Страница 35 из 38
Третий помощник наморщил лоб:
– Нет, главная жертва – я. Только в двух случаях должны были присутствовать все пассажиры – во время раздачи противогазов и на учебной тревоге в субботу утром. Только тогда обман можно было заметить. В первый раз еще куда ни шло – хотя мисс Четфорд и Кенуорти не появились, я позднее пришел в их каюты и вручил им противогазы. Естественно, я не обратил внимания, что Бенуа исчез, когда мы вернулись в салон. Но во время учебной тревоги, как только я потребовал, чтобы мистера Кенуорти привели на палубу, несмотря на морскую болезнь, француз тут же удалился, и я его не остановил. Разумеется, он был в противогазе, так как это был единственный раз, когда ему пришлось показаться при дневном, а не при искусственном свете.
Эконом властно поднял руку и сдвинул брови, делавшие его похожим на Джорджа Роуби.
– В конце концов, я ведь знал этого парня – познакомился с ним во время плавания несколько месяцев назад. И тем не менее я говорил с ним, замаскированным под Бенуа – точнее, говорил Крукшенк, когда мы брали у него отпечатки, – и не понял, кто он в действительности. Знаете почему?
– Ну? – с вызовом осведомился Крукшенк.
– Потому что он говорил по-французски, – ответил эконом. – Это самый надежный способ маскировки собственного голоса. Когда вы слышите чужой язык, все голоса кажутся похожими. Притворяться, будто он не знает английского, было для парня двойной страховкой, так как давало ему предлог ни с кем не разговаривать. Он…
– Тихо! – рявкнул Г.М. Наступило гробовое молчание. Г.М. глотнул пунш с виски. – Вы хотите услышать об этом или нет? – осведомился он тоном оскорбленного величества.
– Прошу прощения, сэр, – быстро извинился эконом. – Конечно, хотим. Вчера вечером вы сказали капитану, мистеру Мэттьюзу и мне, что у вас появились подозрения, когда вы заглянули в каюту Бенуа и обнаружили, что у него нет армейского респиратора и что он носит неправильное обмундирование. Начните отсюда. Вы поняли, что «французский капитан» – вовсе не тот, за кого себя выдает, это подделка. Но что привело вас к выводу, что он призрак?
– Главным образом его кисточка для бритья, – ответил Г.М. Он сделал паузу, недовольно разглядывая фарфоровую кошку. – Но это случилось позже. В воскресенье ночью, когда Бенуа якобы убили и я обследовал его каюту, я этого еще не понял. Но, помимо мундира и противогаза, меня беспокоили мелочи, о которых вы упомянули.
Наш друг Крукшенк предположил, что Бенуа мог быть сотрудником французской разведки, под влиянием длинного монолога Бенуа, где он именовал «предателем» какую-то женщину. Но очевидно, это было сплошным очковтирательством. В разведку набирают людей, служивших или служащих офицерами в регулярной армии. Любой, кто был французским офицером, не стал бы носить «липовую» униформу. Но это приводило к другому вопросу: стал бы любой настоящий француз носить такую униформу?
Не забывайте, что каждый француз должен был в молодости отслужить в армии. Мог бы парень, прослужив девять месяцев, забыть количество звездочек, которым он был обязан салютовать? Если он заказал капитанский мундир у портного, то разве велел бы ему нашивать шевроны на плечи, а не на рукава? Вот когда я начал ощущать жжение в затылке.
Похоже, Бенуа вовсе не был французом. Крукшенк думал, что он говорил по-английски, но Бенуа не желал этого делать. Почему? Почему он боялся показываться на людях и говорить с ними? Почему он никогда не снимал головной убор?
Все указывало на то, что парень готовился к грязной работенке. Он разыграл спектакль с промоченной чернилами штемпельной подушечкой перед Крукшенком и Гризуолдом. Он выглядел «виновным», когда они вошли в каюту, и разинул рот, как рыба, словно его планы не осуществились, когда они уходили. А потом, когда я сидел и думал, метая кольца на шлюпочной палубе, Вэлери Четфорд заявила, что видела, как Бенуа выходил из каюты миссис Зия-Бей сразу же после убийства…
Я уже понял, что кто-то сфальсифицировал отпечатки пальцев на месте преступления по принципу «позитив-негатив». Кто же это был? Бенуа? Если так, почему он пытался взять собственные отпечатки на явно грязной штемпельной подушечке в присутствии эконома и третьего помощника, словно хотел предъявить еще одну серию сфальсифицированных отпечатков? Почему, спрашиваю я вас? Оставив первые подложные отпечатки в каюте миссис Зия-Бей, он готовился подделать их снова, однако его вовремя остановили и взяли отпечатки как полагается.
