Страница 8 из 15
Христианство проводит различие между божественным и сотворённым Б., между богом и миром, который сотворён им из ничего и поддерживается божественной волей. Человеку предоставлена возможность свободного движения к совершенному, божественному Б. Христианство развивает античное представление о тождестве Б. и совершенства (блага, истины и красоты). Средневековая христианская философия в традициях аристотелизма различает действительное Б. (акт) и возможное Б. (потенция), сущность и существование. Всецело актуально только Б. бога.
Резкий отход от этой позиции начинается в эпоху Возрождения, когда получил общее признание культ материального Б., природы, телесного. Эта трансформация, которая выражает новый тип отношения человека к природе, — отношения, обусловленного развитием науки, техники и материального производства, подготовила концепции Б. 17—18 вв. В них Б. рассматривается как реальность, противостоящая человеку, как сущее, осваиваемое человеком в его деятельности. Отсюда возникает трактовка Б. как объекта, противостоящего субъекту как косной реальности, которая подчинена слепым, автоматически действующим законам (например, принципу инерции) и не допускает вмешательства каких-либо внешних сил. Исходным в трактовке Б. для всей философии и науки этой эпохи является понятие тела. Это связано с развитием механики — главной науки 17—18 вв., в свою очередь, такое понимание Б. послужило основой естественнонаучных представлений о мире в то время. Период классической науки и философии можно охарактеризовать как период натуралистически-объективистских концепций Б., где природа рассматривается вне отношения к ней человека, как некоторый механизм, действующий сам по себе. К. Маркс в «Святом семействе» заметил относительно понятия субстанции у нидерландского философа Б. Спинозы, что это — «... метафизически переряженная природа в её оторванности от человека...» (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 2, с. 154). В этих словах характеризуется одна из особенностей всего домарксистского материализма — противопоставление природы человеку, рассмотрение Б. и мышления сугубо натуралистически. Другая важная особенность концепций Б. в новое время состоит в том, что для них характерен субстанциальный подход к Б., когда фиксируются субстанция (неуничтожимый, неизменный субстрат Б., его предельное основание) и её акциденции (свойства), производные от субстанции, преходящие, изменяемые, С разными модификациями все эти особенности в понимании Б. обнаруживаются в философских системах Ф. Бэкона, Т. Гоббса, Дж. Локка (Великобритания), Б. Спинозы, у французских материалистов, в физике Р. Декарта,
Но в метафизике Декарта берёт начало иной способ истолкования Б., при котором Б. определяется на пути рефлективного анализа сознания (то есть анализа самосознания) или же на пути осмысления Б. сквозь призму человеческого существования, Б. культуры, социального Б. Тезис Декарта (cogito ergo sum — мыслю, следовательно существую) означает: Б. субъекта постигаемо в акте самопознания. Эту линию развивает немецкий философ Г. Лейбниц, который выводит понятие Б. из внутреннего опыта человека, а крайнего выражения она достигает у английского философа Дж. Беркли, отрицающего существование материального Б. и выдвигающего субъективно- идеалистическое положение «быть — это значит быть в восприятии»,
Не отрицая существования вещей самих по себе, И. Кант рассматривает Б. не как свойство вещей, а как связку суждения. «... Бытие не есть реальный предикат, иными словами, оно не есть понятие о чем-то таком, что могло бы быть прибавлено к понятию вещи.... В логическом применении оно есть лишь связка в суждении» (Соч., т. 3, М., 1964, с. 521). Прибавляя к понятию характеристику Б., мы не прибавляем ничего нового к его содержанию. Для И. Фихте подлинным Б. является свободная, чистая деятельность абсолютного Я, а материальное Б есть продукт этой деятельности. У Фихте впервые в качестве предмета философского анализа выступает Б. культуры, Б., созданное деятельностью человека. Этот тезис развивает Ф. Шеллинг, согласно которому природа, Б. само по себе есть лишь неразвитый, дремлющий разум, а «свобода является единственным принципом, к которому здесь все возводится, и в объективном мире мы не усматриваем ничего вне нас существующего, но лишь внутреннюю ограниченность нашей собственной свободной деятельности» («Система трансцендентального идеализма», Л., 1936, с. 65). В системе Г. Гегеля Б. рассматривается как первая, непосредственная и весьма неопределённая ступень в восхождении духа к самому себе, от абстрактного к конкретному: абсолютный дух лишь на мгновение материализует свою энергию, а в своём дальнейшем движении и деятельности самопознания он снимает, преодолевает отчуждённость Б. от идеи и возвращается к самому себе, так как сущность Б. составляет идеальное. Для Гегеля подлинное Б., совпадающее с абсолютным духом, есть не косная, инертная реальность, а объект деятельности, полный беспокойства, движения и фиксируемый в форме субъекта, то есть деятельно. С этим связан и историзм в понимании Б., который берёт своё начало в немецком классическом идеализме. Правда, история и практика здесь оказываются производными от духовной деятельности.
Установка на рассмотрение Б. как продукта деятельности духа характерна и для буржуазной философии конца 19 — начала 20 вв. При этом по-новому истолковывается само Б. Основная тенденция в развитии представлений о Б. совпадает с тенденцией развития научного знания, которое преодолевает как натуралистически-объективистскую трактовку Б., так и субстанциальный подход к нему. Это выражается, в частности, в широком проникновении в научное мышление таких категорий, как функция, отношение, система и т.д. Это движение науки во многом было подготовлено критикой представлений о Б. как субстанции, осуществленной в гносеологии (например, в работах немецкого философа-неокантианца Э. Кассирера).
В ряде философских концепций акцент делается на специфической форме Б. — человеческом существовании. У немецкого философа Ф. Ницше, например, понятие Б. толкуется как обобщение понятия жизни. Ещё более резко этот тезис проводится в философии жизни немецкого философа В. Дильтея, для которого подлинное Б. совпадает с целостностью жизни, постигаемой науками о духе. Немецкий философ Г. Риккерт, как и всё неокантианство, различает чувственно-реальное и ирреальное Б.; если естествознание имеет дело с реальным Б., то философия — с миром ценностей, то есть Б., которое предполагает долженствование. Для феноменологии немецкого мыслителя Э. Гуссерля характерно проведение различия между реальным и идеальным Б. Первое является внешним, фактичным, временным, а второе — мир чистых сущностей (эйдосов), обладающих подлинной очевидностью. Задача феноменологии в том, чтобы определить смысл Б., осуществить редукцию всех натуралистически-объективистских установок и повернуть сознание от индивидуально-фактического Б. к миру сущностей. Б. коррелятивно акту переживания, сознанию, которое интенционально, то есть направлено на Б., влечётся к Б. Центральным пунктом феноменологии является изучение сопряженности Б. и сознания. Немецкий философ Н. Гартман, противопоставляя материальное Б. как преходящее, эмпирическое идеальному Б. как надысторическому, проводит различие между способами их познания. Сообразно этому он понимает онтологию как науку о сущем, которое состоит из различных слоев Б. — неорганического, органического, духовного. В концепции немецкого экзистенциалиста М. Хайдеггера критикуется традиционный подход к Б., основанный на рассмотрении Б. как сущего, субстанции, как чего-то извне данного и противоположного субъекту. Для самого Хайдеггера проблема Б. имеет смысл лишь как проблема человеческого Б., проблема предельных оснований человеческого существования; самым важным выражением общечеловеческого способа Б. является страх перед ничто.