Загадка неоконченной рукописи

– Ты платил за нее?

– Нет. Хотя должен был, потому что чувствовал свою вину. Я оставил ее в беде, как и весь остальной город. Но эта клиника всегда принимает нескольких бесплатных пациентов. Дженни повезло. Чтобы у нее был шанс восстановиться, нужно было место вроде этого. Там было безопасно – это закрытое заведение. По иронии судьбы, там, где большинство пациентов считают, что их заперли, Дженни рассматривала эти запоры как средство спасения от Дардена. Она все равно боялась, что он станет искать ее.

– Но она же не может быть до сих пор там, – заметила Кэйси, потому что времена бессрочной госпитализации, даже для пациентов с суицидальными наклонностями, давно прошли.

– Конечно, нет. Она провела там три месяца. Она прошла курс интенсивной личной терапии, а когда ее состояние стабилизировалось, присоединилась к общей терапевтической группе. Она замечательная женщина. Она сильная женщина. Она действительно прекрасно со всем справилась. Как я уже говорил, труднее всего ей было преодолеть страх перед Дарденом.

– Если она продолжала испытывать страх, то как же она покинула госпиталь?

Он слегка улыбнулся.

– Хотел бы я сказать, что это был грандиозный терапевтический прорыв, но перемена все-таки в основном зависела от обстоятельств. Я посылал в клинику местную прессу, и она смогла сама прочитать о своей смерти и о похоронах, которые устроил Дарден. Время шло, а он не приезжал за ней. Это придало ей смелости. Потом она изменила свой внешний вид. Кэйси порывисто вздохнула.

– А мне так нравилось, как она выглядела, – сказала она, но, не успели слова отзвучать, как терапевт в ней взял верх. – Да, но ей не нравилось. Она понимала, что это выдает ее. Выкрасить рыжие волосы в другой цвет просто. А как же веснушки?

– У дерматологов сейчас есть масса удивительных средств. Ей не удалось совершенно вывести веснушки, но та незначительная тень, что осталась от них, легко скрывается макияжем. А шрамы на ногах можно разглядеть, только если специально приглядываться. После всего этого она стала чувствовать себя значительно лучше. Когда ее выписали из клиники, она поселилась в общежитии недалеко оттуда. Она продолжала посещать своего доктора и работала на полставки в столовой. Для нее это оказалось самой подходящей работой. Ее место было на кухне, где посетители не могли ее видеть. К концу года, когда Дарден так и не появился, она была готова переехать.

– И куда же она направилась?

Одарив ее снисходительным взглядом и легкой предвкушающей улыбкой, Джордан откинулся на спинку дивана, не говоря ни слова. Через минуту Кэйси осенило. Она прижала ладонь к груди и слабо, удивленно воскликнула:

– Мег?

Он кивнул.

– Дженни всегда очень нравилась Мег Райан, она была идеалом для нее, поэтому она и выбрала это имя.

– Мег? Моя Мег? – Прямо у нее перед носом, и она не догадалась! Но теперь все казалось таким очевидным – такой темный, насыщенный цвет волос, что это должна была быть краска, такая бледная кожа, даже ограниченность мира Мег Хенри и непосредственность ее энтузиазма. То, как она подпрыгивала от резких звуков, кочерга, за которую она схватилась в день их первой встречи. Она не чистила камин – она боялась, что это Дарден нашел ее. И вопросы, которые она задавала, вопросы, которые срывались с ее губ чуть поспешно и казались чуть странными. Мег Хенри оказалась не лучше социально приспособлена, чем Дженни Клайд.

– Моя Мег, – повторила Кэйси, обескураженная тем, что не видела в упор того, что теперь казалось столь очевидным. – Но она совсем недавно стала моей Мег, – вслух начала рассуждать она. – До этого она была Мег Конни. Уж он-то знал, кто она такая?

– Да.

– И он поэтому нанял ее?

– Да. Его старая горничная, много лет служившая у него, ушла на пенсию. Дженни умела готовить и умела убираться в доме. Ему понравилась идея держать ее поближе.

– Потому что она – родственница, – проговорила Кэйси, и еще одна часть головоломки встала на место. – И каково же родство?

– Твои прабабка и прадед, – ответил Джордан. – Их фамилия была Блинн, и они были родом из графства Арустук, на севере Мэна.

