Антихрист

Подошел Джон и посмотрел на экран.

– Что ты нашел? – спросил он.

Гинеколог знал, что Джон не понимает, на что смотрит.

– Ничего, – сказал он, чуть повысив голос, чтобы Кунц услышал его через спрятанный микрофон. – Она слишком маленькая для того, чтобы ее можно было увидеть. Удивительно, как они могут быть иногда болезненны.

Он выключил монитор и разрешил Сьюзан одеваться, одновременно размышляя о том, что ей грозит.

Образование может оказаться злокачественным, и тогда, если его не удалить, оно убьет ее. Оно может омертветь – а Харви Эддисон видел явные признаки этого, – и тогда, если Сьюзан вовремя не госпитализируют, она потеряет ребенка и умрет от перитонита. Или оно может оказаться доброкачественным, и тогда ничего страшного не случится, за исключением того, что Сьюзан по-прежнему будет страдать от тупой боли в животе и приступов острой боли.

Сегодня 11 января. Роды 26 апреля. Если она сумеет выдержать боль еще два месяца, то он постарается убедить этого психа Кунца в необходимости кесарева сечения. Ребенку к тому времени будет восемь месяцев. Он будет недоношен всего месяц и с большой вероятностью выживет. Но два месяца такой боли? Бесчеловечно обрекать ее на это.

Он очень хотел узнать правду об этом ребенке. Неужели она действительно суррогатная мать? Это казалось невероятным, но, не располагая достоверной информацией, Харви Эддисон не решался судить. Надо будет как-нибудь расспросить Джона – с глазу на глаз, без лишнего шума.

И еще он хотел узнать, какую роль играет во всем этом Майлз Ванроу. Ведь не может же быть, чтобы он не увидел того, что только что видел Харви. Он тоже в лапе у Кунца?

Это возмутительно. Это незаконно. Весь медицинский опыт, каким обладал Харви Эддисон, свидетельствовал в пользу того, что кисту необходимо удалить. Он бросил взгляд на потолок. Весь обеденный перерыв он искал спрятанную камеру и микрофон, но ничего не нашел.

Он был напуган до смерти.

У Адама в коробке с завтраком действительно оказался бутерброд с арахисовым маслом. Каролина сначала не поверила, когда он позвонил ей, а потом сказала, что сын не мог принести бутерброд из дома, потому что в их доме не было ни арахисового масла, ни вообще ничего из арахиса – она тщательно за этим следит.

Надо бы поговорить с Ванроу – но не отсюда, здесь он под наблюдением. А что, если у Ванроу тоже установлена прослушивающая аппаратура?

Харви Эддисон сел за стол и ободряюще улыбнулся Сьюзан и Джону. Затем он сказал им, что беспокоиться нечего, что это небольшая киста – все в точности совпадает с диагнозом Майлза Ванроу. Лучше всего оставить ее в покое, а когда будет совсем плохо – принимать обезболивающие.

Провожая их, Харви Эддисон чувствовал глубокое отвращение к себе. Но ничего, все образуется: он скажет им правду, как только будет возможно. После работы он сразу поедет домой, возьмет в охапку Каролину и детей и поедет с ними в ближайший полицейский участок. Подобными делами должны заниматься власти.

Он принял всех запланированных на день пациентов и затем, в шесть десять – секретарши уже не было, – схватил пальто и вышел на улицу.

Оказавшись на исхлестанной дождем стоянке, он нажал кнопку на пульте-брелоке, и его черный как ночь «порше» мигнул фарами, издав короткий звуковой сигнал. Он открыл водительскую дверь. В салоне вспыхнул свет, и Эддисон, подпрыгнув от неожиданности, увидел, что на пассажирском сиденье сидит человек.

– Добрый вечер, мистер Эддисон, – сказал Кунц. – Как у вас прошел день?

Харви Эддисон стоял, не в силах шевельнуться. Он испугался. Он бы уступил инстинкту и побежал, если бы не понимал, что ни к чему хорошему это не приведет: Кунц знал, где он живет. Бегство ему ничего бы не дало, в отличие от спокойного разговора.

Он сел в «порше» и закрыл дверь. После улицы в машине оказалось на удивление тихо. «Как этот псих смог сюда забраться?» – подумал Харви. Сигнализация не была отключена – Кунц сидел в машине с включенной сигнализацией, и сенсоры не регистрировали ни малейшего движения.

