Жемчужная маска

Легкого напоминания о банкире было достаточно для того, чтобы собеседники Риты тут же почувствовали себя неуютно, и Уильям быстро отпустил руку Лилианы. И как раз вовремя: Бронстон буквально через минуту вернулся к ним и взял свою жену за локоть с видом хозяина.

– Пойдем, дорогая, нам нужно встретить в банке еще одного клиента. Вы извините нас, я думаю? – холодно спросил он Риту, затем повернулся к Мэдоксу: – Уильям, ты можешь остаться, чтобы поддержать мисс Лоумер, – высказав это пожелание, банкир повел супругу к выходу.

– Вам бы не помешало быть осторожнее, – прошептала Рита, проводив взглядом чету Бронстонов. – Он же не слепой.

Глаза Уильяма потемнели от негодования.

– Не смей мне указывать. Я не мальчишка из модного магазина! Подумай лучше о себе!

Рита гордо вздернула подбородок, задетая его безосновательным намеком на ее дружбу с Майклом. Друг детства Риты одним из первых пришел поддержать осиротевшую девушку и сейчас наблюдал за ней с тревожным вниманием, стоя в отдалении у окна. Но девушка и не подумала призвать его на помощь в разговоре с банкиром и его женой, и теперь – с Уильямом.

– Вы хотите уколоть меня? Пожалуйста, – с горечью в голосе предложила Мэдоксу Рита. – Ваша возлюбленная уже сделала потрясающий выпад по поводу моей одежды, а ее мужу не терпится продать крышу у меня над головой, чтобы ваш банк не разорился после смерти моего дедушки. Нет ли и у вас чего-нибудь еще, чтобы окончательно добить меня? Просто глупо упустить такую возможность. Вам ведь тоже не терпится пнуть человека, когда он упал? – пыл ее слов резко контрастировал с дрожью в голосе и блеском темных глаз, наполненных слезами. – Простите меня. Я плохо себя чувствую, – сухо извинилась девушка и быстро поднялась по лестнице на второй этаж, где находилась ее комната. У нее уже не было сил продолжать глупый бессмысленный разговор с этим человеком и принимать слова сочувствия от соседей.

Похороны дедушки прошли, словно в тумане. Рита с трудом осознавала прощальную речь священника, слова утешения, раздававшихся со всех сторон, участливые глаза Майкла… Когда же по гробу застучала земля, в глазах у девушки все потемнело, и, казалось, мгла окончательно заполнила ее будущую жизнь.

Вернувшись к себе, она медленно поднялась в свою комнату с одним-единственным желанием – забыться хоть на мгновение. Вокруг было так темно и пусто, что стало жутко лечь в постель, и девушка устало прислонилась к холодной стене, упершись в нее лбом и надеясь, что это поможет унять боль. Какой длинный, какой ужасный день!

Словно сквозь туман она услышала, как глухо заскрипели ступеньки, затем за ее спиной приоткрылась дверь и тут же захлопнулась, словно от сквозняка. Неожиданно рядом послышались чьи-то шаги, и Рита почувствовала теплую тяжесть на своих плечах. Сильные руки обняли ее и, оторвав от стены, внезапно прижали к чему-то очень надежному. Спокойное, размеренное сердцебиение возле уха принесло желанное успокоение… Девушка вздохнула и подалась вперед, ища утешение. Очень давно, когда умерли родители, дедушка Теодор так же жалел ее…

– Мое бедное дитя, – тихо сказал Уильям. Его рука гладила ей волосы. – Не бойся… Все будет хорошо. Можешь плакать, сколько хочешь. Я буду с тобой, пока боль не отпустит тебя…

Его руки еще сильнее прижали ее к себе. Рита никогда раньше не слышала таких оттенков его голоса. Доброта, жалость, сочувствие, желание помочь заполнили все пространство вокруг девушки. Стало удивительно спокойно и одновременно – волнующе… Рита уже сама прижималась к этому человеку, послушно давая волю слезам и надеясь выплакать горе и страх одиночество в объятиях теперь уже единственного любимого человека. Мэдокс заставил ее почувствовать себя маленькой, хрупкой и беззащитной. Пусть даже сейчас им управляет только жалость к ней, все-таки хорошо стоять так близко к нему… До чего же не вовремя ей довелось ощутить прикосновение его большого мускулистого тела! Как же это дурно – думать о своей глупой влюбленности, когда дедушки больше нет!

