Зеленые человечки

– Очень просто. Наклоняешься через стол, заглядываешь объекту прямо в глаза и шепчешь: «Не могу больше ждать. Хочу заняться с тобой сексом».

Банион смущенно заерзал на стуле.

– Да… и в самом деле действует.

– Знаете, он всегда срабатывает.

Боже, впереди еще целых пять блюд. Кой черт его дернул заказать ужин «табльдот»? К столику подошли официанты с новыми изысканными кушаньями. Но теперь Баниону было не до еды: он только и мечтал, чтобы поскорее принесли десерт.

– Филе-миньон из оленины в ежевичном соусе, – объявил официант. – И ризотто с трюфелями.

– А какую цель преследует правительство, желая меня соблазнить? – осведомился Банион бесстрастным тоном, каким он обычно брал интервью в телеэфире.

Она подняла глаза и улыбнулась. На ее щеках появились ямочки.

– Направить вашу одержимость в другое русло. Видите ли, Джек, ваша деятельность доставляет правительству немало хлопот. – Она снова наклонилась, едва не коснувшись грудью филе, разложенного на тарелке, – счастливая оленина! – Вы слишком много знаете.

– Понятно, – Банион вылил остатки вина в бокал, – тогда сопротивление бесполезно, верно? Может ли слабый человек противостоять правительству?

– Правильно. Вы окружены. Сдавайтесь.

– Да, – Банион улыбнулся. – Думаю, у меня нет выхода.

Так они сидели, прихлебывая вино, обмениваясь молчаливыми рукопожатиями, пока не прибыл очередной официант с сооружением, похожим на шоколадный торт, увенчанный маленьким пластмассовым куполом.

– Это от Рениры, – промолвил официант, с грациозным поклоном ставя сооружение на стол, – обычно мы называем его «шоколадный декаданс». Но сегодня, специально для вас, мы назвали этот торт «Послание из космоса». Ренира сказала, что вы поймете. Она также послала вам это, – к столику приблизился сомелье с бутылкой дорогого шампанского.

– Еще она велела передать вам, что ей не хотелось бы, чтобы вы после ужина торопились домой, так что если угодно, она забронировала для вас комнату наверху. Это одна из наших лучших комнат, с ванной «джакузи».

– Звучит заманчиво, – сказала Роз, когда он ушел.

– Я… Честное слово, я не… – Банион залился краской.

– Ладно, так и быть. Можете спать на кушетке. А я устроюсь в «джакузи».

Скраббс вернулся в гостиницу. Никакого удовольствия он не получил, вдобавок его мучила изжога от пары хот-догов, съеденных на углу Конститьюшен-авеню.

Автор брошюры о Баскуате, воспевая «непревзойденное мастерство художника» и «его вклад в современную культуру», даже его самоубийство от передозировки героина в возрасте двадцати семи лет умудрился подать как сакраментальный акт. Скраббсу все эти рассуждения показались туманными и маловразумительными. Но, с другой стороны, поход в галерею «Фриппс» сыграл свою положительную роль. Именно там его осенила гениальная мысль: надо уехать из города и начать все сначала. Небольшая пластическая операция, новый номер социального страхования, новое окружение… Он подумал о Майами. Да, Майами – идеальное место для изгнанников. Отдыхать в тенечке под пальмой. Что может быть лучше? Тем более для таких, как он… Лето круглый год, масса возможностей для тех, кто не привык сидеть сложа руки. Так чего ждать у моря погоды? Он может быть там уже сегодня вечером.

Собирая свои нехитрые пожитки, Скраббс включил телевизор. Передавали репортаж о запуске «Селесты», который должен был состояться ровно через месяц. Само собой, президент будет при этом присутствовать, чтобы, нажав кнопку «пуск», отправить в космос венец творения американской космической инженерии, предоставив своему оппоненту сколько угодно возмущаться по поводу того, что Америке, дескать, больше нужны высокоскоростные поезда. Вся кампания свелась к единственному лозунгу: «Мое вступление в двадцать первый век круче твоего».

Подавитесь вы своим двадцать первым веком, а я сваливаю в Майами. Впервые за долгие годы Скраббс почувствовал прилив свежих сил. Встав на колени, он отодвинул половицу, чтобы извлечь свои сбережения. И похолодел.

