Золотой фараон

Небхер был известен как вспыльчивый человек. Многих стражей он приказывал бить из-за ничтожных провинностей до тех пор, пока у бедняги не трескалась кожа. Других за подобную же вину наказывал лишь пинком ноги.

Из ворот дома вышел раб. Минхун спросил его приглушеным от страха голосом:

– Скажи мне, друг, куда посмотрел сначала твой господин после пробуждения? На запад или на восток?

– Этого я не могу тебе сказать, – ответил раб. – Ты здесь чужой. Господин может наказать меня, если я расскажу тебе, что ему указали боги.

Минхун умоляюще сложил руки.

– Поверь мне, мой дорогой, я не выдам тебя. Ты можешь мне даже не говорить, а только намекнуть. Укажи пальцем направление, прошу тебя!

Раб лукаво хихикнул.

– Ты хитрый человек. Но я окажу тебе такую любезность – смотри сюда… – Он указал на восток. – Туда повернул свой лик мой господин. Это означает добрую весть для него.

Минхун застонал, словно от боли. Он закрыл лицо руками и поднял его к солнцу:

– Да защитит меня огненный бог там наверху, так как я принес очень плохое известие.

Раб хотел было задать вопрос, но его оттолкнул пузатый мужчина, незаметно вышедший из дому. Он стоял теперь, широко расставив ноги, ковыряя ногтем между зубами, и, жмурясь, рассматривал Минхуна, который все еще прикрывал руками лицо.

– Кто этот человек? – напустился толстяк на раба.

При звуке чужого голоса Минхун посмотрел вверх.

Перед ним стоял сам главный надзиратель Города мертвых Небхер.

Страж тотчас же бросился на землю. Он услышал ответ раба и решил, что солнце затмили тучи. Теперь он почувствовал, как его ударили ногой по плечу – это означало, что ему велено говорить.

– Великий господин! – страж хрипел от волнения. – Твой преданный слуга Энемпсес послал меня к тебе. Я должен сообщить тебе, что сегодня ночью ограбили одну из царских могил.

Минхун ждал, что его ударят головой о каменную плиту. Но когда этого не случилось, он осмелился взглянуть на ноги Небхера. Они стояли неподвижно. Сверху прозвучал голос чиновника.

– Какую гробницу?

В его голосе не слышалось гнева. Минхун поднял глаза еще выше. Он увидел Небхера, который смотрел вдаль, и отважился прошептать:

– Гробницу царя-бога Тутанхамона, великий господин.

От страха он втянул голову в плечи, но Небхер продолжал ковырять ногтем между зубами. Он произнес монотонно, словно во сне:

– Следовало бы вас всех, включая дозорного Энемпсеса, посадить на кол. – После небольшой паузы последовал новый вопрос: – Сколько золота похитили проклятые собаки из гробницы?

Минхун вздохнул.

– Не знаю, великий господин. Но я думаю… Должно быть… очень много, так как часть драгоценностей они бросили перед входом.

– Ты ничего не знаешь и смеешь сюда являться?! – закричал внезапно главный надзиратель гробниц. Его голос сорвался от гнева. – Я велю, тебя отстегать плетью, чтобы ты запомнил, как приносить…

Минхун умоляюще протянул к нему руки.

– Великий господин, прости меня, я не виновен! Твой слуга Энемпсес так спешил послать меня к тебе, что даже не дал стражам времени обследовать гробницу.

Дерзкий ответ, казалось, сбил с толку Небхера. Он некоторое время пристально смотрел на распластавшегося перед ним стража, словно хотел броситься на него, потом внезапно повернулся к рабу и потребовал неожиданно спокойно:

– Запрягай самых быстрых лошадей в мою охотничью колесницу. Поспеши. Я должен тотчас же ехать в Долину царей.

Энемпсес стоял перед спуском в гробницу. Он нетерпеливо переступал с ноги на ногу. Жара стала невыносимой, а легкое дуновение ветерка, которое создавал раб, обмахивая его опахалом из пальмовых листьев, почти совсем не освежало.

На почтительном расстоянии от своего начальника стояло несколько стражей. Им было ясно, что Энемпсес ждет вестника от главного надзирателя, и они шепотом строили предположения о приказе, который этот вестник привезет. Может быть, вестник привезет приказ, предписывающий наказать всех стражей ударами розог. И им придется вынести их, даже не смея защищаться, хотя виною этого нового ограбления была не их невнимательность. Во всем виноват был один Энемпсес.

