Страница 28 из 38
– Дайте мне мои очки! – внезапно потребовал он.
– Сэр?
– Дайте мои очки! – рявкнул Г.М., соскальзывая с кресла и возясь с обмотанным вокруг шеи покрывалом. – К сожалению, сейчас у меня нет времени для бритья.
Это явилось пределом того, что могла вынести профессиональная гордость парикмахера. Какое-то мгновение казалось, что сейчас он швырнет кружку с пеной на пол и запляшет на осколках.
– Избавьте меня от этого чертова облачения Аппия Клавдия![28] – взвыл Г.М., но, когда покрывало убрали, он неожиданно пожал парикмахеру руку. – Вы сами не знаете, сынок, какую услугу мне оказали. Когда я думаю, что избегал этого места, хотя оно все время служило источником вдохновения, то готов пнуть самого себя так, чтобы я отлетел к самому носу этого корыта. Я обязательно вернусь и даже куплю бутылку вашего восстановителя! А пока вот вам фунт в качестве аванса. Пошли, Макс. У нас есть дело.
Двое клиентов так быстро вылетели из комнаты, что парикмахеру пришлось бежать за ними с их спасательными жилетами. Когда они спускались по ступенькам, Г.М. поделился информацией.
– Нам нужно найти эконома. Я не уверен и ненавижу делать предсказания, но думаю, что нашел разгадку.
Хотя офис эконома был открыт, самого Гризуолда там не оказалось. Его клерк, симпатичный веснушчатый молодой человек с серьезными манерами, выразил сожаление.
– Я хочу только взглянуть на карточки с отпечатками пальцев пассажиров, – настаивал Г.М. – И мне нужно увеличительное стекло.
– Простите, сэр, но карточки в сейфе, и я не знаю, как его открыть.
– Где эконом?
Молодой человек заколебался.
– Думаю, на совещании в капитанской каюте. Я не могу беспокоить его даже ради вас.
Лицо Г.М. помрачнело.
– Вот как? Поблизости субмарины?
– Не знаю, сэр. На вашем месте я бы вернулся позже.
– Насколько позже?
– Вероятно, намного. В любом случае после обеда.
– Ничего не поделаешь, – проворчал Г.М.
– А вы не можете зайти в капитанскую каюту?
– Нет, если они заняты серьезным делом. А вы не можете немного потерпеть? – огрызнулся Г.М., хотя был самым нетерпеливым из людей. – Время еще есть, а немного жратвы нам не повредит.
«Немного жратвы» заставило остальных пассажиров явиться в ресторан. Г.М. с заткнутой за воротник салфеткой ел спокойно, не произнося ни слова. Никто не упоминал о субмаринах. Хупер и Латроп затеяли долгий библейский спор об израильтянах, пересекших Иордан, ширину которого они обсуждали некоторое время, покуда кто-то не осведомился, не имеют ли они в виду Красное море.
Хупер, упрямый как целый сомерсетширский полк, настаивал, что это был Иордан. Латроп, более податливый, рассказал мрачный анекдот о наводнении в Пенсильвании. Доктор Арчер присоединился к разговору с еще более мрачным анекдотом о войне в Испании. По какой-то причине истории казались забавными, вызвав дружный смех.
Снова ожидание… Макс внезапно осознал, что эта война состоит из сплошного ожидания и потому так действует на нервы.
Эконом так и не появился.
После обеда все собрались в салоне, где показывали фильм. Пассажиры серьезно наблюдали, как Ширли Темпл доводит до слез злых богачей и объединяет любящие сердца – зрелище хотя и бросавшее вызов здравому смыслу, но помогавшее коротать время. Посреди фильма Г.М. куда-то исчез и больше не возвращался.
Качка началась снова, и Кенуорти быстро удалился. Доктор Арчер предложил поплавать в бассейне, и Макс обещал к нему присоединиться. Затем он последовал за Вэлери Четфорд в курительную. Девушка села на диван подальше от света.
– Привет, – поздоровался Макс. – Не хотите выпить со мной?
– Нет, спасибо.
– Простите. Я забыл, что вы не одобряете выпивку.
– Если вы так ставите вопрос, – отозвалась Вэлери, – я выпью бренди.
Часы над пустым камином громко тикали. Макс не намеревался уязвить девушку своим замечанием. Когда Вэлери выходила из салона, она показалась ему усталой, одинокой и подавленной. На ней снова было серое вечернее платье, которое выглядело поношенным.
