Соблазнитель

– Пойдемте отсюда, – предложил я.

На старом веймарском кладбище, под огромным куполом покоились в подземном склепе почтенные саркофаги Гете и Шиллера. Группа школьников, все с зажженными свечами в руках, декламировали под бдительным оком учительницы стихотворение Гейне:

– Это я изучал в первом классе лицея, – шепнул я Иоргу.

– А я начинал с Вертера, – шепотом ответил он.

Кладбище, серые памятники, кресты. Везде пожелтевшие листья, пустая скамейка возле надгробного камня. «Hier ruht im Gott…»[16].

– Вы любили «Страдания молодого Вертера»? – спросил Ганс Иорг.

Я молчал. А он прикрыл глаза и задал мне вопрос – в его голосе звучало восхищение, вызванное воспоминаниями:

– Помните ли вы эту прекрасную фразу из Вертера: «Не знаю, то ли духи поднимаются над этой местностью, то ли в моем сердце есть теплое небесное представление, которое все окружающее меня делает райским». Не надо мне отвечать, дружище. Вы человек благородный и начитанный. Вы не могли не восхищаться, впрочем, так же как и я, Вертером и его безумной любовью. Время от времени я и сегодня обращаюсь к книжной полке, вечером сажусь за немодный сегодня роман Гете и откладываю его со слезами на глазах. Страдания Вертера – это хорошая школа любви, не правда ли, друг мой? И в самом деле, романтическая литература представляет нам много таких прекрасных, безумных, несбывшихся любовных историй. Неужели Вокульского считали бы романтиком, если бы его любовь к Ленцкой не закончилась самоубийством?

– Это вопрос моды, mein Herr.

– Конечно, конечно. Однако как врач я должен отметить, что эпоха романтизма была временем господства шизотимиков[17] с некоторой долей скиртотимии[18], а в позитивизме, например, доминировали циклотимики[19] с экстраверсией[20] и эмоциональной синтонностью[21].

Но общество обычно состоит из одних и других. Просто писатели выдвигали на передний план раз одних, а в следующий раз других. На этом и основана литературная мода. Сейчас, к примеру, предпочитают шизофреников. Однако критики имеют склонность к идеализации всякого рода мод из прошлого, так сегодня идеализируется прошлое в стиле «ретро». Какие ассоциации вызывает у вас понятие «романтизм»? На память нам обычно приходит возвышенный герой, сила которого соответствовала его намерениям. А ведь некоторые романтические герои были унылыми личностями, как правило, на грани помешательства, несущими в себе какую-то тайну или печать преступления. Романтический герой, дружище, это не только Вертер, но также, а может быть, прежде всего, Манфред и Франкенштейн, праотец сегодняшних фильмов ужасов, Дракулы и Мабюзе. Но это не значит, что я как врач не задумывался, почему, например, почти все любовные истории в романтической литературе оказались несбывшимися, лишены либидо и, как правило, заканчивались сумасшествием или самоубийством. А ведь со времен Эскироля считается, что самоубийство является результатом психических нарушений, временных или длительных. Многие врачи склонны считать, что каждое самоубийство, кроме ритуального, такого как харакири, или совершенного из страха перед пытками, имеет своей причиной психические нарушения. Бертрам Браун, директор Института психического здоровья США, утверждает, что причиной по крайней мере восьмидесяти процентов самоубийств всегда является болезнь, которая носит название депрессии или меланхолии. Для депрессии, как и для шизофрении, часто характерно отсутствие сексуального влечения. Вы помните восклицание Вертера: «Она святая для меня! Всякая похоть молчит в ее присутствии». Вертер любил Лотту, но не хотел ее физически. Вокульский любил Изабеллу Ленцкую, но его нисколько не терзала тайна ее юбки, и тут уж дело не в традиции, поскольку Болеслав Прус мог без обиняков, хотя и без сегодняшней тривиальности описывать эротическую жизнь своих героев. И если он не вспоминает о таких деталях, стало быть, это обстоятельство имеет какое-то значение, над которым стоит задуматься.

– Вы хотите сказать, что любви без секса просто не бывает? – возмутился я.