Черт, да кто он, во имя всего святого, такой?

Кунц сказал:

– Вы неплохо поработали, мистер Эддисон. Я доволен вами. Когда я представлю отчет мистеру Сароцини, он также будет доволен вами. Меня беспокоит только одно – что именно, я объясню по дороге. Пожалуйста, заводите машину.

Гинеколог попытался оценить свои возможности, но не смог справиться с калейдоскопом мыслей, обрушившихся на него.

– Куда мы поедем?

– Я буду вас направлять. Мистер Сароцини обучил меня искусству ориентирования.

– Мистер Сароцини? Кто это?

– Здесь налево. У вас хорошая машина. У меня тоже немецкая машина, «мерседес». Я ею очень доволен. Я полагаю, в ней установлена более совершенная, чем у вас, звуковая система. Ваши колонки очень маленькие. Могу порекомендовать вам несколько моделей, очень хороших. Я вижу, радио у вас настроено на станцию, передающую классическую музыку, в то время как ваши колонки больше подходят для рок-музыки.

– Мне нужно ехать домой, мистер Кунц. У одной из моих пациенток через несколько часов начнутся роды. Я хочу поужинать, а затем поехать к ней.

– Этой леди повезло, что она в руках такого ответственного человека, как вы, мистер Эддисон. На этом перекрестке прямо. Мистер Эддисон, сегодня в обеденный перерыв вы остались в своем кабинете. Вы обыскивали его. Вы пытались найти микрофон? Камеру? Что бы вы сделали, если бы нашли их?

В голосе Кунца явственно звучали нотки, изобличающие безумство. Харви Эддисону стало еще страшнее.

– Я хотел понять, что вы обо мне знаете и откуда у вас фотографии.

– Любопытство – нечистое чувство. Это одна из Истин, мистер Эддисон.

– Простите?

– На следующем светофоре направо. Эти ваши действия – поиск камеры и микрофона – обеспокоили меня. Доверие должно быть абсолютным, мистер Эддисон.

Харви Эддисону в голову пришла дикая мысль: резко прибавить скорость, потом вывернуть руль, пустив машину в занос, и въехать пассажирской дверью в фонарный столб.

– Мистер Эддисон, вы понимаете необходимость очищения?

– Будучи гинекологом, я понимаю важность стерильности, чистоты.

– Не позволяйте мыслям о том, чтобы убить меня, поселиться у вас в голове, мистер Эддисон. Если эта машина попадет в аварию, то, вернувшись домой, вы обнаружите, что с вашей женой Каролиной и вашими тремя детьми – Адамом, Джессикой и Люси – произошло именно то, о чем я говорил с вами во время нашей предыдущей встречи. На следующем светофоре прямо. Из очищения может произрасти абсолютное доверие.

Кунц замолчал. Харви Эддисон с каждой милей пугался все сильнее. Они в молчании ехали на север по шоссе М-1. Когда они пересекли границу Бедфордшира и проехали еще несколько миль в глубь графства, Кунц приказал гинекологу свернуть с трассы.

Дальше дорога пролегала по сельской местности. Они проехали мимо знака, отмечающего поворот на неизвестное Харви Эддисону местечко под названием Брогборо. Освещенное, населенное автомобилями шоссе осталось за спиной, и страх Эддисона возрос еще больше. И еще больше – когда Кунц приказал ему свернуть на грунтовую дорогу, которая через несколько сотен ярдов упиралась в обширный заброшенный карьер. Фары выхватили из темноты стоящий на обочине «форд».

– Это моя машина, – сказал Кунц. – Спасибо за то, что подвезли. Пожалуйста, остановитесь рядом и заглушите двигатель. Мы же не хотим понапрасну загрязнять окружающую среду. Мы все должны заботиться об окружающей среде. Озоновый слой в атмосфере становится тоньше с каждым годом. Вас беспокоит проблема разрушения озонового слоя, мистер Эддисон?

Гинеколог выключил двигатель и дрожащим голосом заверил Кунца, что весьма обеспокоен проблемой разрушения озонового слоя. Затем добавил:

– Вы… вы же говорили, что у вас «мерседес»?

Его трясло от ужаса.

Кунц улыбнулся:

– Да, но он в Швейцарии, в Женеве. И думаю, это к лучшему – он бы испачкался на этой дороге. Пожалуйста, включите освещение салона.