Жемчужная маска

– Он мог бы положить их в чемодан, – предположила Рита.

– Это уж слишком просто, – усмехнулся Элиот.

– Возможно, – согласилась девушка. – А спрятать деньги в вещах своей жены?

Рите неожиданно пришла в голову простая мысль. Лилиана, конечно, может отказаться от помощи мужу, но никогда не откажется от денег и обязательно вцепится в своего супруга, чтобы получить свою долю. В таком случае банкир вполне может заставить ее помогать ему, пообещав определенную компенсацию в случае удачи.

– Банкир может отвлечь внимание на себя, в то время как его супруга сумеет преспокойно покинуть город, – высказала Рита предположение.

– Пожалуй, в ваших словах есть определенный смысл. Маргарет, вы меня удивили, – признался Элиот. – И что теперь следует? Следить за миссис Бронстон?

– Именно за ней! – воскликнула Рита, радуясь похвале этого странного человека.

– Спасибо за совет, миссис Мэдокс. Меня ждет работа, и я должен вас покинуть. До скорого, – откланялся Делонг и быстрыми шагами покинул их дом.

После ухода детектива Уильям, бросив короткий взгляд на жену, быстро поднялся по лестнице в свою комнату. Рита проводила его грустным взглядом и, минуту помедлив, тоже отправилась в свою спальню. Она не поняла, как отреагировал Мэдокс на ее смелое предположение о роли Лилианы в деле банкира Бронстона. Быть может, Уильям сейчас рассержен на Риту за то, что она посоветовала Делонгу следить за женой банкира? Сможет ли Уильям поверить в коварство своей возлюбленной? Если любовь к Лилиане окажется слишком сильной, он никогда не простит именно ее – Риту – за то, что она осмелилась бросить тень на «светлый» ореол его любимой. Но другого выхода не было. Если Бронстон скроется с украденным, то Мэдокса вновь посадят в тюрьму.

Так или иначе, она была обязана высказать свои соображения детективу.

Но теперь девушке, оказалось, тяжело оставаться в одном доме вместе с мужем. Тем более, что следовало сообщить еще одну интересную новость. Но как это сделать, не наступив на горло своей гордости?

Рита осторожно погладила свой все еще плоский животик. У нее будет ребенок. Как он отреагирует на это? Если его чувства к Лилиане по-прежнему сильны, то будет ли иметь значение, что менее чем через год родится маленький человечек? Есть ли шанс, что будущий ребенок заставит его бросить Лилиану? Рита не знала ответа на эти горькие вопросы.

Дверь медленно отворилась, и Уильям вошел в ее спальню, безупречно одетый и исполненный спокойной торжественности. Его взгляд скользнул по лицу жены, отметив, что оно как-то странно светится, хотя на нем не было и тени улыбки.

– Спасибо, – коротко сказал он.

– За что?

– За мое примирение с родителями. Я думал, что уже никогда не увижу их.

– Твои родители – удивительные люди. Они позволили мне чувствовать себя в вашем доме как под своей родной крышей. Лора и ее жених так же очень тепло ко мне отнеслись.

Мэдокс приблизился к ней и нежно взял за руки.

– Я до смерти боялся за тебя, – признался он. – Я не спал ночами, мучаясь от неизвестности и опасаясь, не случилось ли что-нибудь с тобой, – он слегка усмехнулся. – Забавно, что все это время ты была в моем доме. Я не знал, что ты осмелишься на такой решительный поступок.

– Твои мама и сестра были в Норридже в гостях у Элизабет Летби. Она и познакомила меня с ними.

– Понятно, – он покачал головой. – Ты – загадочная женщина и, полагаю, именно этим качеством понравилась моим родственникам.

Рита осторожно заглянула ему в лицо и неожиданно обнаружила морщинки, образовавшиеся возле глаз.

– Прости, что оставила тебя в такое трудное время. Но я не могла и помыслить о том, что тебя могут обвинить в таком ужасном поступке, – тихо извинилась она. – Ты – самый честный мужчина из всех, кого я знаю.

Уильям улыбнулся, и морщинки тут же исчезли с его лица.

– А ты – самая честная и достойная женщина из всех, кого я знаю, – ответил он комплиментом на комплимент. – И чего бы это ни стоило, я докажу всем, что твой муж достоин тебя. Я горд и счастлив тем, что имею такую жену. Милая моя, нежная девочка, я больше никогда не отпущу тебя от себя так надолго…

Его теплые слова заставили ее сердце дрогнуть. Он вел себя совсем иначе с тех пор, как она вернулась. Появилось ощущение, что он… любит ее, именно ее. Но Рита боялась поверить в это. Она все еще не могла забыть, как он был холоден на свадьбе и безразличен в первые недели их совместной жизни. И труднее всего было забыть тот поцелуй в саду за ее спиной.

Рита медленно отвела руки мужа.