– Блинн? Как в «Корнелиус Б.»?

Джордан кивнул.

– У Блиннов-старших было две дочери, Мэри и Джун. Между ними была разница почти в двенадцать лет, и они никогда не дружили между собой. Мэри была старшей. Она вышла замуж за Фрэнка Ангера, переехала в Эббот и родила Конни. Спустя годы Джун вышла замуж за местного парня по имени Ховард Пико и родила дочь, которая потом стала матерью Дженни, Мэри-Бет. Таким образом, Конни был двоюродным братом Мэри-Бет Пико. Мэри-Бет встретила Дардена Клайда на ярмарке, переехала в Уокер, чтобы выйти за него замуж, и родила Этана, который умер, а потом – Дженни. – Он перевел дух. – Таким образом, Дженни – твоя троюродная сестра.

Кэйси не была уверена, что может с ходу повторить все это генеалогическое древо, но основное было понятно. Конни был двоюродным братом Мэри-Бет Клайд. А Кэйси – троюродной сестрой Дженни, троюродной сестрой Мег. Удивительно.

– Но Конни был заметной фигурой, – сказала она. – Дардену не могло прийти в голову, что Дженни может искать убежища у него?

Джордан посмотрел на нее снисходительно.

– Может, Конни и был заметной фигурой для твоего круга, но для Уокера?.. Они слыхом не слыхивали фамилии Ангер, и ничего не знали о психологии. К тому же Дарден считал, что Дженни погибла.

Считал. В прошедшем времени. Кэйси не хотелось думать, что из-за нее все могло измениться. Оставив пока мысли о такой возможности, она сказала:

– Конни нанял Дженни, зная о том, что она – его племянница. А ты стал работать у него до или после этого?

– До.

– Это ты попросил его нанять ее?

– Я рассказал ему о ней. Он сам ее нанял.

– А как оказалось, что он нанял тебя?

– «Дэйзис Мам» и раньше занималась его цветами. Я заметил его имя в списке клиентов и взял эту работу на себя.

– Почему ты заметил его имя, а Дарден – нет?

Улыбка Джордана стала сухой.

– Я – бывший полицейский и сын полицейского. Я вырос, учась находить скрытую информацию там, где большинство людей ее не замечают. Когда погибла Мэри-Бет и начался процесс, фамильное древо было одним из рутинных дел, которыми мы занимались. Поэтому я знал, кем был Конни. Потом, когда я приехал сюда и познакомился с ним, мы поладили.

– Он знал, откуда ты и что связывает тебя с Дженни?

– Я рассказал ему. Он был рад узнать об этом.

– И ты – владелец магазина, – сказала она, тщетно пытаясь изгнать обвиняющие нотки из голоса.

Джордан кивнул.

– Я купил его, когда перебрался сюда.

– Ты не говорил мне, что являешься владельцем.

– Ты не спрашивала. Да. Она не спрашивала.

– Зачем ты его купил?

– Потому что я люблю растения. Потому что мне был нужен стабильный источник дохода. Потому что мне хотелось пустить где-нибудь корни. Бикон-Хилл показался мне подходящим местом. И «Дэйзис Мам» прекрасно соответствовала моим стремлениям.

– Но ты же художник. Я видела твои работы дома у твоих родителей. – Она не стала говорить ему, что нашла их замечательными. Она все еще обижалась, потому что ее так долго держали в неведении. – Как ты справляешься и с тем и с другим?

– Я занимаюсь растениями днем, а творчеством ночью.

– А где ты пишешь?

– У меня есть студия наверху.

– И ты продаешь свои работы? – В галереях Бостона и Нью-Йорка, говорила его мать.

– Еще я рисую. Растения, например, для изданий «Одюбон».

На Кэйси все это произвело впечатление.

– Почему ты не рассказал мне, что рисуешь?

– Ты не спрашивала.

– Тебе обязательно было прикидываться садовником?

– Я и есть садовник, – без тени извинения проговорил он. – Я люблю сажать растения и помогать им расти.

Кэйси неожиданно осенило:

– Полицейский участок в Уокере. Все эти вьюнки. И розы рядом с домом. Это же твоя работа!

– Розы еще живы? – встрепенулся он.