– Ну, что вы, разве я посмел бы, – начал оправдываться Ганс Иорг. – Я хотел только сказать, что, возможно, слишком часто в литературе и в жизни словом «любовь» мы называем химеры, связанные с тем или другим человеком; химеры, являющиеся результатом болезненных состояний. Ведь я сказал вам во время нашего предыдущего разговора, что медицинские знания о человеке мешают углубленному пониманию литературы, на что вы не обратили внимания, возможно, восприняв мои слова как шутку. Сегодня я уже понимаю моего отца, когда он со снисходительной улыбкой откладывал в сторону какую-нибудь книгу. Представляю себе литературного критика, который кроме знакомства с литературой имел бы медицинское образование. Он хохотал бы, читая каждый второй современный роман.

– Один из самых интересных критиков в Польше, – прервал я его, – был врач Бой-Желенский[22].

– Вот именно. Не задумывались ли вы когда-нибудь над причиной многих его успехов и литературных открытий? Просто он другими глазами посмотрел на некоторые литературные произведения. Бой-Желенский прочитал их иначе именно потому, что был еще и врачом. «Снял хрестоматийный глянец», – говорили о нем. Впрочем, кажется, у него по этой причине было много врагов. Но с тех пор медицина добилась огромных успехов. Возможно, он в своем «снятии хрестоматийного глянца» сегодня пошел бы значительно дальше.

– Я знаю нескольких польских писателей, которые также получили медицинское образование, и оно им вовсе не мешает создавать традиционные произведения.

– Вы отвергаете возможность существования двойственности в человеческой натуре? В то время, когда он пишет книгу, ему не обязательно помнить свои медицинские знания, достаточно лишь ориентироваться в кругу литературных традиций. Можно пойти в церковь, помолиться, а потом красть. Молиться за то, чтобы нас не поймали на краже, разве не так? Что касается меня, то медицинские знания мне очень мешают. Вы не верите? Приведу один пример. В скольких книжках я читал, как прекрасные девицы в помещичьих усадьбах «покрывались румянцем», когда появлялись красивые молодые люди. Или при одном упоминании о выходе замуж на их лицах выступал «девичий румянец». Авторы нас убеждают, что этот румянец вызван чувством стыда, невинности, благородства сердца. Не исключено, что человек может «покраснеть от стыда». Но когда молодой, красивый мужчина подходит к молодой и прелестной женщине, берет ее за руку и намекает на возможное супружество, то где кончается румянец стыда и начинается явление, которое Мастерс и Джонсон назвали «sex-flush», то есть «сексуальный румянец»? Эти прекрасные и добродетельные барышни из хороших семейств вовсе не были более невинными, чем наши современные девушки, и нет причин считать, что в своих девичьих спальнях они не видели эротических снов и не занимались мастурбацией. Присутствие любимого мужчины должно было их сексуально стимулировать. И читая, как герой берет героиню за руку, а на ее лице «появляется румянец», мне хочется ему сказать: «Давай, давай, атакуй сильнее, она так возбуждена, что почти близка к оргазму. Ты этого не видишь, потому что она одета, но я тебе говорю, что у нее уже покраснела нижняя часть живота, затем румянец поднимается выше и выше, пока с шеи не хлынет на щеки». Но он не отваживается идти дальше, потому что этот румянец считает признаком застенчивой невинности.

15

Во Францию два гренадера из русского плена брели (нем.).

16

Здесь покоится в Боге… (нем.)

17

Шизотимики – люди, для которых характерны раздражительность, длительность эмоционального аффекта, склонность к абстрактному мышлению.

18

Скиртотимия (чаще – скиртоидия, от греч. skirtao – подражать, танцевать) – форма психопатии; театральность в поведении, легкомыслие, и в то же время в трудных ситуациях – выдержка и твердость духа.

19

Циклотимики (от греч. kyklos – колесо, круговорот) – люди, не способные надолго без отвлечения сконцентрировать внимание на объекте, тем более на воображаемом.

20

Экстраверсия – общительность, активная позиция в общении, уверенность в себе, оптимистичность. Экстраверт обладает широким кругом знакомств, но может быть импульсивным и терять контроль над эмоциями и чувствами.

21

Синтонность (от греч. syntonia – созвучность, согласованность) – сочетание внутренней уравновешенности с эмоциональной отзывчивостью и общительностью.

22

Желенский Тадеуш, псевдоним Бой (1874–1941) – польский писатель, переводчик, критик, боровшийся с клерикализмом, мещанскими взглядами, национализмом.