– Лилиана не навещала тебя в тюрьме? Полагаю, она не могла сделать это потому, что ее муж обвинил тебя в краже денег, и посещение тюрьмы могло бросить тень на ее честное имя. Надеюсь, ты простишь ее?

Мэдокс тут же помрачнел:

– Даже если бы Лилиана была свободной, она не пришла бы ко мне… Мы должны смотреть вперед, Рита, – мягко продолжил он. – Лилиана осталась в прошлом. Ты – мое настоящее и будущее.

Как хотелось ей – ох, как сильно хотелось! – верить ему. Но эта осень сделала Риту недоверчивой и подозрительной. Ее карие глаза строго заглянули в лицо мужу.

– Сейчас не время говорить об этом, – серьезно сказала она. – Главное – защитить твое… наше честное имя. А для этого следует доказать вину Бронстона.

– Наверно, ты права.

– Лилиана должна знать о планах мужа, – продолжила Рита, стараясь не смотреть на мужа. – Хорошо бы переговорить с ней откровенно. Если бы она доверилась кому-нибудь…

Мэдокс внимательно заглянул в ее лицо и понял, что Рита сама просит его встретиться с женой банкира. Она твердо решила спасти его любой ценой, даже с помощью своей соперницы. Уильям реально почувствовал, какую боль ей доставила эта просьба, но так же осознавал, что всякие слова убеждения сейчас будут напрасны. Возможно, чуть позже ему все же удастся переубедить Риту, доказав, что Лилиана его больше не интересует.

Весь следующий день Мэдокс провел в банке, успокаивая вкладчиков и всячески убеждая сотрудников не волноваться. Бронстон по-прежнему находился в своем доме. Лилиана заехала в банк, чтобы передать распоряжения своего мужа, и во время беседы с Уильямом откровенно флиртовала с бывшим женихом, но он старательно делал вид, что слишком озабочен банковскими делами и не может уделить ей времени.

Изучив бухгалтерские книги, Делонг с радостью удостоверился, что многие подписи подделаны.

– Отлично, что ты оказался в нашем городе, когда я так нуждался в тебе, – хмыкнул Уильям. – Лондон слишком далеко от наших мест, чтобы вызвать тебя к нам по столь ничтожному пустяку.

– Хорош пустяк, – усмехнулся Элиот и, засунув руки в карманы, стал расхаживать по кабинету. – Пока что мы лишь доказали твою непричастность к делу, но не вину Бронстона, и украденные деньги мы пока не нашли. Мои люди внимательно наблюдают за домом банкира и на железнодорожной станции. Я лично переговорил с хозяевами всех конюшен на тот случай, если Бронстон попытается воспользоваться наемным экипажем, чтобы выбраться из города.

– Он все равно попытается удрать, – зло ударил кулаком о стол Уильям. – Обвинив меня, он выиграл время, чтобы подготовить свое бегство. А деньги, как и предполагала Рита, он, скорее всего, велит вывезти своей жене.

– Можно проверить ее багаж, – сухо заметил Делонг.

– Наверно, будет лучше, если я все же переговорю с ней.

– Ты думаешь, она будет с тобой откровенна? – хмыкнул Элиот.

– Во всяком случае, она не знает, что я подозреваю ее.

– Хорошо. Но будь осторожен, – предупредил его Делонг. – Смотри, как бы эта женщина не опутала тебя своими сетями. Разве не ты был по уши влюблен в нее?

– Все ты знаешь, – фыркнул Уильям. – Специалист по любви!

Элиот даже не улыбнулся, но в его глазах отразилась боль. Мэдокс не знал, что война в Африке разбила его сердце. Делонг имел неосторожность влюбиться в дочь одного бурского повстанца. Когда он узнал, что его любимая Дженни вместе с сестрами и матерью оказалась в резервации, то в тот же день помчался к генералу с просьбой освободить дорогих его сердцу людей. Ему пришлось в течение двух дней уламывать грозного полководца, а когда приказ об освобождении семьи Бьюти был получен, оказалось, что и Дженни, и ее родные уже скончались от эпидемии. После этого Элиот сильно запил и рвался в самые опасные сражения. Вскоре он был тяжело ранен и, если бы не доброта дочери полкового лекаря и ее заботливый уход за ним, он, возможно, остался бы калекой. Вскоре его отправили обратно в Англию. Подвиги Делонга в местах боевых сражений были прекрасно известны на родине, поэтому неудивительно, что Скотланд-Ярд предложил ему сотрудничество. Так он стал детективом, причем довольно успешным. Но и теперь, спустя годы, боль в сердце давала о себе знать. Он так и не смог забыть свою бедную Дженни. А еще порой вспоминал добрые глаза и теплые руки Эммы. Милая толстушка, дочка лекаря, заливалась слезами, когда провожала его на корабль, но при этом не сказала ни слова упрека за то, что он не захотел взять ее с собой. Сейчас ему было жаль ее. Быть может, со временем она смогла бы стать ему хорошей женой, но в те дни еще слишком были живы горестные воспоминания о Дженни.