Тайные убийцы

— Думаете, я сижу на балконе и пялюсь на машины, когда у меня не распакована вся эта куча коробок? — возмутилась она. — У меня два рабочих дня пропали из-за того, что они не привезли все вовремя.

— Вы знаете, кто здесь жил до вас?

— Тут никого не было, — ответила она. — Тут три месяца никто не жил. В агентстве на Сен-Ласаро сказали, что мы первые, кто смотрит эту квартиру.

— А когда вы впервые сюда попали, здесь оставалось что-нибудь от прежних жильцов? — спросил Фалькон, глядя с балкона гостиной на улицу Лос-Ромерос и руины дома.

— Мебели тут не было, если вы об этом, — сказала она. — На кухне стоял мешок с мусором.

— С какого рода мусором?

— Погибли люди. Погибли дети, — проговорила она, боязливо прижимая к себе собственного ребенка. — А вы меня спрашиваете, какой мусор тут был, когда мы въехали.

— Работа полиции иногда кажется непонятной, — сказал Фалькон, — но если вы вспомните что-то, что вы заметили, это может нам помочь.

— Когда я нашла этот мешок, я его завязала и выкинула. Помню, что в нем была картонная коробка из-под пиццы, пара пивных банок, окурки, пепел, пустые пакеты и газета — кажется, «АВС». Еще что-нибудь?

— Очень хорошо. Теперь мы знаем, что, хотя квартира вроде бы три месяца стояла пустой, здесь кто-то жил, по крайней мере — проводил здесь какое-то время. Это может нам пригодиться.

Он пересек лестничную площадку. В квартире напротив жила женщина за шестьдесят.

— Ваша новая соседка сообщила мне, что ее квартира три месяца простояла пустой, — сказал он.

— Не совсем пустой, — возразила она. — Предыдущая семья съехала оттуда месяца четыре назад, но потом раза три-четыре сюда приходили несколько очень бойких деловых людей. А месяца три назад приехал фургончик, и из него выгрузили кровать, два стула и стол. Больше ничего. После этого здесь стали появляться молодые мужчины, парами, и каждая пара проводила здесь по три-четыре часа в день, уж не знаю, чем они тут занимались. На ночь они никогда не оставались, но от рассвета до сумерек в этой квартире обязательно кто-нибудь был.

— Кто-нибудь из них приходил по нескольку раз — или они все время менялись?

— Мне кажется, всего их было не меньше двадцати.

— Они что-нибудь с собой приносили?

— Портфели, газеты, продукты.

— Вы когда-нибудь с ними разговаривали?

— Конечно. Спрашивала, что они тут делают, а они отвечали, что у них тут проходят встречи, — сказала она. — Я не очень-то беспокоилась. На наркоманов они не были похожи. Они не включали громкую музыку, не устраивали вечеринок, скорее наоборот.

— За эти месяцы их распорядок дня как-то менялся?

— На Страстной неделе и во время Ферии[21] никто не приходил.

— Вы когда-нибудь заглядывали в квартиру, когда они были там?

— В самом начале я предложила было им поесть, но они очень вежливо отказались. Внутрь они меня ни разу не пускали.

— И они ни разу не обмолвились, что за встречи у них проходят?

— Это были такие серьезные, консервативные молодые люди. Я думаю, это была какая-то религиозная община.

— А что произошло после их исчезновения?

— Приехал фургон и увез мебель. И все.

— Когда это было?

— В пятницу… второго июня.

Фалькон позвонил Феррере и попросил продолжать обход квартир, а сам отправился в агентство недвижимости, которое располагалось рядом, на улице Сен-Ласаро.

В агентстве он поговорил с женщиной, которая три месяца назад занималась продажей этой квартиры, а в конце прошлой неделе сдала ее внаем. Квартиру приобрело не частное лицо, а некая компьютерная компания «Информатикалидад». Все переговоры она вела с финансовым директором компании Педро Платой.

Фалькон записал адрес. Когда он шел обратно по Лос-Ромерос к разрушенному зданию, ему позвонил Рамирес.

— Комиссар Эльвира только что сообщил, что мадридская полиция взяла Мохаммеда Сомайю в его магазине, — сказал Рамирес. — Недавно он одолжил свой грузовик племяннику. Удивлялся, что машина оказалась в Севилье. Племянник говорил ему, что собирается использовать фургон для местных перевозок. Сейчас они разыскивают племянника. Его зовут Трабелси Амар.

— Они пришлют нам его фотографии?

— Мы их попросили, — ответил Рамирес. — Кстати, к управлению полиции прикрепили переводчика с арабского — после того, как мы получили больше десяти звонков от наших друзей по ту сторону Средиземного моря. Все звонящие говорят одно и то же. Перевод — такой: «Мы не успокоимся, пока Андалузия не вернется в лоно ислама».

— Ты когда-нибудь слышал о такой компании — «Информатикалидад»? — спросил Фалькон.

— Не слышал, — ответил Рамирес, совершенно не заинтересовавшись. — И вот вам еще новость. Идентифицировали вещество, которое мы нашли в кузове «пежо-партнера». Это циклотриметилентринитрамин.

— И что это такое?

— Так называемое НИВВ, «научно-исследовательское взрывчатое вещество», — произнес Рамирес с вибрирующим английским акцентом. — Его называют также «циклонит» и «гексоген». Это армейская взрывчатка высшего класса, ею начиняют, например, артиллерийские снаряды.

9

Обходя квартиры, Феррера нашла жильца, видевшего «пежо-партнер» вчера вечером — в понедельник, пятого июня. Фургон остановился на улице Лос-Ромерос, напротив мечети, и двое мужчин выгрузили из него четыре картонные коробки и несколько больших синих пластиковых пакетов. Описание этих мужчин ограничивалось тем, что они были молодые, спортивные, одетые в футболки и джинсы. Коробки были достаточно тяжелые: они переносили их по одной. Все привезенное отнесли в мечеть. Затем оба мужчины вышли из нее и уехали на фургоне. Фалькон велел ей продолжать поиск свидетелей в квартирах, а если необходимо, зайти в больницу.

На автостоянке комиссар Эльвира и судья Кальдерон заканчивали давать импровизированную пресс-конференцию; мэр и депутаты уже ушли. В разрушенном здании нашли еще одно тело — на седьмом этаже. Спасателям пока не удалось отыскать среди обломков ни одного человека, который подавал бы признаки жизни. Отбойные молотки обнажали решетку железобетонных перекрытий, а ацетиленовые резаки и электропилы разделяли перекрытия на большие куски, которые затем поднимали краном и грузили на самосвалы. Чем больше информации Эльвира и Кальдерон сообщали журналистам, тем больше вопросов на них обрушивалось. У Эльвиры это вызывало нескрываемое раздражение, но Кальдерон чувствовал себя хозяином положения, и журналисты смотрели на него с восторгом. Они были только рады, когда смогли сосредоточиться на обаятельном, энергичном Кальдероне после того, как Эльвира наконец покинул их и направился к детскому саду: в задней его части, в не пострадавших от взрыва классах, разместился временный штаб операции.

Репортеры узнали Фалькона и двинулись за ним, отсекая его от Эльвиры. В лицо ему тыкали микрофонами. Между голов идущих просунулись камеры. Скажите еще раз, как называется это взрывчатое вещество? Откуда его доставили? Террористы еще живы? Это террористическая ячейка? Она продолжает действовать в Севилье? Что вы можете сказать об эвакуации жителей центра города? Не было ли другой бомбы? Взял ли кто-нибудь на себя ответственность за этот теракт? Фалькону пришлось силой вырываться из этой толпы и потом приказать трем полицейским оттеснить репортеров от входа в детский сад. Фалькон приводил себя в порядок в коридоре, когда сквозь ревущую толпу у ворот прорвался Кальдерон.

— Joder, — выругался он. — Как стая шакалов.

— Рамирес только что сообщил мне про взрывчатку.

— Они забросали меня вопросами насчет нее. Но я ничего не слышал.

— Обычно ее называют НИВВ, или «гексоген».

— Гексоген? — переспросил Кальдерон. — Которым чеченские повстанцы в девяносто девятом взорвали жилые дома в Москве?

21

Ферия — традиционная апрельская ярмарка, один из главных праздников в Севилье. Проходит в конце апреля в течение недели. Проводится с 1847 г.