Страница 50 из 59
Ну да ладно, довольно разыгрывать недоумение. Вот слова, ради которых вся статья Солдатова и была написана: «Великий пост превратился в дополнительный индикатор патриотизма и верноподданничества — ведь известно, что постятся руководители страны». С верноподданными — маленькая филологическая ошибка, они бывают только в монархических государствах. Но общий пафос понятен. Только в любой нормальной стране человек, придерживающийся веры предков, всегда вызывал и общественное доверие.
Не надо путать патриотизм и веру, это действительно разные вещи. Но они и не антонимы, как хочется А.Солдатову. Чай не гений и злодейство, и потому превосходно совместны такие две составляющих красивой человеческой личности.
Почему руководители страны должны скрывать свою религиозную принадлежность? Может быть, они искренни, может быть — не очень. Только это не мое дело. И уж точно не дело А.Солдатова.
О чем кукарекал красный петух?
Огонь всегда завораживает. Когда становилось ясно, что пожара уже не погасить, вся деревня обступала горящий дом, с ужасом и восторгом наблюдая, как вздымаются в небо снопы искр и языки пламени, обозначаются и рушатся стропила, проступают в огне очертания печи… Примерно этим же мы занимались недели три, обсуждая по телефону, в блогах и в реальном общении московского «поджигателя машин», он же «пироман», «зороастриец» и «бутовский партизан».
Он «поджигает только дорогие иномарки», он «заранее предупреждает жертву запиской», он ушел, наконец, по подземному ходу в Пермь, чтобы продолжить там свое черное дело.
Впрочем, черное ли? Так полагают отнюдь не все. У поджигателя сразу появились поклонники, воспевающие в стихах тень с молотовским коктейлем в руке, скользящую во тьме к «Ягуару» и «Бентли» — «нового Робин Гуда». Но тут, увы, дело уже не в эстетизме огненной стихии. Это выплеск социального напряжения, и самое плохое в нем то, что автомобиль по-прежнему остается у нас символом богатства.
Читаешь иногда в каких-нибудь американских романах: герой, горько кляня свою бедность, строя самые отчаянные планы выхода из нее, с отвращением переступает порог своего убогого жилья, садится в свою… Стоп! С этого момента у человека нашей ментальности разом иссякает возникшее было сочувствие к бедному Джону или Биллу. Э, парень, да у тебя все-таки тачка есть! Не такой уж ты и нищий. Ошибочка, конечно. В странах, где автомобиль почти сразу стал массовым, иные мерила успеха. Если ты ездишь в «Мерседесе», но живешь в муниципальной квартире, тебя сочтут не богатым, а просто чокнутым. А у нас — богатым. И немудрено, после 70−летнего дефицита индивидуального транспорта.
Неестественное почтение к автомобилю сидит в каждом постсоветском человеке, даже независимо от того, насколько он успешен и благополучен сейчас. Помнится, микрокандидат в президенты Андрей Богданов на одном из предвыборных эфиров изрядно смутил даже собственный электорат, обозначив его как имеющий «семью и машину». Как ни грустно, но приходится признать, что американский избиратель просто не может быть оскорблен подобным образом, что он никогда не услышит, как самых дорогих ему людей ставят в один ценностный ряд с железякой на колесах.
И коль скоро даже политикам не чужда общероссийская почтительность к автомобилю, в обсуждение поджогов включились и они. Лидер ЛДПР Владимир Жириновский назвал все сие спланированной акцией, сравнив с парижскими поджогами трехлетней давности. Тогда-де поджигали потому, что Николя Саркози «нужно было стать президентом страны». Вот уж несуразность, сидящая внутри другой несуразности, как матрешка в матрешке. Во Франции поджигали как раз ради смещения Саркози с тогдашнего поста, и, надо сказать, он еле усидел в своем кресле. Да и не смешно ли сравнивать ту памятную открытую демонстрацию политической силы исламистов с нашей московской коллизией? Дело даже не в том, что под Парижем полыхали тогда многие сотни машин, а не наши пара дюжин. Во французских поджогах полностью отсутствовала интрига: кто и почему поджигает, знали все. Поджигатели не то что не прятались, они маршировали с плакатами и раздавали интервью.
У нас же — полный простор для конспирологических гаданий. Помимо популярной версии о мести богачам (версии, которую не могут опровергнуть даже факты: среди сгоревших машин встречаются не новые и весьма смиренные образцы отечественного автомобилестроения), в народе ходит еще несколько. Подозреваются как страховые компании, так и сами владельцы страховок. Подозреваются хозяева платных стоянок и застройщики подземных гаражей: они, мол, хотят посеять панику среди автовладельцев. Подозреваются экстремалы-экологи, ненавидящие индивидуальный транспорт за загрязнение окружающей среды. Подозреваются пенсионеры, которым загромоздившие тротуар машины мешают отдыхать на лавочке у подъезда. И опять социальная версия, только повернутая противоположным концом: поджоги являются заговором богатых автомобилистов против автомобилистов бедных. Утомившись стоять в пробках среди железного плебса, «мерседесы» решили расчистить для себя шоссе и переулки. Наняли исполнителей и теперь ждут. (Долго же им придется ждать при таких-то темпах…)
В сухом остатке, если отбросить экзотические версии об обезумевших экологах, круг замыкается все же на противостоянии «богатые — бедные», причем с весьма убогим для европейского города XXI столетия критерием богатства. Сами поджоги еще не примета неблагополучия. Едва ли их устраивают новоявленные партизаны-робингуды. Вообще неважно, по большому счету, кто их устраивает, ибо несколько сгоревших машин — явно не самое страшное из всего, что произошло за неделю в мегаполисе. Важно, что людская молва выделила поджоги из общего криминального фона таким вот образом. И это уже примета.
Злорадное муссирование ура-поджигательских стихов в интернете не может не удивлять. Ну ведь не самые бедные люди — москвичи, развлекающиеся в блогах переливанием из пустого в порожнее. Откуда же столь обостренное «классовое» чувство? Неужто из сочувствия к нищей глубинке, той, до которой никакой Интернет еще не дотянулся? Не очень умно. Ведь эта самая глубинка не делит москвичей на бедных и богатых. Для глубинки вся Москва без изъятья — пирующий Вавилон, сгори она синим пламенем, никто не огорчится. Большое ей дело до того, что одни москвичи с жиру жгут автомобили других.
Итак, критерий благополучия скорее символичен. Но социальное напряжение вполне реально. Настоящее расслоение общества проходит через совершенно иные плоскости. Но их сложнее осмыслить, потому общество и хватается за символ-автомобиль.
Касательно же конкретных сгоревших машин, меня больше всего шокировала просьба столичного ГУВД к москвичам организовать ночные дозоры. Очень неадекватная размеру реальных бедствий просьба, но при том и чреватая самыми неприятными последствиями. Если невыспавшимся мужчинам вдруг попадется часу эдак в четвертом утра похожий на поджигателя подросток, неужто они вежливо отведут его для выяснения личности в отделение? При нашем-то отношении к автомобилю как к наиважнейшему имуществу? Притом, что большая часть стоящих во дворах шикарных иномарок на самом-то деле достались владельцам очень и очень тяжело? Ведь, не дай Бог, забьют до полусмерти или насмерть, как бивали в старину всей деревней конокрада.