Страница 86 из 102
«Германский вопрос». Ситуация усугублялась тем что политические лидеры Западной Германии — канцлер К. Аденауэр и федеральный министр обороны Ф.И. Штраус, убежденные антикоммунисты, обсудили такую возможность с американскими партнерами. По агентурным данным советской разведки, США не исключали и военное решение германского вопроса. Кроме того, через Западную Германию велась шпионская деятельность не только против ГДР, но и против СССР (на территории Восточной Германии находилась группа советских войск. Все это чрезвычайно нервировало советское руководство и побуждало искать способы решения проблемы.
Понятно, что «германский вопрос» не мог разрешиться благополучно и к всеобщему удовольствию в кратчайшие сроки. Соглашение могло быть достигнуто только в ходе длительных переговоров с ФРГ и США, и после выработки соответствующих правовых норм. Однако правосознание было не самой сильной стороной советского правительства, поэтому вариант решения проблемы был выбран радикальный и крайне опасный.
Стена за ночь. 12 августа 1961 г. Совет Министров ГДР постановил: «Для пресечения деятельности реваншистских и милитаристских сил Западной Германии и Западного Берлина на границах Германской Демократической Республики, включая границы с западными секторами Большого Берлина, вводится такой контроль, который обычно имеет место на границах каждого суверенного государства. На границах с Западным Берлином надлежит обеспечить надежную охрану и действенный контроль для того, чтобы закрыть пути для подрывной деятельности».
В ночь на 13 августа полицейские и военные подразделения ГДР приступили к сооружению знаменитой Берлинской стены. Саперами было перекрыто свыше 80 уличных переходов в Западный Берлин, в том числе 4,6-километровый участок, проходивший почти по центру города. Сплошная линия укреплений «частично пролегала посреди улиц, частично вдоль блоков домов, местами через густые заросли садовых участков, пересекала Шпрее и каналы». Вслед за тем пресекалось сообщение с Западным Берлином по маршруту следования метро.
Аденауэр в растерянности. В 4.30 утра престарелого канцлера ФРГ Конрада Аденауэра поднял телефонный звонок с сообщением о том, что «с Востока перекрыта Берлинская секторальная граница». Аденауэр был в растерянности. Случившееся оказалось полной неожиданностью для западно-германских политиков. Атакуемый прессой, канцлер пытался выиграть время и соединиться с представителями других западных стран, уверяя корреспондентов, что будут приняты соответствующие контрмеры. Некоторое время Аденауэр не мог найти ни одного из руководителей стран-союзников: президенты США и Франции Д. Кеннеди и Ш. де Голль отдыхали от насущных дел в резиденциях, а британский премьер Г. Мак-миллай охотился на куропаток в горах Шотландии.
«Граница социализма». Советский Союз, по чьей инициативе и была возведена Берлинская стена, воспользовался растерянностью западных политиков. Сначала последовало воинственное заявление стран-участниц Варшавского договора (военно-политического блока социалистических государств), что «антифашистский защитный вал в Берлине является границей социализма и будет неизменно защищаться». А чтобы устранить все сомнения в серьезности намерений стран Восточного блока, 31 августа по распоряжению Хрущева было произведено несколько «экспериментальных» ядерных взрывов.
Действия Кеннеди. Ровно месяц спустя 13 сентября Джон Кеннеди заявил о готовности США вступить в диалог с советским руководством по германскому вопросу. Договоренность о переговорах была достигнута, но американское правительство, не ограничившись этим, перебросило в Европу дополнительные вооруженные силы. Специальный уполномоченный американского президента в Западном Берлине Л. Клей (организатор «воздушного моста» в 1948 г.) приказал обучать войска Берлинского гарнизона правилам ведения уличных боев, а на вновь образованной границе по его распоряжению проводились военные маневры, что было воспринято в «советских верхах» как наглый вызов агрессоров. Л. Клей заявил, что собирается посетить Берлинский оперный театр. В военной комендатуре страстную любовь генерала к опере не оценили и потребовали покинуть «суверенную территорию».
