Подарок императора

Я вытер лицо платком — теперь-то я припомнил, что в его походке мне показалось что-то знакомое, да и вообще он был слишком моложав для старика, за которого себя выдавал, и борода его выглядела как-то неубедительно… Я осмотрел палубу — Маккензи нигде не было видно.

— А самое худшее впереди, — продолжал Раффлс, — двадцать минут назад он вошел в каюту капитана.

— Но что его принесло? — Я совсем расстроился. — Может, это совпадение, может, он еще кого-нибудь преследует?

Раффлс покачал головой.

— На этот раз вряд ли.

— Так ты думаешь, он тут из-за тебя?

— Я уже несколько недель этого опасаюсь.

— И ты еще здесь?!

— А что я должен делать? Мне не хочется плыть на берег, пока я не буду вынужден это сделать. Надо было мне тебя послушаться, Кролик, и сойти с корабля в Генуе. Но я до самого последнего момента ничуть не сомневался, что Мак следит и за пароходом, и за вокзалом. Поэтому-то у него так все хорошо и идет.

Он вытащил сигарету и протянул мне портсигар, однако я нетерпеливо замотал головой.

— Но я все-таки не понимаю, — сказал я. — Почему он тебя выслеживает? Не может быть, чтобы он проделал весь этот путь ради жемчужины, которая, по его сведениям, находится в полной безопасности. Ты-то сам что думаешь?

— Просто он уже давно за мной следит, может, с тех самых пор, как наш друг Кроусхей ускользнул от него в ноябре прошлого года. Есть и еще кое-что. Я, конечно, ожидал чего-то в этом роде, хотя, может, мне все это только кажется. Во всяком случае, жемчужины он не получит, этого я ему не позволю! А что я сам думаю, дорогой Кролик? Я прекрасно знаю, зачем Маккензи здесь, и прекрасно знаю, что он будет делать дальше. Он узнал, что я сел на пароход, и стал искать причину: зачем. Ему стало известно о фон Хойманне и его миссии, вот тебе и причина. Ясно как Божий день. Отличная возможность поймать меня на месте преступления. Но у него это не выйдет; запомни мои слова, Кролик: когда обнаружится пропажа, он обыщет весь пароход и всех нас, да только напрасно. Смотри-ка, капитан приглашает это усатое ничтожество к себе в каюту, ну и шума здесь будет минут через пять!

Но шума не было, никакой суеты, никаких обысков пассажиров, никаких перешептываний, что что-то случилось… Вместо суматохи была полная тишина, мне-то было ясно, что Раффлса этим ничуть не обманешь. В том, что после такой пропажи воцарилась тишина, было что-то зловещее. Шло время, а Маккензи нигде не появлялся. Но на борту он был — и даже во время обеда побывал в нашей каюте! Я оставил книгу на койке Раффлса, а когда после обеда забирал ее, дотронулся до покрывала. Оно было еще теплым от недавнего прикосновения человеческого тела, я сразу кинулся к вентилятору; когда я открыл его, противоположный вентилятор захлопнули.

Пришлось сказать об этом Раффлсу.

— Пробует найти жемчужину. Да только зря старается.

— Ты что, выбросил ее за борт?

— На такой вопрос я отвечать не собираюсь.

Раффлс развернулся и ушел, потом я несколько раз видел его с мисс Вернер. В простеньком платье из сурового полотна с удачной ярко-алой отделкой, которая так шла к ее загорелой коже, она казалась такой милой и элегантной. В тот день я был ею просто восхищен, особенно хороши были у нее глаза, да и улыбка тоже обворожительная. Я еще никогда так не восхищался мисс Вернер, но мне от этого лучше не становилось. Снова и снова я проходил мимо них, чтобы перекинуться парой слов с Раффлсом, сказать ему, что я чувствую опасность, но он даже и не смотрел в мою сторону. Я и ушел, решив больше не маячить. И увидел его уже в каюте капитана.

Раффлса вызвали первым, он, улыбаясь, отправился туда и продолжал улыбаться, когда в каюту зашел я. У капитана было просторно, как и подобает его положению. На диване сидел Маккензи, разложив бороду на полированном столике перед собой. Рядом с капитаном лежал револьвер; помощник капитана, когда я вошел, захлопнул дверь и стал к ней спиной. Завершал эту компанию фон Хойманн, отчаянно крутивший ус.

