Страница 19 из 25
Все. Правильно! Правильно!
Еврем (впадает в раж, читает не останавливаясь). «Наша страна, братья, погрязла в долгах и разорена, законы не соблюдаются, а народ голый и босый…»
Все. Правильно!
Павка, те же.
Павка (влетела в комнату запыхавшись). Еврем!
Еврем (машет рукой, чтоб она молчала, а сам продолжает). «Разве нужно нам, братья, такое правительство? Разве станем мы помогать тем, кто разорил наш народ? Нет, не станем!..»
Все. Нет! Не станем!
Срета взбешен, не знает, что делать: то бросается к Еврему и просит его о чем-то, то подбегает к толпе и пытается что-то объяснить.
Павка (отчаянно). Еврем, лавку обокрали!
Еврем. Пусть крадут!
Срета. Слушай, хозяин Еврем…
Еврем (махает на Срету рукой: «молчи, мол»). «А поэтому, братья, позвольте и мне вместе с вами воскликнуть: «Долой правительство!»
Все. Долой правительство!
Даница вносит поднос с рюмками и останавливается в стороне, ожидая конца речи.
Ларина входит вслед за ней и останавливается на пороге. Срета что-то ожесточенно пытается втолковать Еврему, который его не понимает.
Ивкович (обнаружив, что дверь в комнату Еврема открыта, как бешеный влетает с красным плакатом в руках). Господин тесть, это клевета, за которую расплачиваются кровью. Вы и ваши люди распространяете эти грязные листки!..
Даница визжит и выпускает из рук поднос с рюмками.
Павка (отчаянно орет). Еврем, лавка!
Срета. Хозяин Еврем, исправляй положение!
Еврем (тупо смотрит на всех по порядку, никого не слышит, никого не понимает и наконец кричит во все горло). Долой правительство!
Все. Долой!
Срета (в публику). Ну вот, теперь каждая вещь поставлена на свое место!
Действие третье
Сцена разделена пополам. В левой половине комната Ивковича. В правой – та же, что и во втором действии, комната Еврема. Окна в обеих комнатах в глубине сцены. Дверь, ведущая из одной комнаты в другую, распахнута настежь.
Еврем, Ивкович.
Еврем (в своей комнате, держит в руках измятый номер газеты; с угрозой, обращаясь к Ивковичу). Это не отражение народного сознания! Это не статья! Это не политика! Это клевета!
Ивкович (в своей комнате, держит в руках измятый красный плакат). Если ты хочешь знать, что такое клевета, то сунь руку в свой карман – и там ты найдешь вот такие плакаты.
Еврем. А это сообщение в газете не клевета?
Ивкович. Сообщение в газете сущая правда. В сообщении говорится, что ты, господин Прокич, выступил с речью против правительства – и больше ничего.
Еврем. Говорил против правительства? Да, конечно, говорил. Как же я мог не говорить против правительства, если ты мне подсунул свою речь!
Ивкович. Скажи спасибо, что в сообщении я не упомянул о том, что ты украл мою речь.
Еврем. Сейчас же возьми свои слова обратно, слышишь?! Я не вор, я характерный индивидуум.
Ивкович. Ну да, моя речь сама к тебе в карман прилетела!
Еврем. Ты мне зять, и я могу воспользоваться твоей речью, а если уж ты такой жадный, то я тебе напишу новую речь и тем самым возвращу долг.
Ивкович. Спасибо! Ты уж пиши лучше со своими людьми пасквили.
Еврем. Другим такие слова говори, слышишь!
Ивкович. Я тебе говорю, а ты скажи тем, кому нужно!
Еврем. Да как тебе не стыдно: из-за какой-то несчастной речи побежал жаловаться в газеты!
Ивкович. А я не жаловался, я только констатировал, что и ты перешел в оппозицию.
Еврем. Я – в оппозицию? Это, значит, – к тебе?
Ивкович. Ну, не ко мне, но против правительства.
Еврем. Против правительства? Я – против правительства? И тебе не совестно смотреть мне в глаза!
Ивкович. Мне не совестно, потому что я сказал правду.
Еврем. Ты наплевал, ты и вылизывай. Беги на телеграф и посылай телеграмму с опровержением. За телеграмму я заплачу, иначе…
Ивкович. Что иначе?
