Черная маска

Это было потрясением, неожиданностью для них обоих. Мужчина ощутил в своих руках стройное, упругое тело, вдохнул теплый женский запах. Такого он не испытывал уже давно. Первой мыслью, пришедшей ему в голову, было: «Кто же это такая?»; второй, раздраженной: «Какого черта она делает в этой комнате и в это время?»

— Тихо! — прошептал он. Его голос был хриплым и грубым, в нем чувствовалась угроза. — Ни звука — и тогда я отпущу вас.

Летти с трудом удалось сдержать крик. Сердце билось так, словно собиралось выскочить из груди. Однако она нашла в себе силы кивнуть. Постепенно давление руки, зажимавшей ей рот, ослабло. Она заставляла себя стоять спокойно, хотя всем своим существом, каждой своей клеточкой чувствовала, как крепкая грудь незваного гостя давит на ее грудь, как его длинные мускулистые ноги касаются ее бедер. Летти была среднего роста, даже, может быть, несколько выше среднего, но показалась себе маленькой по сравнению с ним. Ее подавляла огромная сила воли, исходящая от этого человека. Такого чувства она не испытывала никогда.

В тот самый миг, как она ощутила, что объятия ослабли, что его рука перестала зажимать ей рот, она рванулась прочь, а из груди ее помимо воли вырвался крик. Тут же она опять оказалась прижатой к крепкому телу, и на этот раз его губы закрыли ей рот, заглушая рвущийся наружу крик. Летти боролась, извивалась в его руках, отталкивала, пыталась отвернуть лицо, но безуспешно. Объятие было крепким. Его рука двинулась вверх, пальцы запутались в длинном шелке ее волос, не давая повернуть голову. Он явно наслаждался сладостью этого вынужденного поцелуя — обжигающего, безжалостного, и в то же время в нем было какое-то невольное любопытство.

Неожиданно давление его губ ослабло, они вдруг стали теплыми, ласковыми и скользили теперь по ее губам нежно и успокаивающе. Летти билась в его руках уже не так яростно, потом совсем затихла. Внезапно незнакомые чувства переполнили ее, голова пошла кругом, она была сбита с толку. В ней проснулась какая-то первобытная истома, в которой чудился ответ на ее прежнее томление. Она покачнулась, испытывая жгучее желание крепче прижаться к мужчине, который обнимал ее. Она изо всех сил противилась этому порыву, старалась подавить его. Желание и отвращение боролись в ней, в голове все смешалось, и, наконец, ее охватила неудержимая дрожь.

Незнакомец отпустил ее, пробормотав проклятие, и какое-то время был слышен лишь звук их дыхания. Внезапно он схватил ее за руку, потянул к столу, за которым она писала, и усадил на стоявший рядом стул. Прежде чем она собралась с силами запротестовать, он сдернул со своей шеи шарф и завязал ей рот. Летти приподнялась, пытаясь схватить его за руки, но он перехватил ее запястья, завел их за спину и привязал руки к спинке стула витой веревкой, которую достал из кармана. Еще несколько секунд — и он опустился перед ней на колени, обернул веревку вокруг щиколоток и привязал ее к передним ножкам стула.

К Летти наконец вернулся дар речи. Она обзывала его бандитом, подонком, бесчестным негодяем, но слова звучали приглушенно, и лишь по интонации можно было понять их смысл.

Мужчина неожиданно засмеялся с таким неподдельным весельем, что Летти замерла, в недоумении уставившись на него. Он склонился над ней. И хотя она попыталась отстраниться как можно дальше, быстро поцеловал ее в лоб, в то время как рука его легким движением скользнула по ее груди. Летти напряглась и издала протестующий звук, а он еще раз тихо усмехнулся, затем выпрямился и пошел к окну. Его шаги прошелестели по турецкому ковру, в окне мелькнула тень — и он исчез.

На мгновение Летти расслабилась от облегчения, но потом внутри ее всколыхнулась и бросилась в голову волна неистовой ярости. Ее охватил жар, из глаз брызнули слезы. Какая наглость! Если это бандит, то зачем ему понадобилось целовать ее?! Никогда еще с ней не обращались так. Никогда! Как он посмел напасть на нее, связать, как овцу на бойне, а потом еще и насмехаться над ней?! Кто это был? Она не успокоится, пока не узнает этого!

