Трибьют

— Я приму ваше приглашение в другой раз, потому что я уже составил меню в Доме Сойера.

— Вы собираетесь готовить?

— Я умею готовить, — он взял ее под руку и повел к лестнице. — Просто нужно бросить пару стейков на гриль, нанизать несколько перцев на шампур и запечь три картофелины. Как вы относитесь к стейку?

— Мне кажется, что он тихонько мычит.

— Вы женщина моей мечты, Силла.

Нет, она ничья. Она преследует собственные цели и испытывает удовлетворение, добиваясь их. Но она была вынуждена признаться, что Форд сумел заинтересовать ее. Он влечет ее, заставляя чувствовать себя непринужденно и одновременно быть начеку. Это тонкое искусство, подумала Силла. Ей нравилось его общество, причем с каждым днем это все больше переходило установленные ею границы разумного — особенно с учетом того, что она собиралась много времени проводить в одиночестве.

И он был чертовски хорош, когда стоял над грилем.

Они обедали на задней веранде в обществе Спока, который блаженно фыркал, когда ему перепадали кусочки со стола. Силла с удивлением отметила, что простая еда может быть очень вкусной.

— Боже, как здесь хорошо. Спокойно.

— И никакого желания отправиться в ночной клуб или совершить набег на магазины Родео-драйв?

— И то и другое мне надоело много лет назад. Иногда это бывает весело, но быстро приедается, если это не твое. Оказалось, что не мое. А вы сами? Вы ведь некоторое время жили в Нью-Йорке? Нет никакого желания вернуться обратно?

— Это было здорово, и мне нравится время от времени возвращаться туда, чтобы впитать его энергию. Все дело в том, что мне казалось, что я должен там жить — учитывая, чем я хотел заниматься. Но через некоторое время я понял, что, приезжая сюда навестить родителей и встретиться с друзьями, я успеваю сделать гораздо больше, чем за то же время в Нью-Йорке. Там просто слишком много людей, которые думают — дни и ночи напролет. А мне лучше думается здесь.

— Забавно, — сказала она.

— Что именно?

— Как-то во время одного из интервью журналист спросил мою бабушку, почему она купила эту маленькую ферму в Виргинии. Она ответила, что здесь она слышит свои мысли, которые обычно заглушаются в Лос-Анджелесе.

— Я точно знаю, что она имела в виду. Вы читали много ее интервью?

— Читала, перечитывала, слушала, смотрела. Сколько себя помню, я всегда восхищалась ею. Это яркая звезда, от которой я произошла. Я не могла убежать от нее, и поэтому я должна была узнать ее. Я обижалась на нее, когда была ребенком. В сравнении с ней я всегда проигрывала.

— Сравнения для того и придуманы, чтобы кто-нибудь проигрывал.

— Это уж точно. К двенадцати или тринадцати годам они уже здорово злили меня. Поэтому я начала изучать ее — с определенной целью, выискивая какой-то ее секрет. Но обнаружила женщину огромного природного таланта. В сравнении с ней все проигрывали. И, осознав это, я перестала на нее обижаться. Это все равно что обижаться на бриллиант за его блеск.

— В детстве я слышал о ней, потому что у нее здесь был дом. И здесь она умерла. Мама часто слушала ее пластинки. Пару раз ее даже приглашали на вечеринки на ферму, — добавил он. — Я имею в виду мою маму.

— Неужели?

— Она гордится тем, что целовалась с сыном Дженет Харди, который был бы вам дядей. Немного странно, правда, что мы вот так сидим здесь с вами, а много лет назад моя мать и ваш дядя обжимались в укромных местечках на той стороне дороги. Но вы удивитесь еще больше, если я скажу, что моя мать занималась тем же самым с вашим отцом.

— О боже, — рассмеявшись, Силла взяла свой бокал с вином и сделала быстрый глоток. — Вы не сочиняете?

— Чистая правда. Но это было еще до того, как она выбрала моего отца, а ваш отец уехал в Голливуд вслед за вашей матерью. Теперь, когда я об этом думаю, мне это кажется таким запутанным.

— Да уж.