Еврем. Иначе я сам телеграфирую в Белград, что ты лжец…
Ивкович. А я напечатаю твою речь!
Еврем. Это не моя, а твоя речь!
Ивкович. Но ведь говорил-то ее ты…
Еврем. Слушай, ты мне прямо скажи: пошлешь ты телеграмму или нет?
Ивкович. Нет!
Еврем. Э, тогда… Знаешь… тогда больше… да, да, тогда больше… (Не решается сказать.)
Ивкович. Ну, что тогда?
Еврем. А вот что! Не хочу я больше жить с тобой под одной крышей. Убирайся-ка ты из моего дома. Съезжай с квартиры! Не могу я жить под одной крышей со своим душегубом!
Ивкович. Хорошо, примем к сведению!
Еврем. И еще вот что: больше ты мне никакой не зять… И к моей дочери… в общем, выселяйся-ка ты из моего дома!
Ивкович. Значит, гоните?
Еврем. Да… Больше ты мне не зять, и поэтому убирайся отсюда… слышишь?
Ивкович. Да, слышу, слышу!
Еврем. И сегодня же!
Ивкович. Из сердца твоей дочери я могу хоть сегодня выселиться, а из квартиры – через пятнадцать дней.
Еврем. А я тебе говорю: переезжай сегодня!
Ивкович. Сегодня у меня выборы!
Еврем. У тебя выборы? И у меня выборы!
Ивкович. А тебе что? Ты можешь и переселяться, ведь тебя все равно не выберут.
Еврем. А тебя выберут?
Ивкович. Я надеюсь!
Еврем. Хорош депутат! Против своего тестя всякие небылицы сочиняет. (Швыряет Ивковичу в комнату скомканные газеты.) На, возьми. Обклейся!
Ивкович (швыряет Еврему скомканные красные плакаты). А это тебе! Читай и гордись!
Еврем. Ты мне больше и на глаза не показывайся! И выселяйся! Это мое последнее слово! Запомни! (Захлопывает дверь, закрывает ее на ключ, кладет ключ в карман, ходит по комнате, сердитый и расстроенный.)
Ивкович садится за стол и начинает писать.
Спира, Спириница, те же.
Спириница (входя в комнату Еврема). Добрый день, зять! А мы вот собрались голосовать, да думаем, дай зайдем, посмотрим, как вы живы-здоровы.
Спира. Да не мы пошли, а я пошел голосовать…
Спириница. Опять ты! Ох, люди добрые, он меня в гроб вгонит, слова не дает сказать. Я же не говорю, что я…
Спира. Как же не говоришь, когда ты уже сказала.
Спириница. Я не сказала, я только хотела сказать, что пошли мы…
Спира. Вот-вот, именно так ты и сказала…
Спириница. Да дай ты мне, ради бога, сказать, не затыкай ты мне рта, пока я еще жива!
Еврем. О господи боже! До каких пор вы будете ругаться? Разве ты еще не голосовал?
Спира. Нет еще! У меня еще есть время.
Еврем. Да нет, скоро уж поздно будет. Еще чуть-чуть, а там и ворота закроют.
Спира. Сейчас пойду проголосую. Вот только с Павкой поздороваюсь. (Жене.) Говорил я тебе, что нужно поторапливаться. (Идет в комнату Павки.)
Спириница (идя следом за ним.) Ты мне говорил? Да я сама тебе с самого утра все уши прожужжала…
Спира. Я тебе сказал: «Идем быстрее!» А ты?
Спириница. Ну вот, теперь окажется, что я еще и виновата… (Последние слова произносит уже за кулисами.)
Еврем, Срета.
Срета (входит в комнату Еврема). Сто сорок и два!
Еврем. Так ведь я только что заплатил сто двадцать динаров.
Срета. Какие сто двадцать?
Еврем. Сто двадцать динаров по счету – за все, что выпили избиратели.
Срета. А я не о динарах говорю, я говорю, что за тебя уже подано сто сорок два голоса.
Еврем. Как? Уже столько? И еще будет, да?
Срета. Весь город за тебя проголосовал бы. брат, если бы не этот скандал.
Еврем. Какой скандал?
Срета. Да твоя речь перед депутацией. Теперь у них это главный козырь в агитации. И что тебе, брат, вздумалось так ставить вещь на свое место?