Страница 36 из 55
— Неосуществимо, — сказал робот. — Устройство предъявленного вами инструмента мне визуально знакомо по встречавшимся ранее аналогичным образцам. Принцип действия: сверление твердой поверхности вращающимся с большой скоростью фигурным металлическим стержнем. На мое внешнее покрытие данное устройство не в силах оказать ощутимого воздействия.
— Кто-нибудь из твоих хозяев разбирал мой инструмент?
— Не было необходимости. Устройство было изучено ранее, довольно примитивно и интереса не представляет.
— Уж это точно, — хрипло сказал Меншиков. — Банальная штука, на кой ляд в ней копаться, право слово, ни к чему… Теперь можешь покинуть помещение. Нет, погоди. Я есть хочу.
— Обед через полчаса по звуку гонга. Столовую найдете легко, — сообщил шар, из него выползло тонкое щупальце, уцапало анкету и исчезло вместе с ней внутри шара. Дверь сама распахнулась перед роботом и захлопнулась за ним.
Меншиков, воровато повернувшись спиной к двери, отвинтил «фигурный металлический стержень», проще говоря сверло. Зеленый огонек индикатора показал, что оружие готово к бою. Итак, мы конны и оружны. Интересно, мой прочный толстячок, что останется от тебя после импульсно-лучевого удара…
Спрятав бластер, Меншиков вышел в коридор, взглянул вправо, влево. Десять дверей, по пять с каждой стороны. Справа коридор оканчивается окном во всю стену, слева — лестничной площадкой. У каждой двери задремавшим цепным барбосом лежит зеленый шар. Двери нумерованы — от одиннадцатой до двадцатой. Его дверь — номер семнадцать.
— Куда вы идете? — пошевелившись, спросил его персональный шар.
— Гулять иду. Чапать, шлепать.
— Первый этаж, голубая дверь.
Меншиков спустился на первый этаж, выглядевший почти так же, как его второй, — нумерованные двери, тишина и неподвижные шары. Только на первом этаже были еще две двери, голубые, с черными надписями: «Столовая» и «Выход».
Насчет стены он не ошибся — ворот не было, и стена сплошным кольцом окружала здание в форме буквы «Г»: длинная трехэтажная палочка — жилое крыло, одноэтажная короткая — столовая. Дорожка, выложенная зелеными квадратными плитками, описывала вокруг дома второй, меньший круг. Сначала Меншиков удивился, почему шар не последовал за ним, чтобы помешать ему разбить голову об стену, но вскоре обнаружил, что вдоль стены плавает в воздухе еще один шар, все время оказываясь между ней и землянином. Итак, цербер все-таки есть…
Небо почти сплошь заволакивал неприятный лиловый туман. Сквозь него мутно просвечивал белесый диск чужого солнца. Лишь в одном месте, над самой стеной, в разрыве марева виднелся клочок темно-синего, словно бы вечернего неба. Если туман стоит не круглосуточно, ночью можно попытаться определить по звездам, куда его затащили…
Заложив руки за спину, как и полагается заключенному, Меншиков бродил вокруг дома, смотрел под ноги и думал, почему робот уверял, что взобраться на деревья невозможно. Откуда тут земные деревья, кстати? Меншиков обернулся лицом к своей короткой тени, и тут его осенило.
Липы не отбрасывали тени, словно привидения из старинных сказок! И сам Меншиков, и дом, и шар, и стена — все отбрасывало тени, кроме раскидистых лип.
Меншиков быстро подошел к ближайшему дереву, хлопнул ладонью по стволу. Ладонь прошла насквозь, и спасатель пошатнулся, потеряв на миг равновесие. Не было никаких лип. Иллюзия. Голограмма. Вот уж воистину липа…
Он побрел дальше. Через несколько шагов в мозгу возникла странная заноза — так бывает, когда утром пытаешься вспомнить только что растаявший сон, но никак не удается. Что-то нужно было вспомнить немедленно — звук, движение, лицо, мысль? Что?
Ощущение, вот что. Меншиков прокрутил в обратном порядке мысли, догадки и впечатления невеселой прогулки и понял, что вспомнить нужно было ощущение твердого под ногой.
Плотная влажноватая земля хорошо сохраняла следы, и он сразу нашел подделку-липу, по которой пытался похлопать ладонью, то место, где он при этом стоял. Он опустился на корточки, стал просеивать в ладонях землю из своих следов.
