Крошка из Шанхая

«Это случилось в первый и последний раз», – убеждала я себя. На какое-то время самовнушение сработало, я взяла себя в руки и горделиво покинула эту необычную квартиру. Проводив меня до такси, Марк жестом показал, что позвонит. Я рассеянно улыбнулась. «Кто знает?» – изобразило мое лицо в ответ. Машина рванула с места, словно спасаясь бегством.

У меня в сумочке не оказалось зеркала, я лишь видела свое отражение в оконном стекле. Оттуда на меня смотрело похожее на привидение существо с размытыми чертами. Я пыталась представить, с чего начну разговор, когда увижу Тиан-Тиана. «Выставка была ничего себе. Встретила там нескольких знакомых. Ну и Марка, конечно, тоже…» Все женщины – прирожденные лгуньи, особенно если у них связь с несколькими мужчинами. Чем сложнее и запутаннее ситуация, тем виртуознее ложь. Едва научившись говорить, мы уже умеем лгать. Когда-то в детстве я случайно разбила бесценную старинную вазу и, не моргнув глазом, свалила вину на домашнего кота.

Но я еще не привыкла лгать Тиан-Тиану, обманывать взгляд его пронзительных глаз, поражающих необычайно резким контрастом черного и белого. Разве можно было их провести?

В темном коридоре в нос ударил сильный запах молодого лука, растительного масла и жареного мяса: соседи готовили обед. Я открыла дверь, включила свет. Комната Тиан-Тиана была пуста. На столе не было даже записки.

Я ненадолго присела на софу, машинально рассматривая черные гетры, облегавшие тонкие ноги. К правому колену пристал золотистый волосок. Марка… В свете лампы он казался белесым. Мне вдруг вспомнилось, как голова Марка стала медленно сползать вниз вдоль моего тела… Я яростно сожгла этот завиток, и он исчез мимолетной вспышкой. Потом на меня навалилась свинцовая усталость и, распластавшись на софе, мирно сложа руки на груди, словно покойник, я забылась сном.

11 Стремление к успеху

А я вовсе и не думаю притворяться заурядной домохозяйкой.

Элизабет Тейлор

Куда бы я ни поехала, у меня все спрашивают, не считаю ли я, что университеты душат писателей. Мое мнение – душат, но мало.

Фланнери О' Коннор [47]

Романисты пессимистического толка всегда пишут что-нибудь вроде: «Я хотела бы заснуть навеки и никогда не просыпаться». Психоаналитики постоянно норовят залезть в ваши сны и вытащить из-под подушки ваши потаенные мысли. В детстве мама будила меня по утрам, готовила завтрак и протягивала ранец, а я все еще грезила наяву, не в состоянии стряхнуть с себя зыбкий туман ночных сновидений. Я вообще была мечтательным ребенком. Что мне особенно нравится в моей нынешней свободной жизни, так это возможность поспать всласть. Иногда я просыпаюсь от соседской перебранки, включенного на полную громкость телевизора или резкого телефонного звонка, но могу снова забраться с головой под одеяло и окунуться в прерванный сон. Конечно, иногда это не удается. И когда роман с незнакомцем из сна вдруг прерывается, я готова расплакаться от досады и разочарования.

С самого начала моя жизнь с Тиан-Тианом была похожа на сон. И в этом цветном сне с его чистыми красками, чуткостью и взаимопониманием, защищавшими от одиночества, мне было хорошо.

Пожалуй, Марк был той силой, которая могла меня разбудить, как соседская ссора или назойливый телефонный звонок. Если бы я не встретила Марка, мне бы подвернулся кто-нибудь другой и непременно меня соблазнил. Жизнь с Тиан-Тианом дала слишком много изящных трещинок, которые нам было не под силу заделать самим. Всегда существовала опасность, что внешняя сила расколет ее.

Я проснулась посреди ночи и почувствовала, что Тиан-Тиан вернулся. Он сидел на спинке софы, внимательно смотрел на меня и гладил черно-белого котенка. Котенок тоже пристально следил за мной. Я увидела собственное отражение в его влажных зеленых глазах. Испугавшись, я приподнялась в постели, котенок спрыгнул с колен Тиан-Тиана, метнулся по деревянному полу вон из комнаты.

