Знак Зверя

Колонна шла медленно, сумерки густели, надвигался вечер, вывески, витрины наливались разноцветными огнями, вспыхивали фонари и окна жилых домов. Солдаты с грязных гремящих машин смотрели на зашторенные окна.

В центре города на площадке, засаженной кустами, под фонарем стоял нищий с одутловатым дебильным лицом, одетый в какие-то драные тряпки, из коротких штанин торчали худые голые ноги; он стоял по щиколотку в снегу и, ковыряясь в носу, пучился на идущие по его городу танки и восхищенно улыбался.

Где-то здесь, в Кабуле, есть аэропорт, где однажды приземлился самолет, — и команду повели к горам, у подножия которых стоит палаточный лагерь, обнесенный колючей проволокой, и на следующий день за ними пришли потертые загорелые офицеры с автоматами и старомодными облупленными портфелями — «покупатели». Первым «покупатели» из города у Мраморной горы взяли Бориса, он попросил, чтобы они взяли и Черепаху, им было все равно, они взяли, и час спустя отобранные новобранцы висели в небе над пышущей золотистой Азией в раскаленном стрекочущем вертолете; посланцы города у Мраморной горы дремали, их просоленные панамы покачивались на дулах автоматов, стоявших между ног, когда вертолет попадал в воздушную яму; новобранцы с вещмешками и туго скрученными шинелями на коленях поглядывали на них и смотрели в иллюминаторы, — в степях желтели редкие реки... Позади было два месяца, впереди — двадцать два. И вот уже почти все позади; колонна пройдет через Кабул и вернется в город у Мраморной горы, наступит весна, и скорее всего на исходе весны или в начале лета те, кому суждено вернуться, прилетят на вертолетах сюда, в Кабул, и их поведут на взлетную полосу, они поднимутся по трапу в самолет, стюардесса прикажет пристегнуть ремни... Пошел снег. Мухобой открыл люк, спустился вниз, вернулся с плащ-палатками для себя и для Черепахи. Закутавшись в брезентовые плащи, они сидели на верху тягача, плывущего по улицам вечернего Кабула. Красно рдели сигареты. Снег падал большими кусками.

Часть VI

Женщина

1

Последняя весна долго не наступала. В феврале зима уже кончилась, снег повсюду растаял, степи вспухли и потемнели, но дули холодные ветры, солнце тонуло в серой мгле, по ночам подмораживало, птицы молчали, степи были мертвы. И уже треть стодневного дембельского календаря была заштрихована, уже начался март, но весны не было. По палатке стучали ледяные дожди, тонко выли северные ветры, иногда сыпался мокрый снег. Одежда, сапоги, портянки за ночь не просыхали, постели были влажны, солдаты чихали, шмыгали покрасневшими носами, при любом удобном случае кипятили воду в котелках, заваривали чай.

Наступил и День Последнего Приказа, — а межсезонье продолжалось.

В День Последнего Приказа деды стали дембелями, и вслед за ними все остальные поднялись на одну ступеньку: фазаны превратились в дедов, чижи — в фазанов, сыны — в чижей. Но это были формальные передвижения, новоиспеченные чижи продолжали выполнять обязанности сынов, а фазаны — чижей. Впрочем, новоиспеченные фазаны стали увиливать от работы чижей, стали перекладывать ее на сынов, и все чаще они смотрели прямо в глаза стоявшим на верхних ступеньках... До подлинных перемен было далеко. Подлинные перемены произойдут лишь тогда, когда улетят дембеля и прибудут новобранцы. А это случится не скоро. В лучшем случае, через два, два с половиной месяца. Все будет зависеть от обстановки. Что значит от обстановки? Ну как что, отвечали офицеры, допустим, начнется операция широкомасштабная, начнется она, предположим, в июне, а завершится в июле. Неужели нас до июня будут держать? Будут. Если в Союзе задержат новобранцев, то нам придется тормознуть вас, не оголять же позиции. Так пускай их там не задерживают. Пускай! А кто говорит, что не пускай? Да я бы вас всех сейчас, в день приказа, к чертовой бабушке! Вы мне уже во как надоели со своими расспросами. А последний вопрос можно? Правду говорят, что женатых и коммунистов будут отпускать в первую очередь? Про женатых не слышал, в первую очередь будут отпускать имеющих ранения и награды. А коммунистов? И коммунистов, а также кандидатов. А комсомольцев? Ильин, с кем я буду полк охранять? Полк охранять — это ладно, а вот операции... Что? что? Демоба в опасности, товарищ старший лейтенант, раньше я был чугунный, а теперь — стеклянный дембель. Стеклянный? Хорошо, Ильин, больше ты не поедешь ни на одну операцию, решено. Да нет, товарищ старший лейтенант, вы не так меня поняли... Все я понял. Кто еще здесь стеклянный? что, больше остекленелых нет? Товарищ старший лейтенант, да я это так, к слову пришлось, пошутил... Рядовой Ильин! кругом! Я сказал: кругом, товарищ солда-а-т! И ша-гом марш к старшине, он выдаст запасные подушки: одну привяжи к спине, другую к груди, третью к голове, а четвертую я разрешаю разрезать, чтобы ты мог всунуть в нее свой стеклянный...