Третий след подтвердил, что твердое под ногой не померещилось ему. На широкой ладони Меншикова лежала тяжелая пуговица — из настоящего олова, с ушком, с выпуклым силуэтом животного, о котором несведущий сказал бы, что это собака, так сказать собака вообще, безликий «канус», а посвященный моментально опознал бы дикую собаку динго. Пуговица с форменной куртки «Динго». Именно с куртки — на форменных рубашках пуговицы поменьше и полегче.
Меншиков зажал пуговицу в кулаке — она могла принадлежать только Алену Ле Медеку или Гришке Бильджо. Оглянулся и занялся планомерными поисками и быстро обнаружил многозначительные подробности, на которые в другое время, не найдя пуговицы, не обратил бы внимания, пропустил мимо глаз. Кусок стены — чуть-чуть посветлее, чем вся остальная стена. Десятка два плиток дорожки чуть-чуть новее, чем все остальные плитки. Угол дома, выглядевший так, словно на этом месте какая-то сила вырвала кусок, а потом повреждение аккуратно заделали. Наконец, Меншиков отыскал крохотный кусочек прочного легкого материала того же цвета, что и шары-церберы, — видимо, не замеченный теми, кто убирал другие куски. Если только другие куски были…
Гадать насчет подробностей бессмысленно, но ясно одно: пленники пустили в ход бластеры, то ли один, то ли оба вместе. Кроме них, среди пропавших без вести не было ни одного Динго, а бластеры полагаются только Динго.
Плевать на подробности, но исход, финал? Погибли они в схватке, или их только обезоружили, и они там, в доме? Вы понимаете, что мы можем сделать втроем, вооруженные тем, что я привез с собой?
Он хотел бежать к дому, но справился с порывом, сделал то, что следовало сделать с самого начала, — вынул гребешок, тот гребешок, причесался, нажал на крайний зубец.
Датчик молчал — никакого силового поля вокруг тюрьмы нет.
В доме прозвучал гонг — сигнал к обеду. Теперь можно и поторопиться.
По дорожке полз большой зеленый жук, и Меншиков мимоходом с размаху наступил на него. В его задачу не входил сбор коллекции инопланетных жуков, да и насекомых он терпеть не мог с детства, с того времени, когда трехлетнего Пашку ужалил огромный шмель.
Уже взявшись за ручку двери, он подумал: а ведь следует удивиться всем этим чудесам, вроде бы пора…
— Ладно, — пробормотал он сквозь зубы. — Будем считать, что я удивился.
Глава 5. Сокамерники
Меншиков рванул дверь столовой так, словно собирался вырвать ручку. Столовая была как столовая — десяток столиков на четыре человека каждый, яркая и легкая современная мебель. Блестящая стойка киберкухаря в углу. И очередь к стойке — четыре человека, всего четыре…
Глаза Меншикова работали, как нерассуждающий фотоаппарат. Ему показывали снимки, он знал в лицо всех исчезнувших и помнил их имена. Абдель Фатах, бортинженер «Босфора», — смуглый курчавый парень, похожий больше на сицилийца, чем на турка; Кирилл Белаш, навигатор «Хобби-та», — богатырь северного типа; Роми Канут, врач «Магеллана», — красивая светловолосая девушка; Тарас Лихов, пассажир «Магеллана», — пожилой мужчина со старомодной чеховской бородкой. У Белаша на поясе огромный тесак в металлических ножнах — странно, «Хоббит» был балкером обычного типа, и такие ножищи в его снаряжение никогда не входили.
Меншиков еще на что-то надеялся, ждал скрипа двери, знакомых голосов, но тянулись минуты, четверо пленников один за другим отходили с подносами, и никто не смотрел на Меншикова, не пытался заговорить с ним, неужели им уже настолько все равно?
— Что же, больше никого? — громко спросил Меншиков вместо того, чтобы бодро поздороваться, как задумал сначала. Бессильно уронил руки, так и не заметив, кто из троих буркнул ему в ответ:
— Больше никого…
— А Динго? Здесь должны быть двое из «Динго»?
— Были… — пробурчал тот же голос, но теперь Меншиков успел заметить, что это Фатах, вдобавок перехватил взгляд биолога Лихова — тот смотрел непонятно, со странным интересом. Тщедушный такой человек, лысоватый.