— И меня это оскорбляло, когда она рассказывала мне об этом. Зато мне было весело, когда в средней школе я попал в класс к вашему отцу. Мысль о том, что моя мать целовалась с мистером Макгоуэном, в то время не давала мне покоя, — в его глазах зажглись веселые огоньки. — А теперь мне нравится это совпадение — сын моей матери целовался с дочерью мистера Макгоуэна.

Круг замкнулся, подумала Силла. Она вспомнила о совпадениях, когда приехала восстанавливать ферму бабушки. А теперь обнаружилась еще одна связь с прошлым.

— Наверное, они были такими юными, — тихо сказала она. — Джонни погиб, когда ему было всего восемнадцать. Должно быть, это было ужасно — и для Дженет, и для родителей двух других мальчиков, погибшего и парализованного. Дженет не смогла пережить эту потерю. Это видно в каждом клипе, в каждой фотографии, сделанных после той ночи, — она уже никогда не была такой, как прежде.

— Моя мать использовала эту аварию в качестве страшилки, когда я вырос и получил права. Время от времени мы встречали в городе Джимми Хеннесси в инвалидной коляске, и она не упускала случая напомнить мне о том, что может произойти, если я не буду осторожен и сяду за руль выпившим или под кайфом.

Он покачал головой и отправил в рот последний кусочек стейка.

— До сих пор не могу зайти в бар и спокойно насладиться бокалом пива, если я за рулем. Матери умеют испортить нам жизнь.

— Он до сих пор здесь живет? Мальчик — конечно, теперь он уже не мальчик, — который выжил после аварии?

— Умер в прошлом году. Или в позапрошлом. Точно не помню.

— Я об этом не слышала.

— Всю свою жизнь он провел дома. За ним ухаживали родители. Ужасно.

— Да. Его отец винил во всем Дженет. За то, что привезла сюда свою голливудскую порочность, что плохо смотрела за сыном, что купила ему быструю машину.

— Но никто не заставлял этих двух парней садиться в машину, — заметил Форд. — Никто насильно не вливал им в горло пиво и не накачивал наркотиками. Они были молоды и глупы, все трое. И заплатили за это ужасную цену.

— И она заплатила им. По словам моей матери — а ее раздражение свидетельствует о том, что это правда, — Дженет заплатила семьям этих мальчиков значительные суммы денег. Никто не знал сколько, даже моя мать. Кроме того, согласно «евангелию от Дилли» Дженет сохранила ферму как памятник Джонни и по этой же причине связала ее трастовыми договорами на много десятилетий вперед. Но я в это не верю.

— А во что вы верите?

— Я верю, что Дженет сохранила дом, потому что была здесь счастлива. Потому что только здесь она могла слышать свои мысли, даже если они были мрачными и страшными, — Силла вздохнула и откинулась на спинку стула. — Вы не нальете мне еще бокал вина, Форд? Всего будет три, и это мой верхний предел.

— А что случится после трех?

— Я не переходила границу уже много лет, но, как свидетельствует история, расслабленность сменяется легким и приятным возбуждением, которое заставляет меня выпить еще один или два бокала. И я уже буду вдрызг пьяная, я наброшусь на вас, а утром встану с головной болью и смутными воспоминаниями о том, что между нами произошло.

— В таком случае на этом следует остановиться, — он налил ей вина. — Когда между нами что-нибудь начнет происходить, ваша память должна быть ясной.

— Я еще ничего не решила на этот счет, вы же знаете.

— Да, знаю, — он пристально посмотрел на нее. — Я не могу оторваться от ваших глаз, Силла. Они притягивают меня.

— Это глаза Дженет Харди.

— Нет, глаза Силлы Макгоуэн.

Она улыбнулась и сделала маленький глоток из своего последнего бокала вина.

— Я собиралась придумать предлог — или даже не снисходить до предлога, — чтобы не приходить к вам сегодня вечером.

— Правда?

— Правда. Потому что вы указывали, как мне следует жить.

— Скажем, не «указывал», а «беспокоился». И почему же вы пришли?

— Покупка унитазов привела меня в прекрасное настроение. Серьезно, — ответила она на его смех. — Я нашла то, что мне нужно, Форд. После долгих поисков.

— М-м… Унитаз?

Настала ее очередь рассмеяться.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.