Его деньги… Толстая тугая пачечка стодолларовых купюр теперь походила на паклю. Новенькие хрустящие банкноты были немилосердно изгрызены крысами – целым полчищем крыс! – которые заодно осквернили их своими испражнениями. Скраббс оторопело таращился на изодранные портреты Бенджамина Франклина – целых двадцать Франклинов! – испещренные крысиным дерьмом. Около двух тысяч долларов, и ни одна из купюр не может быть представлена как законное платежное средство.

Бедняге Скраббсу оставалось только последовать советам психотерапевтов и выплеснуть свое негодование. Если крысы сожрали все твои сбережения, зачем сдерживаться? Изрыгая проклятия, он оторвал несколько соседних половиц. Крысы, естественно, давно убрались – забились куда-нибудь в укромный угол, чтобы переварить свою добычу. Скраббс пнул ногой в стену с такой силой, что висевшее над раковиной зеркало упало и разбилось вдребезги.

Скраббс подсчитал оставшиеся деньги. Девять долларов с мелочью. Этого хватит, чтобы доехать до аэропорта. Но потом ему придется показать кредитку и удостоверение личности.

– Я освобождаю номер, – сказал он ночному портье, сидевшему за пуленепробиваемым стеклом в фойе «Маджестика». Первоклассный отель можно легко распознать по плексигласу, отделяющему от постояльцев стойку портье, и ряду звонков у двойных дверей в вестибюль. Напустив на себя беспечный вид, Скраббс протолкнул в щель ключ от номера и кредитку.

Портье был заядлым курильщиком: запертый в своей будке из плексигласа, он буквально плавал в сигаретном дыму. Этот парень смахивал на экспонат торгово-промышленной ярмарки табачных изделий. Не хватало только таблички с надписью:

«ЕСЛИ КУРЕНИЕ ТАК ОПАСНО ДЛЯ ВАШЕГО ЗДОРОВЬЯ, ТО ПОЧЕМУ ЭТОТ ЧЕЛОВЕК ДО СИХ ПОР ЖИВ?»

Не отрывая взгляд от экрана телевизора (показывали передачу про акул, пожиравших зазевавшихся морских птиц), портье ткнул пальцем в плакат, на котором было написано:

«ОПЛАТА ТОЛЬКО НАЛИЧНЫМИ. КРЕДИТНЫЕ КАРТЫ, ЧЕКИ, ПРОДОВОЛЬСТВЕННЫЕ ТАЛОНЫ, ЛИЧНЫЕ ВЕЩИ НЕ ПРИНИМАЮТСЯ! НИКАКИХ ИСКЛЮЧЕНИЙ!»

– О, – Скраббс невозмутимо поднял брови, имитируя легкое удивление, – тогда я должен снять деньги в банкомате.

Портье, завороженно пялившийся на белую акулу, пытавшуюся целиком заглотнуть тасманского буревестника, – или это был бедняга-пеликан? – процедил:

– Дай-ка я взгляну на твою кредитку.

Скраббс приложил кредитку к стеклу с такой поспешностью, будто перед ним сидел не портье, а вооруженный до зубов пограничник.

– Ладно, только оставь мне сумку и бумажник.

Проблема была в том, что если бы Скраббс и вправду вздумал обратиться за помощью к банкомату, тот рассмеялся бы ему в лицо. На его счету не осталось ни цента. По этой причине ему очень не хотелось расставаться с оставшимися вещами: с девятью долларами в кармане далеко не уйдешь.

– А вы не могли бы позвать вашего менеджера?

Скраббс тут же сообразил, что в этом заведении совершенно бесполезно искать поддержки у старшего по званию: портье теперь полностью переключился на акул и незадачливых пеликанов.

– Угу.

Скраббс прикинул свои шансы. Похоже, они сводились к нулю. Ты влип, приятель, сказал ему внутренний голос.

– Ладно… Деньги мне вышлют… Завтра утром. Просто отдайте мне ключи от моего номера.

Портье замотал головой.

– Ничего не выйдет, приятель. Ты уже выехал.

– Правильно, и теперь я въезжаю обратно.

– Ни фига не выйдет.

– Это почему?

– Номер занят.

– Послушайте, что вы от меня хотите?

– Заплати за комнату, и все дела.

У Скраббса был один-единственный выбор: дождаться, когда портье загнется от рака легких.

– Разрешите мне позвонить, – сказал Скраббс. К нему вдруг вернулось его профессиональное самообладание. Оказавшись в трудной ситуации, проделайте отвлекающий маневр, чтобы выиграть время на обдумывание.