Страница 60 из 80
— Так будет лучше. Поверь мне.
Хаману был склонен доверять ей не больше, чем Раджаату.
— Я вернусь с другими и мы вместе займемся Принесшим-Войну, — сказал Борс от двери. — А тем временем ты, быть может, научишься чему-нибудь полезному.
Сильва отпустила свой захват, когда Борс исчез. Лев из Урика быстро оценил примущества трюков, которые она показала ему, постарался быстро выучить их, и в следующей схватке сумел заломить ее руку.
— А теперь, что ты собираешься делать, Лев из Урика, — спросила она. Ее голос донесся из-за ее плеча, в то время как лицо было воткнуто в подушку. — Ты быстрый и сильный фермерский парень, но этого недостаточно.
Позже Хаману проклинал искристое, переливающее на свету и неожиданное крепкое вино Сильвы. Но вино было не виновато; никакое количество вина не могло повлиять на него — ничуть не больше, чем любые деликатесы насытить его худое тело. Он был молод, с точки зрения бессмертных, но не так уж мало лет прошло с того момента, когда он в последний раз коснулся щеки женщины и не оставил на ней шрама или поцеловал ее в губы и при этом не пошла кровь.
Со временем Хаману научился создавать очень тонкие и изысканные иллюзии и мог обольстить любого, кого пожелает, а мог и тайно проникнуть в сознание смертного человека, чтобы исследовать мир с его точки зрения. Со временем он и королева Ярамуке опустились до постоянных ссор, которые закончились ее смертью и разрушением ее города. Но до того Сильва честно предлагала ему если не любовь, то очарование, и он предлагал тоже самое ей.
Лев из Урика был совсем другим человеком, когда через два дня Борс вернулся. Десять других Доблестных Воинов, один за другим, вышли из Серости вслед за Палачом-Дварфов. Хаману сохранил свой темперамент при себе и ничего не сказал, когда увидел, как уверенно Палач из Эбе взял на себя командование всеми Доблестными Воинами и объявил всем, что только он один знает, как освободиться от их общего создателя.
Частично Хаману оставался спокойным еще и потому, что видел, как они обошлись с Сачем Арала, сикофантом[3] Раджаата. На этот раз не было даже еле заметных цепей, связывавших Проклятие Кобольдов, но его глаза были выпучены и он не говорил ничего, если ему не приказывали Борс или Дрегош. Хотя Хаману не думал, что они в состоянии контролировать Короля Урика, как они контролировали Аралу, он не собирался рисковать и спорить с ними. Это и было самое большое изменение, которое Сильва сделала в нем: Лев из Урика не должен доказывать ничего другим, как только он доказал это самому себе.
Хаману уже мерялся силами с Борсом, но Палач Дварфов не Принесший-Войну. Если Борс желает быть знаменем их восстания, пусть будет, и флаг ему в руки. Хаману не будет ему в этом мешать. Заодно это дает ему самому возможность для другого восстания, если понадобится. Доблестные Воины Раджаата появлялись на свет с предательством в костях. Хаману не был исключением.
Когда полдень в Ярамуке плавно перешел в вечер, а их стратегия был полностью разработана, Хаману спокойно принял предписанную ему роль. Их идея была проста, хотя и рискована. Выйдя из Серости все вместе и как можно ближе к белой башне Раджаата, каждый из них сотворит отвлекающее, разрушающее заклинание. Ни одно из этих заклинаний не будет достаточно, чтобы преодалеть защиту первого волшебника, но все вместе они смогут отвлечь и занять его достаточно надолго, пока Дрегош, Борс, Пеннарин и Хаману — четверо воинов, гордившихся своей грубой силой — попытаются сразить своего создателя физическим оружием. Если у них этого не получится — и все четверо погибнут — остальные попытаются разрушить Черную Линзу Раджаата.
Лучше, решили они, жить без магии, которую они получали от нее, чем оказаться лицом к лицу с гневом Раджаата, подкрепленным существующей Черной Линзой.
Их простая стратегия приказала долго жить, когда они еще были в Серости. Дикие порывы ветра налетели на кучку Доблестных Воинов. Казалось, что они дули сразу со всех сторон и из каждого уголка нижнего мира. Ветер бил по ним с такой силой, что могучие волшебники ударялись друг друга или, наоборот, разлетались в разные стороны.