Девушка поднесла к своим глазам носовой платок, вытерла слезы, по-детски всхлипывая, высморкалась и отстранилась, не поднимая головы.

– Спасибо, – сказала она охрипшим от слез голосом. – Могу я спросить, что заставило вас сейчас утешать меня? Еще вчера утром вы ясно дали мне понять, что я не вхожу в число ваших друзей.

– Меня привело сюда чувство вины, – ответил он искренне. – И я тебе не враг. Просто глупец. Извини меня. Мне не следовало говорить тех слов. Тебе же и так несладко, – он с сочувствием посмотрел в ее пылающие глаза и изнуренное лицо. – Ты устала. Позволь доктору дать тебе лекарство, чтобы ты могла поспать.

– Я не нуждаюсь в ваших советах. Вы не знаете, как это больно, когда твой близкий человек умирает.

При этих словах заиграли желваки на щеках Мэдокса. Он вспомнил своего среднего брата Чарльза и отчаянные поиски его тела в холодных водах Оранжевой реки, а также тот день, когда пришло сообщение о взрыве корабля, на котором находился его младший брат Джон. И лицо отца, узнавшего о гибели сыновей…

– Ты не права, – резко сказал он, отгоняя горькие воспоминания. – Мне приходилось терять дорогих моему сердцу людей. Но потери – это часть нашей жизни. Они посланы свыше и учат нас переносить несчастья.

Рита скомкала носовой платок в руках.

– Мой дедушка – это все, что у меня, было, – сказала она, поднимая свой взгляд на Уильяма. – И если бы не он… не знаю, что сталось бы со мной после смерти моих родителей… А я даже не смогла как следует попрощаться с ним. Это произошло так быстро… – слезы опять появились в ее глазах, горячие и жгучие.

Мэдокс приподнял ее подбородок.

– Теодор всегда будет жить в твоем сердце. Не изводи себя понапрасну. Время лечит любое горе… Ты должна бороться за свое будущее, – Уильям убрал со лба девушки непослушную прядь волос и, заметив старую царапину на щеке, грустно улыбнулся: – Царапины, ссадины, машинное масло и грязные юбки… Пора начинать новую жизнь, Рита.

– Отстаньте от меня, – сердито качнула она головой.

– Маленький котенок, – вздохнул Уильям, подумав о тех проблемах, которые уже завтра коснутся эту беззащитную малышку. – Довольно задираться. Как жаль, что тебе придется так рано стать взрослой. Ах, Теодор, Теодор… Вместо того чтобы учить тебя чинить автомобильные двигатели, ему следовало почаще вывозить свою внучку в свет и знакомить с молодыми людьми. Что же нам с тобой теперь делать?

– Нам? – изумилась девушка. – Моя жизнь вас не касается.

– Если ты не станешь меня слушаться, то окончишь свои дни в чужом доме старой служанкой, перепачканной в саже или машинном масле, – строго сказал ей Мэдокс.

– Это лучше, чем оказаться в рабстве у мужчины, – выпалила она в ответ. – Я не собираюсь выходить замуж. Ни за кого.

Мэдокс в изумлении сдвинул брови.

– Даже за меня? – неудачно пошутил он и удивился, заметив, что девушка, которую еще минуту назад заливала бледность от накопившейся усталости, вдруг ярко покраснела.

– Нет! – пылая зарозовевшими щеками, решительно заявила Рита. – Я не хочу выходить замуж. Тем более – за вас, мистер Мэдокс. Вы слишком самонадеянны, а я чересчур хороша для вас, – добавила она, испытывая угрызения совести за свой заносистый характер.

Уильям довольно усмехнулся.

– У тебя характер настоящего воина, малышка. Но если тебе понадобится помощь, обратись именно ко мне. Теодор был моим другом, и мне не хочется думать, что ты будешь, одинока и несчастна. Особенно, когда твой дом будет продан.

В ее взгляде появилось что-то близкое к панике, и Мэдокс сразу же понял причину ее тревоги.

– Вы думаете, у меня и вправду ничего не останется? – с отчаянием в голосе прошептала девушка. – Бронстон сказал, что дедушка взял в банке ссуду.

– Да, он сделал это. И теперь наш банк должен будет продать твой дом. У тебя почти ничего не останется после погашения долгов. Видимо, все же придется распрощаться с автомобилем.