– Где ты был? – спросила я, решив первой начать разговор.

– Навещал бабушку. Она попросила остаться на ужин, – тихо ответил Тиан-Тиан. – Я очень давно у нее не был. Ее кошка окотилась, и бабушка дала мне котенка. Назвала ее Пушинкой.

На лице у него появилось выражение нежности, когда он ласково провел рукой по моим волосам, щекам, по подбородку и тонкой шее. Прикосновение было прохладным, но мягким.

Ни с того ни с сего мне подумалось, что он собирается задушить меня, и глаза невольно расширились от ужаса. Но эта дикая мысль исчезла так же мгновенно, как и появилась. Терзаясь угрызениями совести, я, было, собралась рассказать ему обо всем, что случилось. Но Тиан-Тиан закрыл мне рот поцелуем. В нем был привкус горечи. Пока мы целовались, по комнате разлился аромат листвы, промокшей от дождя. Его руки пытливо прошлись по каждому сантиметру кожи. Я без всяких слов была убеждена, что он абсолютно все знает, что он на ощупь может найти на ней мельчайшие частички выделений чужого мужчины и учуять его запах. Тиан-Тиан был по-звериному чувствителен, его можно было спугнуть одним прикосновением. Неловкий жест – и он мог отпрянуть, словно безумный.

– Может, мне стоит пойти к врачу, – произнес он после минутного молчания.

– Что? – я грустно посмотрела на него. Все, что уже случилось и чему еще суждено случиться, было не в моей власти. В этот миг каждый из нас стал бесконечно одинок, но ни у кого не хватало сил уйти.

– Я люблю тебя. – Я обняла его и закрыла глаза. Это прозвучало, как фраза из фильма. Даже в минуту невыразимой грусти как-то неловко говорить такие вещи. Мой ум лихорадочно метался в поисках выхода, словно языки пламени от ярко горящей свечи. И вдруг перед глазами заискрился спасительный свет. Мой роман! Мой роман, словно фейерверк, прольется на нас огненным дождем и придаст смысл нашему существованию.

Мне позвонила Дэн, редактор, выпустившая сборник моих коротких рассказов. Эта уже зрелая женщина жила вместе со школьницей-дочерью, а ее муж учился в Японии. Она была типичной жительницей Шанхая: бледный, характерный для невротических натур, цвет лица, вечный тугой пучок на затылке, кожаные туфли-лодочки и облегающая, длиной ниже колена, юбка из смесовой ткани. Она обожала мороженое и всевозможные сплетни.

С ее помощью я опубликовала книгу «Вскрик бабочки», которая вызвала столь неоднозначную реакцию. Все шепотом обсуждали эту шокирующую вещь. Поговаривали, что автор – бисексуалка со склонностью к насилию. Были случаи, когда в магазинах студенты попадались на краже моей книги.

Через издателя мне стали пересылать письма от читателей-мужчин с вложенными в конверт эротическими фотографиями. Читателей интересовали мои подлинные отношения с героиней романа. Некоторые выражали надежду на свидание и ужин со мной в ресторане «Сайгон», что на улице Хэншань, полагая, что я явлюсь туда одетая подобно одному из моих романтических персонажей. Другие предлагали прокатиться в роскошном «Фольксвагене Сантана-2000» и заняться любовью в машине прямо на мосту над Хуанпу. Все это до боли напоминало историю из бульварной прессы.

Но если говорить откровенно, я почти ничего не заработала на этой книге, потому что после того, как был полностью распродан первый тираж в несколько тысяч экземпляров, второй так и не был напечатан. Когда я поинтересовалась у Дэн, с чем это связано, она ответила, что сейчас у издательства административные трудности, и предложила вернуться к этому вопросу чуть позже. С тех пор я и жила в ожидании.

Мой тогдашний дружок И Цянь сказал, что мое произведение не годится для молодежи. С его точки зрения, я зашла слишком далеко, и это предопределило дальнейшую судьбу книги. И так же как начала свой собственный путь по жизни книга, так разошлись в разные стороны и наши с ним пересекшиеся на короткое время дорожки.

[47] Фланнери О'Коннор (Fla