Крошка из Шанхая

От нечего делать я принялась расставлять ароматные белые лилии в большом кувшине с водой. В прикосновении их нежных благоухающих лепестков было что-то манящее и соблазнительное. Я, как и все женщины, неравнодушна к цветам. Но думаю, что однажды подойду к зеркалу и вместо отражения своего лица увижу там ядовитое растение. А мой самый шокирующий и самый популярный роман поведает миру правду о человечестве: о насилии, похоти, радости, бесчисленных тайнах, машинах, власти и смерти.

Тишину прорезал дребезжащий звонок стоящего на стойке старенького дискового телефона. Звонил Тиан-Тиан. Почти каждый день он звонил примерно в этот час, когда мы оба уже изнывали от тоски. «Встречаемся в то же время, в том же месте. Ты сегодня обедаешь со мной», – он говорил торопливо и многозначительно, как будто речь шла о чем-то очень важном.

Вечером я сняла форменную мини-юбку и короткую шелковую блузку и переоделась в облегающую кофточку и брюки. Схватив сумочку, легкой поступью выбежала из кафе. Только что зажгли разноцветные уличные фонари, мерцающие огни витрин блестели, как рассыпавшиеся черепки золотых сосудов. Я шла по улице, влившись в многотысячную толпу людей и машин, снующих взад и вперед, словно по Млечному пути, внезапно расстелившемуся по земле. Наступало самое волнующее и удивительное время в жизни города. Здание «Коттон-клуба» располагалось на углу улиц Хуайхай и Фусин, некоего подобия Пятой авеню в Нью-Йорке или Елисейских полей в Париже. Это двухэтажное здание типично французской архитектуры бросалось в глаза еще издали. Завсегдатаями клуба были или лаовай – иностранцы с характерным похотливым блеском в глазах, или миниатюрные и похожие на хитрых лисичек местные красотки. Голубая неоновая вывеска над входом напоминала язву сифилитика в описании Генри Миллера. Нам с Тиан-Тианом ужасно нравилась эта метафора. Наверное, именно поэтому мы и ходили сюда. (Генри Миллер не только написал роман «Тропик Рака», но и дожил до восьмидесяти девяти лет и сменил пять жен. Я всегда считала его своим духовным наставником.)

Я толкнула дверь и вошла. Оглядевшись, заметила сидевшего в углу Тиан-Тиана. Он помахал мне рукой. Я удивилась, увидев рядом с ним совершенно незнакомую модно одетую женщину в топе из блестящей черной ткани с бретельками. У нее на голове был парик, причем весьма вычурный, а крохотное личико покрывал слой переливающейся золотистой и серебристой пудры. Она походила на инопланетянку, только что прилетевшую с далекой неведомой звезды.

– Это Мадонна. Мы вместе учились в начальной школе, – сказал Тиан-Тиан. Решив, что этого, по-видимому, недостаточно, он добавил: – Она была моим единственным другом в Шанхае.

Затем представил меня:

– А это Ники, моя подружка. – Произнося эти слова, он машинально взял меня за руку и притянул ее к себе на колени.

Мы с Мадонной обменялись приветственными кивками и улыбками. То, что мы обе дружили с Тиан-Тианом, бывшим созданием цельным и хрупким, словно бабочка, сразу пробудило в нас взаимную симпатию и доверие. Однако первые же ее слова неприятно поразили меня.

– Тиан-Тиан так много рассказывал мне о вас по телефону. Он может болтать часами. Он от вас просто без ума, я даже начала ревновать. – Она засмеялась низким, слегка гортанным смехом, как актриса в старом голливудском фильме.

Я взглянула на Тиан-Тиана, видевшего с нарочито безразличным видом, как будто все сказанное не имело к нему ни малейшего отношения.

– Он обожает говорить по телефону. На те деньги, что он каждый месяц тратит на телефонные разговоры, можно купить широкоэкранный цветной телевизор, – с притворной беззаботностью произнесла я. И тут же подумала, как вульгарно и пошло измерять все деньгами.

– Слышала, ты писательница, – заметила Мадонна.

– Ну, вообще-то я довольно давно ничего не писала… И меня вряд ли можно назвать писателем. – Мне было немного стыдно: одного желания стать писателем маловато.

Тут вмешался Тиан-Тиан:

– У Коко уже вышел целый сборник рассказов. Это круто! Она все подмечает. И непременно добьется успеха. – Он сказал это спокойно и уверенно, без малейшего намека на лесть.

– Ну, пока-то я работаю официанткой, – произнесла я равнодушно. – А ты? Ты похожа на актрису.

