Страница 17 из 19
– Зря теряешь время. Даже если существует ад, плевать мне, что меня будут там жарить на сковородке.
– Ад существует, и мы как раз там.
– Меня лично это устраивает.
– Вы считаете, мы познакомились в идеальных условиях?
– Не будь «Концентрации», я не узнала бы тебя никогда.
– Благодаря «Концентрации», вы не узнаете меня никогда.
– В нормальной жизни такие, как ты, не общаются с такими, как я.
– Неправда. Я всегда готова была общаться со всеми.
– И что? Я бы вряд ли тебе понравилась.
– Точно больше, чем сейчас.
– Не разговаривай со мной так, словно я тебе противна.
– В вашей власти все изменить: вы можете совершить подвиг, освободить узников и положить конец кошмару.
– Это не принесет мне твоей благосклонности, выражаясь твоим языком.
– Зато принесет вам мою дружбу и восхищение. Вы узнаете, что это такое, вам понравится. Мне больше нечего сказать. У вас есть ночь, чтобы придумать план.
Панноника удалилась уверенным шагом. Больше она не в силах была скрывать смятение и страх.
Оставшись одна, Здена поняла, что у нее нет выбора.
Устроить побег нереально. Она надзиратель, а не служащая технического отдела и не может отключить сигнализацию.
Надо раздобыть оружие.
До утра она не смыкала глаз.
Панноника тоже не спала.
«Я сошла с ума, нельзя было так рисковать. Впрочем, так и так умирать. Я приблизила свою смерть, вот и все. Но зачем, зачем я это сделала? Ведь я умирать не тороплюсь».
Она стала вспоминать, что любила в жизни. Мысленно послушала любимую музыку, вызвала в памяти тонкий запах гвоздик, вкус серого перца, шампанского, свежего хлеба, радостные минуты с дорогими людьми, воздух после дождя, свое голубое платье, лучшие книжки. Все это было прекрасно, но…
«То, что мне больше всего хотелось испытать, я не испытала!»
Она еще вспомнила, что очень любила утра.
Наставшее утро возмутило ее. Оно оказалось таким же легким, как любое другое. Это было предательством.
Предательством был свежий, прохладный воздух – что, интересно, происходит по ночам, отчего воздух по утрам всегда становится таким новым? Что это за еженощное искупление? И почему оно не даровано тем, кто его вдыхает?
Предательством был этот непередаваемый свет, обещание чудесного дня – заставка, которая лучше идущего за ней фильма.
Как сказал кто-то, вся радость дней в утрах.
В последнее утро своей жизни Панноника чувствовала себя обманутой.
Заключенных, как обычно, построили на плацу, чтобы огласить имена приговоренных.
Часть пятая
Передача шла в прямом эфире, и публика это знала. В углу экрана было написано: «Прямое включение».
«Концентрация» собрала максимально возможное количество зрителей – сто процентов населения. Ее смотрели абсолютно все: слепые, глухие, отшельники, монахи, уличные поэты, малые дети, молодожены, кошки и собаки. Другие каналы прервали свои программы, чтобы сотрудники тоже могли посмотреть.
Политики, сидя перед телевизорами, сокрушенно качали головой:
– Какой ужас! Мы должны были вмешаться!
Завсегдатаи баров, нависая над стойкой, не отрывали глаз от экрана:
– Ее казнят, точно, вот увидите. Подонки! Куда смотрят политики? Надо было запретить это безобразие! Нет больше ни морали, ни нравственности во власти, вот все, что можно сказать.
Благонамеренные излагали свои благие намерения, скорбно склонившись перед телевизором:
– Страшно, просто страшно! Черный день человечества! Но мы не имеем права отворачиваться, надо смотреть: мы должны будем выступить свидетелями этого кошмара, держать ответ. Мы не из тех, которые потом говорят, будто ничего не знали.
Арестанты в тюрьмах смотрели и зубоскалили:
– И это мы у них злодеи? Не нас сажать надо, а тех, кто устраивает такое паскудство!
Но продолжали смотреть.
Влюбленные, чистые души, поставив телевизор на тумбочку возле кровати, смотрели, нежно прижавшись друг к дружке под одеялом.
