Дама слева

Элисон бросила через плечо:

– Будь осторожней с этим столиком, там вазы.

Девушка протянула руку и не удивилась, когда юноша взял её. Она провела его мимо стола, но он продолжал сжимать её пальцы, и так они дошли до лестницы. Элисон начала уже гадать, что бы это значило, когда сверху раздался голос Пола, заставивший её вздрогнуть.

– Ну и чего мы ждём?

Элисон высвободила свою руку и взбежала по лестнице.

В мягко освещённой мерцающим пламенем гостиной был уже готов стол. Здесь было так уютно, и всё могло бы быть замечательно. На прошлой неделе всё было замечательно.

– Красивая комната, – заметил остановившийся на пороге Рой.

Элисон, не сказав ни слова, прошла к камину. И похоже только сейчас юноша почувствовал напряжение в воздухе. Девушка опустилась на коврик и протянула руки к огню.

– Я лучше пойду, – донёсся до неё голос Роя. – Я и не собирался оставаться. Просто пришёл сказать вам, сэр, – теперь он обращался к Полу, – чтобы вы позвонили матери около восьми часов.

При этих словах Элисон повернулась к Рою. Ей стало очень жаль его, ведь он столкнулся с таким неприветливым приёмом. Но потом она перевела глаза на Пола, который отвернулся от буфета и уставился на мальчика странным взглядом.

– Она бы пришла со мной, – продолжал Рой, – если бы хорошо себя чувствовала. Весь день её мучила головная боль. Ну, я пойду. До свидания, Элисон. Я… я позвоню тебе, если можно.

– Да. Да, звони, Рой. Мне жаль…

Её прервал резкий голос Пола:

– Я провожу вас к выходу. Хотите выпить что-нибудь перед уходом?

– Нет. Нет, спасибо, сэр. До свидания, Элисон, – юноша беззащитно посмотрел на девушку.

Когда он ушёл в сопровождении Пола, она без сил рухнула на коврик. Но несколько минут спустя, услышав шаги мужчины на лестнице, неуверенно поднялась на ноги. Она должна пойти в кровать. Сегодня вечером у неё больше не было сил сражаться с ним. Она чувствовала себя ужасно.

Когда Пол вошёл в комнату через дверь столовой, Элисон уже вышла через дверь гостиной и направилась в свою комнату, где включила электрическое одеяло и, быстро скинув одежду, нырнула в кровать. В ожидании, пока одеяло нагреется, тело её тряслось от холода, но и потом дрожь не отступила.

Минут через сорок пять, Элисон услышала два удара в дверь, но не ответила, побоявшись разжать стиснутые зубы, потому что они тут же начали бы стучать. Несколько секунд спустя дверь открылась, и Пол склонился над ней, стянув одеяло с её лица.

– Тебе холодно? – спросил он уже не так резко, но всё равно голос принадлежал не Полу.

– Д… да. Я замерзаю.

Он положил ладонь на лоб девушки, потом взял за запястье, после чего безразлично заметил:

– Пульс похоже нормальный.

После этого мужчина повернулся и вышел из комнаты. Он вернулся через пять минут.

– Давай, вставай, – произнёс он. – Я приготовил горчичную ванну. Окунёшься туда, а потом я дам тебе горячего виски. Это должно помочь.

– Я не хочу вставать. Мне холодно.

– Ты согреешься в ванной. Вставай, не глупи.

О, если бы только он не говорил с ней подобным тоном. Элисон заставила себя сесть.

– Хорошо, оставь меня в покое.

С огромным усилием ей удалось выбраться из постели, натянуть халат и подняться наверх. Ванна была наполнена жаром и паром. Опустившись в воду, девушка пробормотала с благодарностью:

– Прекрасно, просто изумительно.

Она подумала, что было бы чудесно так и умереть.

Через двадцать минут Элисон вернулась в постель с бокалом горячего виски.

– Я… я больше не могу пить, – задыхаясь проговорила она.

– Пей до дна.

– Но… но ты же знаешь, я терпеть не могу горячий виски.

– Нам много чего не нравится, но приходится это делать… Пей.

Элисон с раздражением мотнула головой и, закрыв глаза, опустошила бокал. Передёрнувшись от горечи, она легла и отвернулась от Пола. В следующий момент она услышала, как он выключил свет, оставив только ночник в дальнем конце комнаты, а потом звук закрывшейся двери. Итак Элисон осталась один на один с жалостью к самой себе.

