Страница 56 из 98
— Я дал слово не обнажать оружие против немецких рыцарей в течение одного года, — ответил Грейсланд, — и не могу его нарушить.
— Но тогда дай рыцарское слово, что не будешь воевать против нас, литовцев, — сказал князь Ягайла.
Благородный рыцарь Грейсланд дал рыцарское слово не воевать против литовцев и был хорошо принят и обласкан Ягайлой. Шотландские стрелки на славу угостились пивом, а утром с восходом солнца двинулись на Вильню. Путь на родину им предстоял долгий. Думали они пробираться через Мазовию, Польшу и Нормандию; идти через Пруссию стрелки не решались, боясь мести рыцарей.
Русские мастера огневого дела приготовили к стрельбе пушки. Перед обстрелом великий князь Ягайла предложил комтуру сложить оружие. Из крепости ответили оскорблениями.
В замковой церкви братья рыцари и священники молили пресвятую деву о даровании победы над язычниками. Шестьдесят три брата священника помогали служить замковому капеллану. Ярко горели жертвенные свечи. Вдохновенно и умилительно пел хор из братьев священников. Крестный ход с распятиями и хоругвями под перезвон колокольчиков обошел крепостной двор. В шествии участвовали вся орденская братия и горожане, за исключением стоящих на стенах. Комтур Генрих Клей усердно молился и отбивал поклоны.
Ночью началось моление в храме Патримпоса. Несколько тучных быков с золочеными рогами были принесены в жертву. Криве Палутис долго совещался с богами и предсказал великому князю Ягайле победу. Народ в храме ликовал, люди поздравляли друг друга. Радостная весть быстро облетела литовские и жемайтские войска.
В эту душную ночь луна ярко светила. С барабанным боем и завыванием дудок от шалаша к шалашу жрецы несли знамена с золотым петухом. Петуха с распущенными крыльями, выкованного из чистого золота, вынес из храма сам криве Палутис.
В лунном свете желтые одежды жрецов выглядели необычно, и казалось, что они были вытканы из золотых ниток.
Вымаливая у бога победу, дымили кадильницами и возносили к небу молитвы русские попы.
Медленно уплывала ночь. С первыми лучами солнца русские пушкари открыли огонь по крепостным стенам. В замок снова полетели каменные ядра. Огонь всех пушек был сосредоточен на небольшом участке стены.
Целый день без перерыва ухали бомбарды. Стреляли по очереди, десятками, чтобы не накалялись стволы. К вечеру в стене образовалась изрядная брешь.
Как только замолкли пушки, литовские войска пошли на стены. Их повел князь Скиргайла. Но рыцари защищались храбро и отбили атаку.
Прорвавшийся во двор замка высокий литовец толчком опрокинул лошадь вместе с железным рыцарем и растоптал ногами всадника. Литовца зарубили набежавшие кнехты.
В это время князь Витовт отбивал правый берег Немана от наступавших войск великого маршала. Находясь на левом берегу, Конрад Валленрод не мог оказать помощи осажденным, а переправляться ему не давал Витовт. Несколько раз великий маршал пытался достичь правого берега, но отступал с большим уроном.
В том, что Витовт захватил все немецкие крепости на правом берегу, сказалась его военная мудрость. А сейчас он соорудил своеобразную крепость на берегу: вдоль реки поставил в один ряд пять сотен телег одна к одной. С наружной стороны к телегам навесили дощатый забор с бойницами. Лучники на телегах были хорошо защищены от стрел и копий.
Не раз видел князь Витовт за рекой высокого мужчину с белыми большими крыльями на золоченом шлеме. «Ну-ка, великий маршал, доберись до крепости, — со злорадством думал князь, — пожалуй, и крылья свои здесь оставишь».
Немецкие рыцари собрали огромное войско. Но силы их разбивались о твердую решимость литовцев изгнать врагов со своей земли.
Снова взошло солнце над полем боя. И снова крепость обстреливали метательные машины. И надо же так случиться, что камень упал на голову Генриху Клею, стоявшему на стене. Рыцарь свалился и тут же испустил дух — голова его раскололась, как пустой орех. Крепость осталась без отважного и умного комтура.