– Как все-таки далек от нас этот грязный мир! Любовь – наша крепость!
Накануне оба, дождавшись, когда другой отлучится по нужде, схватили пульт и быстренько проголосовали.
Кармелитки смотрели молча.
Родители показывали передачу детям, пользуясь случаем объяснить им, что такое «плохо».
В больницах смотрели пациенты, расценивая, видимо, свой недуг как оправдание.
Рекорд лицемерия побили те, у кого не было телевизора. Напросившись смотреть «Концентрацию» к соседям, они бурно негодовали:
– Когда видишь такое, можно только порадоваться, что не держишь ящик у себя в доме.
Стоя в строю, Панноника заметила, что надзирательницы Здены нигде не видно.
«Бросила она меня, – подумала Панноника. – Я пропала! Пропала!»
Она глубоко вздохнула. Наполнивший грудь воздух, казалось, был полон битого стекла.
Надзиратель Ян приблизился к заключенным, встал перед ними, вскрыл конверт и объявил:
– Сегодня к смерти приговорены СКЗ-114 и МДА-802.
Когда прошел первый шок, Панноника шагнула вперед и выкрикнула:
– Выродки! Зрители, вы просто выродки!
Она умолкла на миг, выжидая, пока перестанет колотиться сердце. Все камеры были направлены на задыхающуюся от гнева узницу. Глаза ее превратились в гейзеры ненависти. Она заговорила вновь:
– Вы безнаказанно творите зло! Но даже зло вы творите скверно!
Она плюнула себе под ноги и продолжала:
– Думаете, вам все можно, потому что вы видите нас, а мы вас нет? Ошибаетесь, я вас вижу! Посмотрите мне в глаза, вы прочтете в них такое презрение, что сразу поверите: я вас вижу! Вижу тех, кто тупо смотрит на нас, и тех, кто считает, что смотрит интеллигентно, кто говорит: «Я смотрю, чтобы узнать, сколь низко пали остальные», – и кто на самом деле пал еще ниже! У телевизора есть глаза, и они все это время следили за вами. Вы увидите, как я умираю, зная, что я вас вижу!
МДА-802, плача, взмолилась:
– Довольно, Панноника! Вы просчитались.
Панноника вдруг поняла, что МДА-802 умрет по ее вине. Ей стало стыдно, и она замолчала.
В зале с девяноста пятью экранами организаторы в восторге следили за этой сценой.
– Нет, она все-таки настоящая звезда! Стопроцентный рейтинг – такого еще не бывало, даже 21 июля 1969 года в Соединенных Штатах.[5] Чем, интересно, она берет?
– Люди видят в ней воплощение добра, красоты, чистоты – в общем, всей этой хрени. Они страшно любят борьбу добра со злом. И гвоздь зрелища – когда порок казнит добродетель. Невинность под пыткой!
– Да просто она красивая! Окажись она страшненькой, никому бы и дела до нее не было.
– Ничего не изменилось со времен Париса, – подытожил какой-то образованный подонок. – Выбор между Герой, Афиной и Афродитой всегда делается в пользу последней.
Избранница зрителей с достоинством шагала навстречу казни, рядом шла МДА-802 – «подруга, которую я не спасла», убивалась Панноника, добавляя ко всем своим мукам еще и чувство вины.
ЭРЖ-327 клял себя на чем свет стоит: «Ты дашь ей умереть, не попытавшись ничего сделать, причем даже не из трусости. Хуже нет, чем такое бессилие! Если б я мог разбить камеры, которые будут транслировать ее агонию! Если б я мог спасти хотя бы ее смерть, раз не смог спасти жизнь! Я люблю ее, но от моей любви нет никакого толку».
Он выступил вперед и закричал:
– Зрители, жируйте! Вы приговорили к смерти соль земли и теперь увидите, как умрет удивительная женщина. Вы бы сами отдали что угодно, чтоб стать такими, как она, или заполучить такую! Вы ее убиваете за то, что она ваш антипод! Не будь вы такими ничтожествами, вам бы не мешало существование человека, у которого есть душа. «Концентрация» – ваше зеркало, вы видите в ней себя!
5
21 июля 1969 г. телевидение США вело прямую трансляцию с Луны, где высадился Нил Армстронг.