тоже сыграет рекламную роль, но не такая известность мне нужна…
Наконец-то я стал понимать, что она имеет в виду.
— Есть пословица…
— «Любая известность всегда на руку», — выпалила она. — В жизни, однако, все совсем не так. Получите не ту известность, что надо, и вас покинут абсолютно все.
— Не понимаю, каким образом известие о том, что кто-то из ваших гостей совершенно случайно утонул, может сказаться на вас?
— Если дело только в этом, конечно, это никак не скажется. — Она многозначительно замолчала. Я спокойно ждал продолжения. Она решила подойти к этому же вопросу с другой стороны. — Когда заявятся представители прессы, я хочу, чтобы вы выступали от моего имени. Они уже наверняка по дороге сюда. Только не вздумайте проболтаться и рассказать о том, ради какой цели я пригласила вас сюда. Просто говорите, что вы — один из гостей, что я расстроена случившимся… а это на самом деле так… и поручила вам говорить от моего имени.
— И что я скажу?
— Да ничего. — Она улыбнулась. — Что вы можете сказать? Что Милдред — моя племянница, которую я очень любила, что она была больна (думаю, вам стоит даже обратить внимание на это) и поэтому она не могла справиться с волнами.
— Они отвезли ее в морг, да?
Я видел, как доктор и Брекстон внесли тело утопленницы в дом, но что произошло с ним потом, мне было неизвестно.
— Не знаю. Доктор куда-то увез ее в карете скорой помощи. Я уже отдала необходимые распоряжения похоронной конторе. Она находится в постоянном контакте с доктором, одним из моих старейших друзей. — Она многозначительно замолчала, перебирая бумаги на своем столе.
Я просто поражался быстрой смене ее настроения, приписывая это ее странным привычкам. Большинство известных мне алкоголиков были такими же общительными, добрыми, эмоциональными людьми, довольно безответственными и совершенно непредсказуемыми. За обедом я сидел рядом с ней, и то, что мне казалось бокалом с охлажденной водой, при ближайшем исследовании оказалось джином. К концу обеда бокал был пуст.
— Я буду вам очень благодарна, Питер, — наконец заговорила она, — если никому не будет известно о… недоразумении, произошедшем накануне вечером.
— Вы имеете в виду крики? Она кивнула головой.
— Если в обществе сложится… ну скажем, неправильное представление об отношениях между Брекстоном и Милдред, это может нанести мне немалый вред. Он был привязан к ней и во время того ужасного срыва был с нею. Я не хочу, чтобы из-за этого возникли какие-нибудь слухи.
— Значит, вы не исключаете такой возможности, но ведь бедная женщина просто купалась и утонула. Мы все видели, как это произошло. Вот и все.
— Все это, конечно, так, но вы прекрасно знаете, что такое пересуды. Я не хочу, чтобы какие-нибудь газетчики, эти мерзкие бумагомаратели, начали делать различные предположения.
— Я прослежу за этим, — чрезвычайно самоуверенно изрек я, хотя при сложившихся обстоятельствах такой уверенности у меня просто не могло быть.
— Вот почему я и хочу, чтобы вы выступали перед прессой от моего имени. Кроме того, — она запнулась, — постарайтесь, чтобы и другие держались подальше от этих писак.
Я был удивлен этой просьбой.
— Но почему? Какая разница? Мы все видели одно и то же, и полиция сняла с нас показания.
— Полиция будет молчать. Поэтому делайте, как я вас прошу, и я буду вам очень благодарна.
Я пожал плечами.
— Конечно, если я смогу, я сделаю все, что в моих силах, но что может остановить кого-нибудь из ваших гостей переговорить с журналистом?
— Вы, я надеюсь. — Она сменила тему разговора. — У меня была приятная беседа с Альмой Эддердейл, которая попросила напомнить вам о себе. Сегодня утром она остановилась в «Морских брызгах».
— Прекрасно.
— Я думала, она навестит нас завтра утром, но после… Короче, я не знаю, как вести себя.
— Как обычно. Это ужасное несчастье, но…
— Но она была моей племянницей, очень близким мне человеком, а не простой гостьей. — Я понял, что лучше всего молчать. — Может, стоит кого-нибудь пригласить? Просто друзей семьи. Мне кажется, это будет кстати.