Страница 48 из 99
– Да, – ответил Пол, опуская глаза на жеребенка. Что такое прочитал Алек на его лице, спрашивал он себя.
«Да, – подумал Пол, – ты победил. Она была твоей, а не моей. Она любила тебя, а не меня. Ты победил, Алек. Честно и по справедливости».
ГЛАВА 24
Было уже почти одиннадцать, когда Алек пожелал Полу спокойной ночи и вошел в дом. Лейси и Клей еще не пришли, и пустота действовала угнетающе. Даже Трипод не соизволил спуститься вниз, чтобы поприветствовать его.
Он налил себе чая со льдом в один из высоких зеленых стаканов ручной работы, которые Джули несколько лет назад подарила Энни на день рождения, и отправился с ним в гостиную, где сел на кушетку и уставился на телефон. Шел уже двенадцатый час.
Звонить Оливии слишком поздно, а это было бы как нельзя кстати. Он стал, пожалуй, слишком зависим от этих телефонных звонков. В любом случае, он увидит ее утром. Она согласилась покататься с ним на виндсерфинге на Рио-Бич.
Он лег, вытянувшись на кушетке, подложив под голову маленькую подушку. Прошло уже много-много времени с тех пор, как он последний раз лечил животное. Это было необыкновенное ощущение – осознавать свое могущество, знать, что ты можешь что-то изменить, как-то восстановить справедливость. Он ожидал обнаружить там мертвую лошадь. Или, что еще хуже, умирающую. Именно поэтому он попросил Пола поехать вместе с ним: чтобы его присутствие помогло ему совладать с расшатанными нервами.
Пол, должно быть, самый мягкий человек из всех, кого он когда-либо встречал. Его глаза затуманились слезами от жалости к жеребенку. Алек представил его с Оливией. Ему представилась невероятная похотливая картина – Оливия и Пол в постели, и он закрыл глаза рукой, пытаясь отгородиться от нее. Это было первое эротическое видение, возникшее перед ним за долгие месяцы, и он даже не был участником.
Боже, как он тосковал по Энни! Спать с ней, просыпаться с ней. Он скучал по тем тайным пятничным «обедам» в комнатах мотелей. В эти два часа она была совершенно другой женщиной. Она никогда не отказывалась от секса, но он знал, что если у него была потребность в сексе как в таковом, в чисто физическом наслаждении, то она не разделяла ее. Ей нужна была другая близость – объятия, слова любви, а не секс ради секса. Каждый из них знал свои особенности и приспосабливался к другому. Но во время тех еженедельных вылазок Энни становилась более страстной и пылкой. Ее тело пылало жаром, когда он прикасался к нему.
Алек допил чай со льдом, жалея, что не налил себе чего-нибудь покрепче, вызывающее легкое отупение. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул, погружаясь в сон и позволяя шуму кондиционера убаюкивать его.
Проснувшись, он сначала не мог сориентироваться. Тусклый свет с кухни заливал стену перед его глазами, и он видел десять овальных окошек. Он лежал на кушетке в гостиной, ощущая пульсирующее возбуждение, а его вдохновительница – Энни – больше не существовала. Черт побери!
В ярости он вскочил с кушетки, швырнув подушку на пол. Черт бы побрал этот приют для женщин, подвергшихся насилию! Черт бы побрал этого Захарию Пойнтера! Он схватил с кофейного столика стакан и швырнул его в стену. Черт бы побрал тебя, Энни!
Бокал описал дугу через комнату, и у Алека перехватило дыхание: он попал в одно из десяти овальных окошек, вдребезги расколов цветное стекло витража с женщиной под кружевным зонтиком.
Алек тупо уставился на пустую овальную дыру в стене. Он закрыл глаза и, вцепившись руками в волосы, застонал. Босиком он выскочил на улицу. Свет из-под карниза падал на участок у боковой стены дома, и Алек разглядел несколько маленьких, тщательно обработанных кусочков стекла. Он сел на корточки и стал собирать осколки себе на ладонь.
На улице перед домом остановилась машина, и он услышал смех, за которым последовал звук захлопывающейся двери. Через мгновение к нему подошел Клей.
– Папа? Что ты здесь делаешь? – Клей посмотрел на цветное стекло в руках отца. – Кто разбил окошко?
– Это случайность. – Алек проследил взгляд Клея до зеленого бокала, валявшегося на песке, и некоторое время они оба молчали.
– Это Лейси?..
– Нет. Это не Лейси.
Клей засунул руки в карманы шорт.
– Ну, ладно, пап, – сказал он, – уже поздно. Ты можешь заняться окошком завтра.
– Я не хочу оставлять стекло здесь. – Алек провел руками по стеклу и нащупал маленький белый треугольник зонтика.
– Все будет в порядке. – Клей огляделся, как будто беспокоился о том, что кто-то из соседей может наблюдать эту сцену. – Пойдем, пап. Ты меня поражаешь. Утром я помогу тебе найти остальные кусочки.
Алек посмотрел на сына. Красивый молодой человек. Черные волосы. Смуглая кожа. Семнадцать лет. Скорее всего, он сегодня вечером занимался любовью с Терри Хезлтон. В будущем месяце он окончательно покинет родной дом, начнет новую жизнь, свою собственную. Алек вглядывался в его светло-голубые глаза.
– Я скучаю по твоей матери, – сказал он.
Клей опустился рядом с ним на песок и прислонился спиной к стене дома.
– Я понимаю, пап, – сказал он спокойно. – Я тоже скучаю. – Он пропустил песок между пальцами и нашел маленький красный кусочек стекла, который вручил Алеку.
Алек сжал кусочек стекла в кулаке. Он положил руки на колени и посмотрел на темную воду залива.
– Они собираются передвигать маяк, Клей, – сказал он. – Они собираются тащить эту чертову штуку на сушу, и Кисс-Ривер уже никогда не будет таким, как прежде.
ГЛАВА 25
Алек мог бы попросить Оливию прийти к нему домой. Там у него были парусные доски, и можно было бы отправиться прямо из маленькой бухточки за его домом. Но по дороге в Рио-Бич он понял, что не хочет, чтобы Оливия приходила, когда Клей и Лейси будут дома. Так что же это означает? Нола то и дело заходила к ним, и у него никогда не возникало никаких задних мыслей. Но если бы его дети увидели Оливию, ему пришлось бы как-то объяснять ее присутствие. Возможно, они запомнили ее с того вечера в отделении скорой помощи. А может быть и нет. Дело не в этом. Ему просто не хотелось, чтобы они видели его с другой женщиной, независимо от того, насколько платоническими были их отношения.
Оливия стояла, прислонившись к своему автомобилю на стоянке у Рио-Бич. Поверх купального костюма на ней был белый пляжный халат, и ее ноги были почти такого же цвета. Эта женщина слишком много работала.
Он остановил машину рядом с ней, и она прикрыла глаза рукой от солнца, когда он вылез из «бронко» и начал отвязывать от багажника на крыше доску с парусом.
– Алек, я предупреждаю вас, что совершенно не умею плавать, – сказала она.
Он достал с заднего сиденья «бронко» спасательный жилет и кинул Оливии.
– Вам не нужно уметь плавать, – сказал он, – но необходимо защититься от солнца.
– Я намазалась кремом, – ответила она. – Этим летом я первый раз на солнце.
– А выглядите так, как будто вообще первый раз в жизни.
Она скорчила гримаску и взялась за край доски, чтобы помочь донести ее до залива.
– Почему доска только одна?
– Потому что ветер сегодня идеален для вас, но почти никакой для меня. Здесь замечательное мелководье. Я могу находиться рядом с вами и говорить, что надо делать.
Рио-Бич был ничем иным, как клочком покрытой песком суши у кромки воды, ширины его хватало только, чтобы расстелить одеяло. Алек стоял, подбоченившись и глядя на залив. Солнце играло бликами на поверхности воды, и в отдалении можно было видеть других любителей виндсерфинга, однако Алек знал, что никто из них не заходит сюда. Рио-Бич был его маленьким секретом.
– Прекрасный день для этого, – сказал он, оборачиваясь к Оливии. Она закусила нижнюю губу. – Вы готовы?
– Как всегда.
Она сняла халат и положила его на одеяло. У нее был черно-фиолетовый купальный костюм, вырезы на бедрах выглядели несколько старомодно, но грудь была сильно открыта и он вспомнил ту эротическую сцену с ней и Полом, которая привиделась ему вчера вечером.