Солнце заходило красное и большое. После его захода долго кровавилось небо. В шатре великого князя Ягайлы начался совет. Узнав о смерти Генриха Клея, великий князь решил, не откладывая, штурмовать крепость.
Посредине стола на черном кованом треножнике горели толстые свечи из красного воска. Возле Ягайлы сидел Витовт, по другую руку — князь Скиргайла, литовские и русские военачальники.
Выпрямившись, оттопырив слюнявую губу, рядом с Витовтом сидел криве Палутис в желтом балахоне. Князь Ягайла с трудом терпел возле себя жреца.
Прихлебывая вино, князь Скиргайла рассказал о своем плане захвата крепости. План был хорош, и с ним все согласились без спора.
Обговорив дела, военачальники разошлись.
Прежде чем уйти, жрец Палутис призвал благословение Перкуна на великого князя и, шлепая губой, тихо сказал:
— Наши боги посылают тебе благополучие, пока ты хранишь веру, в которой умерли твои предки, и будешь содержать родную землю заботливо и прилежно. — И жрец поднял на князя выпуклые глаза фиалкового цвета.
Ягайла внезапно почувствовал робость.
— Да будет так, — сказал он. А ночью долго не мог уснуть, вспоминая слюнявую губу жреца и его странные фиалковые глаза.
В шатре за столом после ухода Палутиса остались великий князь Ягайла и его брат Витовт. Князья не сразу начали разговор.
— Как ты мог? — сказал Витовт, подняв глаза.
— Я сожалею о том, что произошло, — поторопился Ягайла, — но не отрицай, если бы я попал тогда в твои руки, со мной обошлись бы не лучше… Не будем ворошить прошлое. Нам надо сломать хребет немецким рыцарям. После победы ты по-прежнему станешь трокским князем. Но придется принять православие, — добавил он.
— Твоя правда, надо сломать хребет ордену, — медленно ответил Витовт, сдерживая в себе гнев, — поэтому я в твоем стане. Главное — земля предков… А с тобой мы всегда сочтемся, люди свои.
— Великий московский князь скоро будет моим тестем, — сказал Ягайла. — Он обещал помощь, если понадобится.
— Что ж, поздравляю. — Витовт поднял чашу с вином. — А скоро ли московский князь сможет помочь тебе?
— Я не просил его об этом, — отозвался Ягайла, — пока нет необходимости… Как драгоценное здоровье Анны? — перевел он разговор на другое. — Мне помнится, она тяготилась сердцем.
— Она здорова, — ответил Витовт.
— Брат, — сказал, помолчав, Ягайла, — я виноват перед тобой и постараюсь искупить свою вину. Не сердись.
Двоюродные братья разошлись мирно, поклонившись друг другу и пожелав победы на завтра. Но о прежней дружбе не могло быть и речи.
Еще до восхода солнца все было готово к решительному наступлению.
Жрецы снова приносили жертвы и снова советовались с богами.
Перкун благословил наступление.
Ягайла в золоченой броне, полученной в подарок от московского князя, сидел на сером коне под красным сафьяновым седлом и смотрел на мрачные стены крепости. И стремена у князя золотые, и стальная сбруя с золотой отделкой. На конской груди сияло круглое золотое украшение величиной с человеческую голову.
Первый солнечный луч ударил в разноцветие стекол маленького церковного окошка в замке. Князь Ягайла вынул из ножен меч и поднял его кверху.
Оглушительный рев многотысячного войска ответил великому князю. Литовцы и жемайты первые бросились на приступ. Медленно поползли к стенам закутанные в мокрые шкуры осадные машины.
Перед воинами первой преградой встали глубокий вал и ров. Тысячи людей бросали в ров охапки хвороста. Многие падали, сраженные стрелами противника. Но ров быстро заполнялся. Как опара из квашни, хворост выпирал кверху… По хворосту воины полезли на вал и многоголовой лавиной перевалили через него.
У самых крепостных стен был еще один ров. Литовцы и его завалили хворостом. По приставным лестницам и прямо из осадной башни они полезли на стены. Но самая ожесточенная схватка шла у пробитой бреши. Бой длился несколько часов. Рыцари защищались храбро. Около полудня литовцы, жемайты и русские ворвались внутрь крепости.