Напряжение нарастало. 22 октября вооруженный отряд американских военнослужащих, прорвав кордон пограничников на КПП, совершил «экскурсию» по Восточному Берлину. А днем позже американцы потребовали от советских военных властей в Берлине беспрепятственно пропускать гражданские лица в столицу ГДР (кроме Клея с подобным требованиям явился в советское посольство заместитель главы американской администрации в Западном Берлине) и получили категорический отказ.
Танки против танков. 25 октября 1961 г. с западной стороны к берлинской стене подошли десять американских танков и несколько военных автомашин. Одновременно в столицу ГДР в сопровождении джипов въехала легковая машина. Советский комендант полковник И. Соловьев предупредил американцев о возможных ответных мерах советской стороны, но 27 октября к КПП подошли уже 14 американских танков, а в 17.30 в американском гарнизоне была объявлена военная тревога.
О развитии ситуации Хрущеву докладывали регулярно. 27 октября он распорядился двинуть советские танки к линии конфликта. В ответ американцы подошли вплотную к КПП. По распоряжению Хрущева советские танки также продвинулись к границе и встали в 2 тысячах метров от американцев. Всю ночь боевые машины со включенными двигателями стояли друг против друга. Один нервный импульс, одно судорожное движение руки, одна невнятная команда и последствия могли быть непредсказуемыми. «Так они простояли напротив друг друга всю ночь с 27 на 28 октября 1961 г., держа пальцы па спусковом крючке», — меланхолично сообщала одна из немецких газет.
«Диалог» с позиции силы. Советский лидер был абсолютно уверен, что первыми не выдержат напряжения и уступят американцы. И не ошибся. Утром 28 октября американские танки отошли от зоны конфликта, вслед за ними покинули позиции и советские танки. Вашингтон дал отбой. Американские танки возвратились в казармы, а Л. Клей был лишен полномочий и отозван из Германии. Д. Кеннеди уведомил К. Аденауэра, что впредь все вопросы, касающиеся статуса Берлина, будут решаться только путем переговоров. Москва торжествовала. Хрущев воспринял разрешение кризиса как личную победу. Инцидент с сооружением берлинской стены убедил его в возможности и, главное, перспективности «диалога» с западом с позиции силы. Это убежденность советского лидера и стала одной из предпосылок опаснейшего за всю послевоенную историю кризиса, грянувшего ровного через год после берлинского.
1959 г., революция на Кубе. Отсчет времени Карибского кризиса следует, пожалуй, начать с января 1959 г., когда на Кубе победила народно-освободительная революция. Реакция американского правительства на свержение диктатора Батисты оказалась крайне враждебной, хотя тогда, в 1959 г., ни Фидель Кастро, ни его сподвижники не имели пи малейшего представления о марксизме, мало интересовались великим и могучим Советским Союзом и делом социализма.
По существу, на Кубе произошел очередной переворот, из тех, которыми пестрит история Латинской Америки. При трезвой взвешенной политике США без труда установили бы контакты с новым правительством, обеспечив собственные интересы. Однако нервозность и амбиции правящих кругов США, нетерпение и неумение уважать малые народы провоцировали раздувание конфликта. Маленькое государство решили задавить, установив экономическую блокаду. Кубе пытались указать то место, которое с точки зрения американских геополитических интересов она должна была бы занимать.
Выступая на Генеральной Ассамблее ООН осенью 1960 г., Фидель прямо заявил, что американцы вынудили Кубу к поиску новых союзников и рынков сбыта. И «только после этого мы заинтересовались социализмом как таковым, стали его изучать. И пришли к выводу, что без социализма нам не переделать Кубу. Это вы, американцы, научили нас, как действовать», — обращался к представителям США лидер кубинской революции.