И тогда я вспомнил о бритвенном приборе. К сожалению, я оказался катастрофически туп. В субботу ночью в каюте Бенуа я вертел в руках и бритву, и кисточку, но был полон других идей, хотя мне показалось странным, что парень пользовался прямой бритвой без ремня для правки или хотя бы точильного камня.
Во второй половине дня в среду я пошел в парикмахерскую. До того я был там в субботу незадолго до «убийства» Бенуа, но прервал бритье. Парикмахер оскорбленным тоном информировал меня, что в субботу вечером я был его первым клиентом, и добавил что-то насчет пены на кисточке. И тогда я вспомнил с ужасающей четкостью, что кисточка для бритья в каюте Бенуа была абсолютно сухой!
Г.М. сделал паузу. Макс живо припоминал его, рассеянно трогающим сухую кисточку в каюте Бенуа. План убийцы становился для него все яснее.
– У большинства из нас только одна кисточка, – снова заговорил Г.М. – Бывает ли она когда-нибудь абсолютно сухой? Разве она не остается день за днем наполовину влажной? Очевидно, кисточкой Бенуа не пользовались около недели, как и его бритвой. Он не ходил в парикмахерскую. Однако этот лощеный офицер, гладко выбритый, за исключением усов, ходил со второй половины пятницы до субботнего вечера без единого признака щетины на лице. Вот когда я проснулся по-настоящему! Все фрагменты этого странного дела стали собираться на кончике кисточки для бритья.
Капитан Бенуа был кем-то другим. Он говорил только по-французски, чтобы скрыть свой голос. Он всегда носил фуражку, так как никакой парик не выдержал бы внимательного рассмотрения вблизи. Вот почему он старался никому не попадаться на глаза и появлялся только при достаточно тусклом искусственном свете. Но мог ли он долго продолжать этот обман? Нет! Только до тех пор, пока он смог убить миссис Зия-Бей, оставить улики против призрачного капитана Бенуа, столкнуться с этими уликами в роли Бенуа, застрелиться и свалиться за борт, оставив записку с признанием вины. Персонаж создан и уничтожен. Дело закрыто. А на следующий день реальный убийца появляется в собственном обличье, ничего не опасаясь. Во всем должны были обвинить призрак.
Роль Бенуа была подготовлена целиком и полностью – с фальшивой одеждой, фальшивыми семейными фотографиями, фальшивым паспортом, тщательно заученным фальшивым почерком, даже фальшивыми ярлыками на сундуке. Она была исполнена тщательно и артистично. И тем не менее план не сработал.
Разгадав, в чем состояла игра, не составляло труда понять, кто именно ее вел. Этот человек должен был соответствовать определенным требованиям. Первое: он должен быть одним из пассажиров, а не судовым офицером или другим членом экипажа, обремененным служебными обязанностями. Второе: он должен быть человеком, почти никогда не покидающим свою каюту и никогда не видимым на палубе вплоть до «смерти» Бенуа. Третье: он должен быть человеком, который очень хорошо говорил по-французски. Четвертое: он должен быть человеком, которого никогда не видели в обществе Бенуа или в любое время, когда Бенуа находился в поле зрения. Этим требованиям, тупоголовые вы мои, удовлетворяло только одно лицо.
Г.М. прервался, чтобы допить пунш с виски. Потом он с довольным видом вынул из кармана сигару, понюхал ее, просверлил кончик спичкой, зажег и откинулся на спинку кресла. При этом он также достал складной план «Эдвардика», который Макс видел в его каюте в пятницу вечером.
– Если не возражаете, я рассмотрю эти пункты в обратном порядке, – продолжал Г.М. – Вы видели (например, в ресторане) мистера Латропа, мистера Хупера, доктора Арчера и Макса Мэттьюза в присутствии капитана Бенуа. Но видел ли кто-то из вас где-нибудь и когда-нибудь в его присутствии Джерома Кенуорти? Бьюсь об заклад, что нет.