Раффлс приветствовал меня.

— Тут такая история! — воскликнул он. — Помнишь жемчужину, которая тебя так занимала, жемчужину императора, жемчужину, которую нельзя купить ни за какие деньги? Похоже, что ее доверили нашему приятелю, чтобы он отвез ее предводителю острова, а бедняга ее потерял; ergo[4], раз мы англичане, значит, как они полагают, мы ее и утащили!

— Но я знаю, она у вас, — вставил Маккензи, наклонившись к бороде.

— Ты узнаёшь этот голос, голос истинного патриота? — вопросил Раффлс. — Позвольте представить нашего старого доброго знакомого из Скотленд-Ярда, шотландца Маккензи.

— Тостаточно! — закричал капитан. — Фы сами татите себя опыскать или мне притется применить силу?

— Как вам будет угодно, — спокойно сказал Раффлс. — Но никому не повредит, если вы будете соблюдать правила игры. Вы обвиняете нас в том, что мы пробрались в каюту господина капитана фон Хойманна глубокой ночью и стащили эту проклятую жемчужину? Я могу доказать, что я всю ночь был в своей собственной каюте, и то же самое, несомненно, может доказать и мой друг.

— Конечно! — возмущенно подхватил я. — Это могут засвидетельствовать корабельные юнги.

Маккензи рассмеялся и покачал головой своему отражению в полированном дереве.

— Здорово придумано, — проговорил он с сильным акцентом, — если бы я не сел на пароход, вполне возможно, все сошло бы вам с рук. Я только что проверил вентиляторы и знаю, как вы это провернули. Но это не имеет значения, капитан. Я сейчас надену на этих франтов наручники, и тогда…

— По какому праву? — зазвенел голос Раффлса, и я первый раз видел, чтобы его лицо вспыхивало таким возмущением. — Обыщите нас, если хотите, обыщите все, что у нас есть, но только посмейте хоть пальцем нас тронуть без ордера на арест!

— Это я-то не посмею? — угрожающе проговорил Маккензи и полез в нагрудный карман. Тут Раффлс быстро сунул руку к себе в карман. — Хватайте его за руки! — закричал шотландец, и огромный кольт, который столько ночей провел с нами, но на моей памяти так ни разу и не выстрелил, с грохотом упал на стол и немедленно перекочевал в руки капитана.

— Хватит! — крикнул Раффлс в ярости помощнику капитана. — Отпустите, я больше не буду. Ладно, Маккензи, давайте посмотрим ваш ордер.

— Вы ничего с ним не сделаете?

— Какой смысл? Дайте взгляну на него, — властно проговорил Раффлс, и сыщик повиновался. Раффлс стал внимательно читать документ, брови у него поползли вверх, рот сжался, но вдруг его отпустило, он улыбнулся, пожал плечами и вернул ордер.

— Ну как, годится? — спросил Маккензи.

— Возможно. Во всяком случае, поздравляю, Маккензи, это — сильный ход. Два взлома и ожерелье Мелроуз, Кролик! — Он обернулся ко мне с печальной улыбкой.

— И все легко доказывается, — сказал шотландец, убирая в карман документ. — У меня и для вас есть такой, — добавил он, кивнув мне, — только покороче.

— Потумать только, — в голосе капитана звучал упрек, — мой корапль стал форофским притоном. Ужасно неприятно. Мне пы нато закофать фас ф канталы, пока мы притем ф Неаполь.

— Ни в коем случае! — воскликнул Раффлс. — Маккензи, заступитесь за нас, не позорьте своих соотечественников перед всем экипажем! Капитан, мы же не сможем сбежать, давайте не подымать шум до вечера! Послушайте, вот все, что у меня есть в карманах; Кролик, вытащи и ты все, что есть у тебя, пусть они нас хоть догола разденут, если думают, что мы вооружены. Единственное, о чем я прошу, — это позволить нам выйти отсюда без наручников!

— Оружия у фас, может, и нет, — сказал капитан, — а фот жемчужина, которую фы стащили, кте она?

— Да получите вы ее! — крикнул Раффлс. — Получите хоть сейчас, если гарантируете, что на борту корабля нас не будут публично унижать.

— Я сам за этим послежу, — сказал Маккензи, — если вы будете вести себя как следует. Ну, так где же она?

— На столе у вас под носом.

4

Следовательно (лат.).