Гнев Летти был так велик, что ей не потребовалось больших усилий толкнуть стулом стол так, чтобы он стукнулся о стену, затем еще и еще раз. Раздался равномерный глухой стук. Но все крепко спали, никто не спешил ей на помощь. Летти уже была готова сидеть на стуле до утра, надеясь, что ее хватятся, если она не спустится к завтраку. Веревки больно врезались в кожу, стоило ей пошевелиться; освободиться без посторонней помощи надежды было мало.

Внезапно из-под двери спальни пробился неясный свет. Мерцание становилось ярче, затем послышались шаркающие шаги. В дверь тихо постучали:

— Летти! С вами все в порядке? Летти застучала столом еще сильнее. Дверь распахнулась, и на пороге показалась тетушка Эм.

— О боже! — воскликнула она, глаза ее расширились. — О небо!

Миссис Тайлер бросилась в комнату. Полы ее мягкого батистового халата развевались, выцветшие ленточки ночного колпака трепетали, седые косицы, обрамлявшие лицо, тряслись. Поставив принесенную керосиновую лампу на стол, она энергично принялась развязывать шарф, который закрывал Летти рот.

— Что случилось, деточка? Кто это с вами сделал? Я не могу поверить, чтобы такое случилось в моем доме! Уму непостижимо!

Пока тетушка Эм пыталась развязать узлы, которыми были стянуты руки Летти, та, как могла, рассказала ей, что произошло.

— Вошел через окно? Не может быть! Должно быть, вам это померещилось от страха. Дорогая, мне, наверно, потребуется нож… Нет, это скользящий узел. Как мило с его стороны.

— Я бы так не сказала, — заметила Летти довольно резко. — Это был гнусный, подлый человек. Он собирался ограбить вас, я уверена!

— Положим, много бы он не украл… Но какими бы ни были его намерения, вы, кажется, заставили его изменить свои планы. И я вам благодарна за это.

Наконец руки Летти были свободны. Тетушка Эм обошла стул, опустилась на колени и стала развязывать ноги. Распутав последнюю веревку, она подняла голову, хотела что-то сказать, но вдруг замерла, не издав ни звука. Она сидела, раскрыв рот, и смотрела на розовую ночную рубашку, в которой была Летти.

Растирая натертые запястья, Летти опустила глаза и обнаружила, что на фланели, над мягкой округлостью ее правой груди что-то прицеплено. Это что-то, светло-золотистое и хрупкое на вид, оказалось пустым панцирем какого-то насекомого. В трещину на спине был воткнут крохотный черный конусообразный шип, отполированный до блеска.

— Что это? — спросила она, отцепив панцирь и поворачивая его то одной, то другой стороной в свете лампы.

— Панцирь саранчи и колючка. — Тетушка Эм нахмурилась. — Это знак человека по кличке Шип. Вы, наверное, еще не слышали о нем…

Кровь отхлынула от лица Летти. Она уронила панцирь на стол, как будто это был скорпион. Саранча и шип остались в том месте, к которому напоследок, перед уходом, прикоснулся проникший в комнату человек. Так, значит, это и был тот самый Шип! Тетушка Эм напрасно думала, что она не слышала о нем. Так звали жестокого убийцу ее брата. Летти приехала на Юг именно затем, чтобы разыскать этого человека.

— Должно быть, это его преследовали собаки, — негромко заметила тетушка Эм.

— Да, наверное…

Почему-то Летти не связала появление этого человека и солдат-северян с собаками. Теперь это казалось очевидным. Скорее всего, ему как-то удалось ускользнуть от преследователей, он вернулся по собственным следам и искал место, чтобы спрятаться. Должно быть, он думал, что нашел это место, пока не обнаружил ее. Боже, этот страшный человек был так близко, он обнимал и целовал ее! Летти поднесла руку к лицу и с отвращением вытерла губы тыльной ее стороной.

— Он мог бы убить меня, — произнесла она дрожащим голосом, — или… или еще хуже.

— О нет, дорогая. Даже и не думайте об этом.

— Но я слышала о таких случаях!

Тетушка Эм покачала головой:

— Я не знаю, что вы слышали или где такие вещи случались. Но Шип сделал в этих местах столько же хорошего, сколько и плохого. Я не могу поверить, чтобы он обидел женщину.