Слишком много Доблестных Воинов, слишком много неестественных созданий даже для этого неестественного места, подумал Хаману, пытавшийся сохранить ориентацию в этом хаосе.
Однако у Борса было менее благотворительное мнение на этот счет. Арала! Берегитесь Сача Арала — он позади нас!
Благоразумие заставило Хаману немедленно выпустить сине-зеленый огенный шар со своей правой руки, другие поступили также. В результате они ослепили друг друга, пытаясь остановить предательство Сача. Проклятие Кобольдов громко закричал, прося пощады, но ее не было, пока Дрегош не сообщил остальным что схватил предателя. Ветры немедленно прекратились. Доблестные Воины перегруппировались и продолжили свой путь к белой башне Раджаата, которая сияла в Серости как прядь чистейшего белого цвета.
В молчании Воины окружили маяк нижнего мира, а потом все разом вернулись в материальный мир, где в тенях лунного света поджидал их Раджаат Принесший-Войну.
Огненная пасть схватила Пеннарина прежде, чем он успел вымолвить хотя бы слово из приготовленного заклинания. Пасть сомкнулась, и первый Доблестный Воин Раджаата исчез.
Хаману вздохнул и выпалил свое заклинание: простое преобразование сухой, твердой как камень земли в болото, горячее и липкое, как расплавленная лава. Земля под ногами Раджаата начала светиться. Через суматоху и гул заклинаний и контрзаклинаний, Лев из Урика услышал, как Принесший-Войну выкрикнул его имя.
— Хаману… Хаману, ты следующий.
Темное, изломанное, наполненное болью заклинание полетело в сторону Хаману. Хаману показлось, что оно холодное и едкое, и предназначено для того, чтобы лишить его плоти, но медленно и постепенно, как тает лед. Но лучше было не проверять, Хаману согнулся и отослал медленную пытку Раджаата в Серость, где ему было некому вредить. Потом он выхватил свой золотой меч и бросился к своему создателю по земле, ставшей предательской из-за его собственного заклинания.
Похоже, стратегия Доблестных Воинов побеждала. Хотя они и не сумели застать Раджаата врасплох, как собирались, и с самого начала потеряли Пеннарина, Принесший-Войну был окружен. Борс уже брел к Раджаату через дымящееся болото даже впереди Хаману. Палач-Дварфов выташил свой меч, темное металлическое оружие, которое сверкало алым огнем в свете полуночных звезд. Это был не тот меч, который дал ему Раджаат; он специально заколдовал алый клинок, что бы тот стал оружием против Принесшего-Войну. Хаману не спорил. Он не собирался советовать другому Доблестному Воину, каким клинком надо сражаться во время восстания.
Дрегош возник слева от Хаману. Его называли Смерть Гигантов, и его оружием была простая каменная кувалда. Если и был один Воин и одно оружие, способное проломить череп Принесшего-Войну, это был Дрегош и его кувалда. Борс и Хаману согласились бить пониже и оставить Дрегошу отвратительную голову Раджаата.
Палач Дварфов ударил первым: сильный и точный удар ниже ребер Раджаата и клинок глубоко вонзился в его живот. Кровь, желчь и даже кишки Раджаата скользнули по темно-алому мечу. Принесший-Войну завыл; из его разинутого рта вылетела струя огня. Хаману наклонился, пропуская пламя над собой, и прыгнул вперед, ударив мечом в бок Раджаата. Золотой меч проскользнул между ребер первого волшебника, а потом остановился, как если бы ударился в что-то неподатливое, вроде камня. Хаману погрузил ногу с черными когтями в болото и надавил посильнее; меч опать начал двигаться.
Огонь обжег череп Хаману, потом боль пошла по спине. Каким-то образом он сумел удержать руки на рукоятке и заставить меч вонзиться еще глубже.
Хаману. Посмотри на меня, Хаману.
В словах Принесшего-Войну, псионически проникших в сознание Хаману, была какая-то сила, которой невозможно было сопротивляться, принуждение, которое заставило Льва из Урика поднять голову и встреть взгляд разных глаз своего создателя.
3
Профессиональным доносчиком.