День Последнего Приказа дембеля отметили в бане. Когда скверная, плохо выходившаяся, белая пенная брага была выпита, они покрошили анашу, смешали крошки с табаком, набили три выпотрошенные сигареты с самодельными бумажными фильтрами смесью, один осторожно брал в рот горящий конец, дул в сигарету, а курильщик с силой всасывал дым, — этот способ почему-то назывался «маяк». «Маяк» мгновенно зажигал глаза, развязывал языки и сдергивал узды. Баня наполнилась громкими голосами; когда Черепаха сказал, что отправляется на равнину ловить серебристую жирную рыбу в родниках, — смехом. Черепаха встал. Его начали упрашивать не уходить на рыбную ловлю, остаться здесь, а рыба пусть подрастет, пусть ры... ры... рр! рры! — там ходят звери: рры! — дикие и косматые медведи и кабаны! Лучше здесь лови. Баня сотрясалась от хохота; Мухобой набрал в таз воды, бросил в воду мочалку и стал ловить ее, вскрикивая, ухая, звонко хлеща ладонями по воде, — о! лещ! лещара! пуд! Череп! скорей помогай! Вода разлилась по полу, Черепаха, вырываясь из рук окосевших товарищей по оружию, поскользнулся и упал. Погоди! у тебя что-то красное! Где? где? что красное? Вон, смотри, по затылку течет! Что течет? что там? кто? Красная кровь. Кто? Красная кровь! Кровь? Да! Да! Надо замыть, а то хэбэ испачкается. Кто Хэбэ. Какая Хэбэ? Да хэбе! хахахахахаха!.. на тебе хебэ! На мне? Дай я замою тебе голову, давай сюда твой череп, Череп. Дай твой черепок, нагнись, вот так, я тебе его замою. А может, он расколот? Кто? Череп. Да вот он, цел. Да не он, не сам Череп, а череп. Тогда б мозги потекли. У него только кровь? нет белых таких соплей? Нет, белых соплей я не вижу. Эй, Мухобой! ты смотри не налей ему в череп воды! а то будет булькать, спать мешать! Домой приедет, а у него: буль-буль! Ха-ха! К девушке: можно на танец? Танцует, а у него: буль-буль! Она: вы что, обмочилися? Он: да нет, просто у меня мозг немного разбавлен... ха-ха-ха... разбавлен... ха-ха... Надо ему перевязать. Один из них снял с себя куртку, майку и разодрал ее. Дай, я тебе перевяжу голову. Но Черепаха отпихнул его, солдат повалился на лавку, и груда тазов с грохотом и звоном разлетелась. Ты чего? чего?.. Череп, зачем ты так? Замолчи. Но Череп, это не по-че... не по-че... Замолчи лучше. Но ведь это не по-че.... че... Череп! Я тебе, понял? Ты что, взбесился? Я тебе, понял ты? Ты что, Череп? Какой я тебе Череп? А кто ты? Какой я тебе? А кто ты? кто ты? Я? Да! Да, ты. Если ты не Череп? Я? Да. Да, ты. Если ты не Череп. Я? Ты. Корректировщик. А-а, кор-р...рры... А я гаубица! Х-х! Гаубица! стодвадцатидвухмиллиметровая! Зовите меня гаубицей! Стодвадцатидвуххх-х! ха!ха!ха!.. держите его!!! Че-реп! ты что? опупел? Пусти! Череп! успокойся, нас больше. Какой я тебе Череп? Ну, а кто? Я? Да, именно ты. Я — Корректировщик. Ну хорошо, ну, ладно, мне все равно, только ты сядь, не кричи, а то могут застукать... Ты понял? Я-то все понял, ладно, мне что... но вот ты посмотри — ты ударил человека, а он ведь, а он-то, а? он ведь свою майку последнюю для тебя разодрал, а? Майку? Да, майку! Да, представь себе, майку, личную, последнюю. Где вы были со своими майками, когда меня вот здесь месили? когда вы меня продали и я здесь пятый угол искал? Да ладно. Череп, чего теперь копаться, что было, то было. Его нужно перебинтовать. Слышишь, Череп, сядь, не дури, будь другом. Он сел на лавку... Ладно, только не подходите. Да как же мы тебе голову забинтуем? Пусть Коля перевяжет. Свинопас? да где он? его же нет здесь, он дрыхнет. Почему нет? Да ты что, с луны свалился? А что? разве его Приказ не касается? Касается, но... А! свинопас! а! а вы тут все рыцари? ковбои? индейцы? мушкетеры?.. Череп, хватит дурака ломать, дай забинтую. Ладно. Бинтуй. Но запомни. Хорошо, запомню, — что? Запомните все раз и навсегда: Корректировщик.