Визит к королеве

Рхиоу усмехнулась.

— Пожалуй, ты права… во всех смыслах.

— К тому же мы с Хаффом, — продолжала Аухла, — всегда бываем здесь по вечерам и проверяем, все ли в порядке с воротами. Каждый раз обнаруживаются какие-нибудь неполадки, — обреченно вздохнула она. — Ты же знаешь, как даже неодушевленные предметы со временем начинают проявлять характер.

— О да, — с чувством ответила Рхиоу.

— Ну так вот, ворота здесь находятся гораздо более давно, чем мы, и уж можешь мне поверить: характер у них есть. По большей части они проявляют раздражительность и подозрительность. Думаю, это может быть следствием их «воспитания», их истории. Население в городе то росло, то вдруг неожиданно исчезало… а ведь ворота в определенной мере «учатся» откликаться на то, много ли вокруг людей. Когда случался мор или война и население резко сокращалось, ворота, должно быть, чувствовали себя, как при падении с высокой кровати, на которой раньше спали в полной безопасности. Шок делает вас недоверчивыми… вы не знаете, можно ли ожидать, что завтра все будет так же, как сегодня. В результате ворота ведут себя какое-то время — неделю, месяц — спокойно, а потом ффф! — Аухла издала шипение, которым раздраженная кошка предупреждает, что от нее лучше держаться подальше. — Иногда приходится тратить уйму времени, чтобы их успокоить. У вас тоже такое случается?

Рхиоу отрицательно помахала хвостом.

— Конечно, ворота в определенном смысле живые, — сказала она. — Их ведь создала сама Ааурх, и я сомневаюсь, что при таком количестве затраченной магии хоть что-то могло не обрести своего рода жизни. Только, к счастью, население Нью-Йорка всегда росло, и наши ворота ведут себя хорошо… за исключением тех случаев, когда ведут себя плохо. — Рхиоу лукаво улыбнулась. — А такое случается с ними часто.

Аухла весело мурлыкнула.

— Тебе, похоже, приходится считаться с характером и других предметов — уж очень уверенно прозвучал твой голос.

— Да, время от времени… — Рхиоу снова посмотрела на Арху, который все еще не сводил задумчивого взгляда с Сиффхи, и на Урруаха с Фрио, которые так низко склонились над матрицей ворот, что их головы, едва видные за переплетением струн, почти соприкасались. Рхиоу начала рассказывать Аухле о том, как ведут себя локомотивы на Грэнд-сентрале. Теоретически они — всего лишь громадные махины из металла и проводов, да только все не совсем так, как о том часто во всеуслышание заявляют те эххифы, которые ими управляют и их чинят. Каждый локомотив — яркая личность, и это очень отчетливо проявляется в том, как они работают (или не работают): одни — добродушные и покладистые, другие — злопамятные и мелочные, а некоторые ленивые и злые. Рхиоу часто гадала: не приписывает ли и она сама, и железнодорожники черты живых существ неодушевленным предметам, к которым все они, несомненно, привязаны, — но в конце концов пришла к выводу, что дело не в этом. Рхиоу начала размышлять, не связано ли обретение локомотивами личностных качеств взаимодействием их сложной конструкции с пространственно-временными факторами — так же, например, как атомная и молекулярная структура воды проявляется в ощущении влаги. Шепчущая не дала вразумительных ответов на вопросы Рхиоу, а когда та стала обсуждать проблему с магами-эххифами, ведающими Нью-Йорком, — Карлом и Томом, те только покачали головами и признались в полном невежестве, рассеять которое не могли даже их магические руководства. В конце концов Рхиоу отказалась от попыток найти ответ и стала просто разговаривать с локомотивами во время своих дежурств на Грэндсентрале, хотя и не была уверена, понимают ли те ее.

Но ведьнаверняка любая личность, какой бы неразвитой они ни была, заслуживает того, чтобы с ней разговаривали, — думала Рхиоу.

Аухла задумчиво посмотрела на нее.

— Признаться, я этим не особенно интересовалась. Хотя… иногда возникает смутное ощущение, что поезда метро разумны, а иногда — нет. Может быть, дело в том, что я просто не присматривалась внимательно?

— Трудно сказать, — ответила Рхиоу. — Только будь осторожна! Неужели тебе нужна еще одна сфера деятельности? По-моему, возни хватает и с той, в которой мы обе участвуем.

Аухла тихо засмеялась.

— И не говори! — В этот момент к ним подошел спустившийся по лестнице Хафф. — Что-нибудь случилось?

— О, я просто хотел взглянуть на ворота номер три, — ответил Хафф, — поскольку эти сейчас ремонтируются. — Он сел рядом с Аухлой и слегка коснулся ее плечом. — Ты же знаешь, всегда есть вероятность, что неисправность одних ворот отразится на других — питающие их цепи проходят рядом. — Хафф мгновение помолчал, потом спросил Рхиоу: — А вы действительно были там, внизу? У главного источника энергии, у корней мира?

— Мы были там, но вспоминать об этом сейчас мне не хотелось бы. Кроме всего прочего, мы лишились одного из членов команды — моей ровесницы. Держу пари: будь она с нами сейчас, мы бы уже разделались со всеми проблемами. А теперь нам приходится осваивать новые функции, и все так запутанно…

— Сочувствую вашим неприятностям, — сказал Хафф, а Аухла только медленно и печально помахала хвостом.

— Ну, не все тогда оказалось так уж плохо. Очень многое изменилось к лучшему, а Нижняя Сторона теперь имеет новых защитников.

— Там живут огромные кошки, — сказала Аухла. — Верно? Наши предки, наши древние родичи.

— Да, — ответила Рхиоу, — и ничто не заставит их покинуть мир, в котором они живут с Начала Времен. Однако теперь на Нижней Стороне обитают два народа. — Может быть, момент и не был особенно подходящим для рассказа, но случившееся тогда все еще часто не давало Рхиоу уснуть ночью. На протяжении всей истории сухопутных животных в этом мире кошки и змеи были символами древней вражды: создания Солнца и света против детей Земли и мрака, горячая кровь против холодной, Вечные Силы против взбунтовавшейся Одинокой Силы в вечной борьбе за власть во вселенной. Однако Рхиоу неожиданно пришлось познакомиться с совершенно новыми для нее концепциями: некоторые из огромных ящеров оказались теплокровными, а прародителями рептилий оказались кошки (в противовес некоторым древним мифам, утверждавшим, будто кошки произошли от змей); последнее, впрочем, легко было предугадать — недаром Арху был назван «отцом» нового вида ящеров, огромных динозавров, ставших теперь хранителями Нижней Стороны.

Конечно, вселенная полна таких забавных недоразумений, проистекающих по большей части из непонимания смертными существами природы времени. Время, само собой, является не линейным, как они полагают, а римановым, циклическим, движущимся по расширяющейся спирали, и давние тенденции и архетипы повторяются раз за разом, но в более крупном масштабе и с неожиданными разветвлениями. Вот и теперь время замкнуло кольцо, ухватив себя за хвост, сорвало старую кожу, обнажив новые блестящие чешуи и новое, более могучее тело; новые существа оказались более совершенными, хотя, как обычно, понять их стало еще труднее… Рхиоу заметила некоторые намеки на это за несколько месяцев до того, как начались неприятности, но тогда не смогла догадаться, о чем они говорят. Теперь же, зная о событиях и о предшествующей истории, ей стало легче понять миф. И все равно она иногда, озадаченно моргая, гадала: что сталось с добрыми старыми временами, когда все было проще: кошки были кошками, змеи — змеями, и эти виды никогда не смешивались.

Конечно, для большинства кошек и змей все так и останется. Однако благодаря магии Рхиоу обрела более широкий взгляд на вещи: кошки, под руководством Прародительницы, были равны любому другому разумному виду во вселенной — китам, людям, некоторым собакам и хищным птицам, да и любым созданиям, достаточно интеллигентным, чтобы обладать эмоциональной жизнью и пониманием, что мир существует за пределами их непосредственного восприятия. Большинство представителей Народа с трудом согласились бы считать эххифов равными себе. А уж собак! Или птиц! Сама идея заставила бы их с возмущением зашипеть. Рхиоу обладала большими знаниями, но тем не менее радовалась, что ей нечасто приходится объяснять истинное положение дел своим менее терпимым родичам.