– А разве Тиан-Тиан тебе ничего не говорил? – Она изумилась и, секунду поколебавшись, как будто не зная, как я отреагирую, добавила: – У меня был бордель в Гуанчжоу [12]. Потом удачно выскочила замуж. Мой старик откинул коньки и оставил мне в наследство кучу денег. Так что теперь я наслаждаюсь жизнью!

Я кивнула с деланным безразличием, хотя на самом деле была поражена. Итак, прямо передо мной сидела расфуфыренная богатая вдовушка! Теперь понятно, откуда у нее эти повадки опытной куртизанки и пугающе пронзительный взгляд, невольно наводящий на мысль о пристрастии к героину.

Мы ненадолго замолчали, пока официант подавал заказанные Тиан-Тианом блюда. Он ставил на стол тарелку за тарелкой – мои самые любимые шанхайские деликатесы!

– Если тебе хочется чего-нибудь еще, заказывай, – предложил Тиан-Тиан Мадонне.

Она кивнула в ответ.

– Вообще-то у меня желудок с кулачок, – для пущей наглядности она сжала пальцы. – Я – поздняя пташка. Встаю, когда другие уже ложатся спать, а завтракаю, когда остальные ужинают. И ем очень мало. Из-за этой хреновой жизни мое тело превратилось в кучу дерьма.

– Очень милого дерьма, на мой вкус, – польстил ей Тиан-Тиан.

Пока мы ели, я исподволь наблюдала за Мадонной. Такое лицо бывает только у женщины с богатым и бурным прошлым.

– Будет время, заезжай в гости. Гарантирую и песни, и танцы. И в карты перекинешься, и выпивка найдется. А еще сможешь встретить уйму всякого занятного народа. Я только что заново отделала квартиру. Угрохала полмиллиона гонконгских долларов на одну светомузыку. Получилось шикарнее, чем в этих гребаных шанхайских ночных клубах, – отметила она без тени самодовольства.

У нее зазвонил мобильник. Она вынула телефон из сумочки и перешла на воркующий сексуальный тон.

– Где-где? Бьюсь об заклад, ты в заведении у старика У. Когда-нибудь ты помрешь прямо за игорным столом, маджонг [13] тебя доконает! Сейчас я обедаю с друзьями. Ладно-ладно, поговорим в полночь! – кокетливо закончила она, весело сверкая глазами.

– Звонил мой новый парень, – пояснила Мадонна, выключая телефон. – Он у меня художник, немного сдвинутый. Я вас познакомлю при следующей встрече. Нынешние мужики знают, как умаслить женщину. Поклялся, что умрет в моей постели, – она снова рассмеялась. – Правда или нет, но мне приятно.

Во время этого разговора Тиан-Тиан читал номер «Синьминь Ивнинг Ньюз» и не обращал на нас никакого внимания. Он всегда читает эту газету, чтобы не забывать, что все еще живет здесь. Пожалуй, только это и связывает его с реальной повседневностью Шанхая. Мне же безудержный напор и непрекращающаяся болтовня Мадонны потихоньку начинали действовать на нервы.

– А ты недурна, – сказала Мадонна, бесцеремонно окинув меня оценивающим взглядом. – У тебя не просто привлекательная внешность. В тебе чувствуется то холодное равнодушие, которое так заводит мужиков. Эх, жаль, что я бросила свой бизнес, а то бы сделала из тебя самый лакомый кусочек в городе!

И прежде чем я успела ответить, она снова расхохоталась, да так, что чуть не задохнулась.

– Ладно, ладно, я пошутила.

Она все время нервно закатывала лихорадочно блестевшие глаза. Ее манера держаться выдавала в ней искушенную во всех тонкостях обольщения шлюху, чувствующую себя раскованно и непринужденно в любой компании, но по-настоящему оживлявшуюся только при знакомстве с новым человеком. Эта манера типична для шлюх всех национальностей и всех времен.

– Думай, что говоришь, а то я начну ревновать! – Тиан-Тиан оторвался от газеты, нежно обнял меня за талию и притянул к себе. Мы всегда и везде сидели так, словно сросшиеся сиамские близнецы. Даже там, где это выглядело неуместно.

[11] Лаовай - «старые пришельцы», уважительно-фамильярное название иностранцев.

[12] Гуанчжоу - главный город провинции Гуандун, один из старейших городов Китая. В Европе город раньше называли Кантон.

[13] Маджонг (мацзян) – древняя восточная игра; соединяет в себе элементы шахмат, домино и покера. – Е.К.