Когда Пол болел, она заботилась о нём… ухаживала сутки напролёт. Она знала, что всё простила бы ему, если бы он заболел. Он же был суров, злопамятен и несправедлив. Ужасно несправедлив. Так думала Элисон, пока виски ни начали действовать, и она ни погрузилась в сон.

Должно быть она спала очень долго, потому что очнувшись, обнаружила, что всё тело в испарине, а спутанные волосы прилипли к лицу. После этого она то проваливалась в забытье, то просыпалась от звука собственного голоса. Однажды её разбудил собственный крик, она резко махнула рукой и ударилась обо что-то. Кто-то нежно взял её руку и уложил обратно под одеяло, убрал прилипшие к лицу и шее волосы. Она так и не открыла глаза. Пол был с ней. Он сидел рядом как и раньше, когда у неё болел зуб или горло. Пол был милым, Пол был замечательным. Пальцы, коснувшиеся её лба, стёрли все мысли о миссис Фриде Гордон-Платт. В целом мире были только Пол и она. Эта неделя казалась просто лихорадочным бредом. Да, ей всё приснилось. Не было никакого Билла Тэпли и машины в лесу. Пол никогда не тряс её за плечи, не кричал на неё. Пол был замечательным, Пол был хорошим. Элисон вытащила руку из-под одеяла и, схватившись за его пальцы, снова уснула.

Когда Элисон очнулась в следующий раз, Пол всё ещё был рядом на этот раз с чашкой чая.

– Как ты себя чувствуешь? – тихо спросил он.

Как она себя чувствует? На секунду Элисон закрыла глаза. Она чувствовала себя выжитой как лимон и уставшей, но лихорадка прошла.

– Лучше, – ответила она.

– Сегодня тебе лучше оставаться в постели.

Элисон не возражала. Последнее, что ей хотелось, это встать. Пол ждал рядом, пока она пила чай, а когда брал протянутую чашку, глаза их встретились. Между ними всё ещё лежала пропасть, но теперь это была пропасть смущения и замешательства. Он больше не злился как вчера и снова стал спокойным и сдержанным. Он даже мог быть нежен с ней, хотя стена оставалась.

– Может съешь что-нибудь? – спросил Пол. – Тосты?

Девушка покачала головой:

– Нет, спасибо.

– Ещё чаю?

Направившись было к двери мужчина замешкался и проговорил:

– Так как Нелли здесь, я выйду на некоторое время. Надо посмотреть кое-что в Балфор Террас. А в двенадцать у меня встреча. В обед меня не будет, но после двух я вернусь.

Снова оставшись одна, Элисон уставилась в потолок. У него встреча в двенадцать. Что это значит? Он мог делать всё, что хочет, как и привык. И он хотел вернуть прошлое. Элисон чувствовала себя такой униженной, что даже не могла придумать выражения достойного Фриды Гордон-Платт.

Вместе со второй чашкой чая Пол принёс две пилюли.

– Проглоти, – сказал он.

– Что это?

– То, что прописал мне врач.

Элисон взяла таблетки:

– Но я же засну. Нет, я не хочу.

– Глотай. Давай, глотай.

Она положила лекарство на язык и отхлебнула чая.

Поставив чашку на столик рядом с кроватью, Элисон заметила, что Пол не уходит, а смотрит на неё, как будто хочет что-то сказать, что-то важное. Она взглянула на лицо, которое так любила, в ожидании. Дважды его губы уже начинали шевелиться, но в конце концов он резко повернулся и вышел.

Что бы он сказал, если бы всё-таки набрался мужества? Попытался бы уговорить изменить её отношение к миссис Гордон-Платт? В книгах Элисон всегда раздражали сцены, в которых герой или героиня могли бы выяснить всё с помощью нескольких откровенных слов, но не делали этого. Добравшись до подобной ситуации, она откладывала книгу, потому что считала это слишком глупым. Теперь же она спрашивала себя, хочет ли на самом деле, чтобы Пол заговорил. Хочет ли… откровенного разговора? Нет. Как героиня романа Элисон хотела избежать правды. Недостатки и слабости других, над которыми мы смеёмся, не кажутся такими уж забавными, когда происходят с нами.

Элисон не слышала, ни когда вошла миссис Дикенсон, ни как Пол покинул дом, потому что почти сразу же заснула. Должно быть она проспала до двенадцати, потому что сквозь дрёму услышала голос Нельсона: