Моя до полуночи

Беатрикс вытащила из фонаря слайд и, бережно отложив его в сторону, достала из коробки еще один.

– А это мой любимый, – сказала она Поппи Амелии надоело следить за сменяющимися картинками, и она обратила свое внимание на рукоделие Уин. Но Уин неожиданно попала иголкой не в ткань, а себе в палец, на котором тут же выступила капелька крови.

– О, Уин… – пробормотала Амелия.

Но Уин, казалось, даже не обратила внимания на укол. Нахмурившись, Амелия увидела застывшее лицо Уин и проследила за ее взглядом, устремленным на противоположную стену.

На картинке, отброшенной фонарем, был изображен зимний пейзаж – затянутое снежной пеленой небо и темная полоса леса. В картинке не было бы ничего необычного, если бы не тонкие очертания женского лица, возникавшего как будто из тени.

Знакомое лицо.

Потом черты лица женщины приобрели объем и стали более выпуклыми, пока не стало казаться, что она может поднять руку и провести ею по лицу.

– Лора, – выдохнула Уин.

Это была девушка, которую любил Лео, ошибки быть не могло. Первой отчетливой мыслью Амелии было, что Беатрикс и Поппи сыграли с ними какую-то ужасную шутку. Но девочки сидели на ковре и болтали, и Амелия поняла, что они даже не видят лица умершей девушки. Меррипен, смотревший на Уин, тоже его не видел.

Когда ошеломленная Амелия пришла в себя, лицо Лоры уже исчезло.

Беатрикс достала слайд из фонаря, но в этот момент Лео вскрикнул и, набросившись на Беатрикс, выхватил у нее слайд.

– Дай мне! – прорычал он. Лео был бледен, его лицо – искажено гримасой, во взгляде – паника. Он смотрел на раскрашенный кусочек стекла так, будто это было крошечное окно в ад, и чуть было не уронил фонарь, пытаясь вставить слайд обратно.

– Ты сломаешь фонарь! – закричала Беатрикс. – Лео, что ты делаешь?

– Лео, будь осторожен, а то ненароком устроишь пожар, – сказала Амелия.

– В чем дело? – недоумевала Поппи. – Что случилось?

Стекло встало на место, и на стене появилось изображение зимнего пейзажа. Небо, снег, лес. Больше ничего.

– Возвращайся, – бормотал Лео, лихорадочно встряхивая фонарь. – Возвращайся. Возвращайся.

– Ты меня пугаешь, Лео, – жалобно сказала Беатрикс и, встав, подошла к Амелии. – Что это с ним?

– Лео пьян, вот и все, – расстроенно ответила Амелия. – Ты же знаешь, каким он бывает, когда слишком много выпьет.

– Но таким он еще никогда не был.

– Пора идти спать, – вмешалась Уин. Она явно была обеспокоена. – Пошли наверх, Беатрикс… Поппи… – Она посмотрела на Меррипена, который сразу же встал.

– Но Лео может сломать мой фонарь. – Беатрикс была безутешна. – Лео, прекрати, ты испортишь слайды.

Поскольку их брат, очевидно, ничего не слышал и не понимал, Уин и Меррипен быстро и умело выпроводили младших девочек из комнаты. На удивленный взгляд Меррипена Уин ответила, что объяснит ему все позже.

Когда все ушли и не были слышны даже их голоса, Амелия сказала:

– Я тоже ее видела, Лео. И Уин.

Брат не ответил, но его руки застыли на фонаре. Потом он вынул слайд и опять его вставил. Его руки дрожали. Вид такого неприкрытого страдания был невыносим. Амелия приблизилась к брату.

– Лео, поговори со мной. Пожалуйста…

– Оставь меня одного. – Он прикрыл лицо ладонью, отгораживаясь от нее.

– Кто-то должен остаться с тобой. – В комнате стало холоднее. Амелия почувствовала, что у нее начинается дрожь.

– Со мной все в порядке. – С титаническим усилием Лео опустил руку и посмотрел на Амелию. Его глаза светились странным светом. – Все хорошо, Амелия. Мне просто надо… я хочу… немного побыть один.

– Но я хочу поговорить о том, что мы видели.

– Ничего не было. – Лео становился все спокойнее. – Это была иллюзия. Обман зрения.

– Это было лицо Лоры. Ты, Уин и я – мы все его видели.

– Мы все видели одну и ту же тень. Послушай, сестрица, – почти с насмешкой сказал он, – ты слишком рациональна, чтобы верить в привидения.

– Да, но… – Насмешка в голосе брата немного ее успокоила. Все же ей не нравилось, что Лео еще держал фонарь.

– Иди спать. Уже поздно, а тебе надо отдохнуть. Со мной все будет в порядке.

– Если ты действительно хочешь… – Амелию уже пробирал холод.

– Да. Иди.

Амелия неохотно отправилась к себе и, выходя из каминной, почувствовала сквозняк. Она не хотела закрывать дверь, но та сама со стуком захлопнулась.

Амелия постояла в нерешительности, хотелось остаться с Лео и защитить своего брата от чего-то.

Просто она не знала, от чего.

В своей спальне она переоделась в любимую ночную рубашку. Белая фланель немного уменьшилась в размерах от многочисленных стирок, высокий воротник и длинные рукава были украшены вышивкой, выполненной Уин. Амелия никак не могла согреться. Она заползла под одеяло и свернулась клубочком. Можно было раньше разжечь камин. Надо сделать это сейчас, тогда в комнате станет теплее. Но вылезти из-под одеяла у нее не хватило духу.

Амелия стала вспоминать о горячих вещах – горячем чае, шерстяной шали, горячей ванне, о завернутом во фланелевую тряпку горячем кирпиче из камина – и незаметно согрелась и заснула.

Но ее сны были беспокойными. Она спорила с какими-то людьми о чем-то неприятном и все время ворочалась с боку на бок.

Потом она услышала голос… Ее звала Поппи, все громче и громче:

– Амелия. Амелия!

Амелия приподнялась на локтях, спросонья ничего не понимая. Возле ее постели стояла Поппи.

– Что такое? – промямлила Амелия, откидывая с лица волосы.

– По-моему, пахнет дымом, – сказала Поппи.

Даже если Поппи просто почудилось, такие подозрения нельзя было оставить без внимания. Где бы человек ни жил, огонь всегда представляет опасность. Он может начаться, где и когда угодно, – от перевернувшейся свечки, от масляной лампы, от искр из камина или от тлеющих в печке углей. А пожар в таком старом доме, как этот, будет просто катастрофой.

Выбравшись из постели, Амелия сунула ноги в тапочки и накинула шаль. Взявшись за руки, сестры вышли из темной комнаты.

На верху лестницы Амелия принюхалась, но не почувствовала ничего, кроме обычного запаха хозяйственного мыла, воска, пыли и лампового масла.

– Я не чувствую дыма.

– Твой нос еще не проснулся. Вдохни еще раз.

На этот раз она действительно уловила запах чего-то горящего. Ее охватила паника. Она подумала о Лео, о фонаре, о пламени… И сразу поняла, что случилось.

– Меррипен! – крикнула она, да так громко и отчаянно, что Поппи вздрогнула. Амелия схватила ее за руку. – Найди Меррипена. Разбуди всех, кричи как можно громче.

Поппи побежала в сторону спальни сестер, а Амелия бросилась вниз по лестнице. Под дверью гостиной была видна яркая полоска света.

– Лео! – Она рывком открыла дверь и отпрянула, потому что на нее дохнуло огнем, как из топки. Одна стена была объята пламенем, и огонь поднимался все выше. Сквозь дым она увидела на полу тело Лео. Амелия подбежала к нему и так рванула за складки рубашки, что ткань разорвалась. – Лео, вставай! Сейчас же вставай! – Но Лео был без чувств.

Амелия трясла и тащила брата, умоляя его прийти в себя. Слезы текли по ее щекам. Потом появился Меррипен. Не слишком вежливо оттолкнув Амелию, он поднял Лео и перекинул его через плечо.

– Идите за мной. Девочки уже вышли из дома.

– Я тоже сейчас выйду, но мне надо подняться наверх и кое-что взять…

– Нет.

– Но у нас нет никакой одежды, все сгорит…

– Уходите!

Поскольку Меррипен за все годы, что они знали друг друга, ни разу не повысил на нее голос, Амелия поняла, что надо его послушаться. От дыма у нее слезились глаза даже тогда, когда они вышли на дорожку перед домом Уин и Поппи пытались растормошить Лео и заставить его сесть. Так же, как Амелия, девочки были в ночных рубашках, тапочках и шалях.

– А где Беатрикс?

В то же мгновение зазвонил колокол.

– Я приказала ей звонить, – сказала Уин. – Звон привлечет на помощь соседей и жителей деревни, хотя к тому времени, когда они до нас доберутся, Рамзи-Хаус скорее всего уже будет весь объят пламенем.