Почему вчера вечером он выдал им так много вина? То, что это не было случайностью, понял даже самый глупый из них. Всегда перед тем, как грабители посещали ночью Город мертвых, начальство отдавало какие-то странные приказания. Так, например, перед ограблением одной из самых богатых царских гробниц стражам было приказано занять все горные тропы в окрестности. И в эту самую ночь банда грабителей прошла в долину по неохраняемой основной дороге.

Но кто осмелится открыто высказывать подозрение, что один из высших чиновников покровительствует ворам? Такой наглец, вероятно, вскоре будет найден мертвым где-нибудь в ущелье. Гораздо умнее было держать язык за зубами и претерпеть наказание, даже будучи невиновным.

Дозорный Энемпсес пользовался покровительством главного надзирателя Небхера, а тот, в свою очередь, имел хорошего защитника могущественного придворного чиновника Поа. А одного только легкого кивка Поа было достаточно, чтобы дерзкий умолк навеки.

Поэтому подчиненные дозорного Энемпсеса покорно ожидали своей участи. Но вместо гонца они увидели приближающееся облако пыли и вскоре узнали охотничью колесницу главного надзирателя. Четверка чистокровных лошадей тащила легкую повозку.

Небхер сам горячил лошадей. Как бог мести, летел он в Долину царей. Это означало самое худшее!

Стражи испуганно отступили назад, когда Небхер, натянув поводья, остановился у входа в гробницу. Он милостиво позволил Энемпсесу помочь ему сойти с колесницы, не удостоив, однако, ревностного слугу ни единым взглядом и ни единым приветствием. Он так надувал щеки, словно готов был лопнуть от злости. С минуту Небхер стоял молча, уставившись на ступени, ведущие к гробнице, как бы усиленно вспоминая, зачем он прехал сюда. Потом быстрым движением вытер пот с голого черепа и проворно спустился по степеням.

Бросив беглый взгляд на стражей, Энемпсес последовал за ним. Однако стражи неверно поняли его и подошли поближе. Движением руки Энемпсес отослал их обратно. По его лицу сначала нельзя было понять, гнев или страх владеет им. Лишь когда он остановился на нижней ступеньке лестницы перед замурованным входом, неподвижное выражение его лица изменилось. Он улыбнулся своему начальнику как человек, уверенный в том, что его ждет похвала.

– Великий господин, – сказал он, насмешливо поклонившись. – Я надеюсь, ты доволен мной.

Толстый главный надзиратель поднял коротенькую руку, словно для удара, и злобно прошипел:

– Ты что, смеешься надо мной? Посылаешь ко мне идиота, который, даже не может сказать, сколько золота вынесли из этой гробницы. Или ты собрался присвоить себе часть награбленного?

Насмешливо улыбаясь, Энемпсес показал на несколько золотых предметов из погребальной утвари, валявшихся на земле:

– Господин, посмотри, что здесь лежит, и повтори, что я нечестен. Разве я не мог спрятать эти вещи до твоего приезда? Я говорю тебе, что столяр Сейтахт хорошо потрудился. Бедняга нашел, должно быть, столько золота, что эти драгоценности показались ему не стоящими внимания.

Небхер удивленно посмотрел на дозорного.

– Почему ты говоришь – бедняга? Этот человек получит свою часть. Господин Поа еще никогда не обманывал честного слугу.

Энемпсес внимательно посмотрел вверх, но не заметил никого, кто мог бы его подслушать. И все же он наклонился еще ниже к Небхеру:

– Сейтахта убили сегодня ночью, – прошептал он. – Труп нашел мой раб-лодочник. Перед восходом солнца я послал его замести следы Сейтахта. Я был осторожен, как всегда.

– Раб еще сегодня должен лишиться языка! – прошептал Небхер. – Ты слышишь? Сегодня же. Он не должен говорить!

Энемпсес опять оскалил зубы.

– Успокойся, господин. Мне не нужны рабы, которые могут разговаривать. Ни у кого из моих рабов нет языка. А я никому не расскажу, что сам похоронил столяра.