– Понравился фильм?
– Так себе.
– Неважно себя чувствуете?
– Со мной все в порядке, благодарю вас. Откуда это внезапное дружелюбие, мистер Мэттьюз?
«О боже!» – подумал Макс, чувствуя на себе ее взгляд. Молочно-белые обнаженные плечи девушки создавали более яркое впечатление юности, чем ее лицо. Она нервно щелкала замком сумочки.
– Мне не следовало это говорить, – сказала Вэлери. – Я ничем не лучше вас.
– Это невозможно.
– Еще как возможно. Вы ведь думаете, что я не лучшим образом выглядела утром на шлюпочной палубе, не так ли? Но для меня это облегчение. Я вам не нравлюсь и поэтому больше не буду перед вами притворяться. Я не хуже вас знаю, кем себя выставила. – Внезапно она ударила себя сумочкой по бедру, и ее голос дрогнул. – Во всем мире нет более жалкого создания, чем я!
Снова игра? Макс в этом сомневался. В голосе девушки звучала искренность, которую он редко слышал в нем раньше.
– Успокойтесь, – сказал Макс. – Я вовсе не думаю, что вы кем-то себя выставили. Просто вы могли бы с самого начала рассказать им то, что знали, и не делать из этого тайну.
– Вы имеете в виду историю о компрометирующих письмах в сумке той женщины?
В этот момент сумочка самой Вэлери, чьим замком она постоянно щелкала, распахнулась. Стюард, принесший им бренди, склонился над ними в полумраке и поставил бренди на низкий кофейный столик у дивана. И он, и Макс видели то, что лежало в сумочке Вэлери, – большой никелированный электрический фонарь.
– Прошу прощения, мисс, – поколебавшись, заговорил стюард, – но…
– Да?
– Этот фонарь… – Стюард виновато улыбнулся. – Вы ведь не берете его с собой на палубу? Я просто подумал, что должен предупредить вас…
– Конечно нет! – ответила Вэлери. – Я взяла его на случай… ну, если электричество погаснет и нам придется садиться в спасательную шлюпку в темноте и холоде.
– Все в порядке, мисс, – заверил ее стюард. У него были манеры дипломата – он мог говорить о погоде тоном человека, делящегося конфиденциальной информацией. – Только, – добавил он, понизив голос, – я слышал, что прошлой ночью что-то случилось. Кто-то оставил открытым иллюминатор, или, может быть, один из дозорных курил на палубе. Как бы то ни было, нужно соблюдать осторожность.
– Но… – Вэлери выдержала паузу. Они не станут стрелять, пока мы не сядем в шлюпки?
– Конечно нет. – Стюард снова улыбнулся. – Беспокоиться не о чем, мисс. – Он бросил многозначительный взгляд на Макса: – Бар закрывается в десять, сэр. Мне придется выключить свет. Хотите сделать последний заказ?
Макс покачал головой, и стюард отошел, оставив их вдвоем.
– Сигарету?
– Нет, спасибо.
Он зажег сигарету для себя и залпом допил свое бренди.
– Простите, – внезапно заговорила Вэлери, – но не допьете ли вы и мое бренди? – Она встала и подобрала спасательный жилет. – У меня ужасно болит голова, и я хочу лечь. Вы не возражаете?
– Вовсе нет. – Макс поднялся, опираясь на трость и чувствуя боль в ноге. – Примите пару таблеток аспирина и ложитесь. Доброй ночи.
– Доброй ночи.
Море успокаивалось, и стук машин становился громче. Часы начали бить десять. Макс курил, пока не выключили свет и пока стюард укоризненно не склонился в его сторону. Допив бренди Вэлери, он направился через длинную галерею, где прихватил пару книг, в салон и уселся в углу, откуда мог наблюдать за главной лестницей. Еще до одиннадцати, направляясь в свою каюту, мимо прошел Хупер, немного позже – Латроп.
– Я слышал, – заметил Латроп, – что сегодня десятью милями позади нас потопили нефтяной танкер.
– На этих кораблях можно услышать что угодно.
– Ха! Вы кажетесь необычайно хладнокровным.
– Просто обычным, – отозвался Макс. – Вы, случайно, не знаете номер каюты мисс Четфорд?
Латроп воздержался от шутливых замечаний.
28
Аппий Клавдий Цек (Слепой) (340–273 до н. э.) – римский политик.