Страница 44 из 98
— Пожалуй, я так и сделаю, — вдруг решил Андрейша. — Спасибо за добрый совет, Видимунд.
Глава девятнадцатая. СВЯТЕЙШИЙ ОТЕЦ НАШЕЛ КОРОЛЯ ДЛЯ ПОЛЬШИ
Папский посол, дородный розовощекий итальянец, въехал в ворота города Гнезно в сопровождении многочисленных слуг и телохранителей.
Впереди ехал воин с папским бело-желтым флагом, следом за ним другой, с гербом апостольского дома. Так было безопаснее: в Польше воевали между собой католики и папский посол для всех неприкосновенен. Итальянец был епископ и облечен большим доверием его святейшества.
В городе посла встретили придворные польского владыки и пригласили в монастырь кларисок, возвышавшийся на северной стороне Гнезна. Город был невелик: собор святой Троицы почти у самых ворот, потом соляные торговые склады, десятка два узких улиц, торговая площадь, небольшое здание городской ратуши. Проезжая мимо костела святого Лаврентия, легат остановил свой пышный поезд и помолился на золоченые кресты.
— Куда делся архиепископский дворец? — спросил он у сопровождавших его польских прелатов. — Почему его преосвященство живет в монастыре?
— Дворец разрушен его врагами, — ответил генеральный аудитор. — На польской земле люди сошли с ума и забыли бога.
Посол подумал, что Польша трещит по всем швам и сейчас удобное время нажать на архиепископа.
Посмотрев на серое, водянистое небо, он пришпорил коня и плотнее запахнул плащ. Стал накрапывать дождь.
Старинный святой дом кларисок, скрывавшийся за высокой кирпичной стеной, с виду казался мрачным и холодным. Немного сглаживал впечатление прекрасно возделанный сад.
Архиепископ Бодзента занимал крыло полупустого монастырского здания. Вместе с архиепископом расположились его многочисленные слуги. Владыка содержал двор, подобный королевскому, и больше никто в Польше не имел на это права.
У архиепископа были канцлер и гофмаршал. Канцлер председательствовал на духовных судилищах и был главным советником архиепископа. Гофмаршал управлял двором и при публичных выступлениях нес перед владыкой его посох. В числе придворных были генеральный аудитор, генеральный эконом, референт, стольник и виночерпий. Архиепископ держал при своем дворе кравчего, конюшего, казначея, библиотекаря, нотариуса, повара, стремянного. Не были забыты смотрители погребов и гардероба, шкипер, пчеловод и пушкарь. Потом шли многочисленные старосты и секретари, а в замках — бургграфы.
Все эти люди назывались не слугами, как у других вельмож, а придворными.
Польский владыка приветливо встретил гостя в большой приемной со стрельчатыми окнами.
Прелаты обнялись, поцеловались. Выразив на лице исключительное внимание, Бодзента спрашивал посла, благополучно ли он совершил путь от Рима, спрашивал о здоровье папы, а посол передавал папские приветы и благословение.
Потом Иоанн знакомился с придворными, которых по очереди представил ему архиепископ. Во время церемонии посол с удивлением посматривал на замечательные цветные витражи с изображением ангелов с крылышками, как у бабочек.
По небу прокатился удар грома. Сверкнувшая молния зажгла витражи на окнах, они сделались еще ярче и красочней.
Погода разыгралась не на шутку. Налетел ветер, наклоняя в саду деревья, зашумел проливной дождь. Итальянец порадовался, что успел вовремя забраться под гостеприимную крышу монастыря.
Слуга в раззолоченной одежде распахнул дверь в столовую и отодвинулся, пропуская гостя.
День был скоромный, и обед приготовили обильный. Во время обеда о деле не было сказано ни слова.
Папский посол ел со смаком жирное мясо. Макал хлеб в мясные подливки, без счета употреблял всяких колбас. Сытную еду запивал коринфским вином, кстати оказавшимся в монастырских погребах.
На вопросы архиепископа он отвечал односложным мычанием, причмокивал толстыми губами, закрывал глаза от удовольствия.
— Каюсь, ваша эксцеленца, — сказал посол, закончив выгрызать кусок душистой холодной дыни, — люблю потешить себя вкусной едой, ох как люблю!.. Разговор мне мешает — разве мясо словами сдобришь? К нему подливка нужна, а не слова. — Посол хлебнул вина. — Затем, ваша эксцеленца, хочу уведомить, что разговор должен быть тайным. А разве сие соблюдешь за обедом? — Он выразительно посмотрел на двух слуг.
Когда посол, закончив есть, вымыл руки теплой водой из серебряной чаши и насухо вытер их белым полотенцем, архиепископ Бодзента поднялся с кресла.
— Прошу в кабинет, ваша эксцеленца, — пригласил он почетного гостя и пошел вперед.
Иоанн, прихватив кувшин с коринфским вином, последовал за хозяином. Князья церкви миновали несколько комнат, обставленных с большой роскошью.
Кабинет гнезненского архиепископа был невелик, но уютен. Много книг. Впечатляющая деревянная мадонна замечательной работы, распятие из белого итальянского мрамора над дверью.
Посол поставил кувшин на стол, уселся и, повернувшись к Бодзенте, сказал:
— Его святейшество папа весьма доволен вашими действиями. Похвальна поспешность, с коей вы старались добыть короля для Польши.
Архиепископ, наклонив голову, внимательно слушал.
— Но не всякий король хорош для Польши в это тревожное время. — Посол замолчал. Слышалось только его прерывистое дыхание. — Разве Сигизмунд маркграф Бранденбургский может быть польским королем? — спросил он. — Нет, не может… его помышления — на Западе. Если он станет королем, снова начнется война за Силезию. Он снова ввергнет Польшу в пучину бедствий.
— Но, ваша эксцеленца… — поднял голову архиепископ.
— Подождите, подождите, ваша эксцеленца, — замахал короткой ручкой посол, — я не закончил своей мысли… А мазовецкий князь Зимовит разве сможет править Польшей? Нет и нет!.. В Польше будет много недовольных. Он по уши в долгах у немецкого ордена и еще больше разорит польскую казну… Неосмотрительно, ваша эксцеленца, поддерживать Зимовита Мазовецкого…
Владыка думал о немцах, заполонивших Польшу, думал о том, как они по-своему перестраивали жизнь народа, как изнутри захватывали в свои руки все нити польского государства.
— Но главный наш враг — немцы! — не выдержал он. — Немцы захватили польские земли и не дают полякам выхода к морю. А Зимовит поляк, потомок Пястов, он поможет Польше воевать с немцами.
— Так ли, ваша эксцеленца! — привскочил посол. — Разве добрый католик может быть главным врагом другого доброго католика? Главный враг добрых католиков — там, — он показал рукой на окно, — на Востоке. Добролюбивого отца всех христиан, папу, печалит, что на Востоке много людей отошли от истинной веры и не признают заместителя Христа на земле. Польше надо короля, который не побоялся бы войны с русскими отщепенцами. Польша должна поднять меч. Эти старания не будут напрасными, господь благословит вас богатством. Воссоединившиеся братья охотно отдадут под опеку свои земли… На Востоке — слава, на Востоке — богатство, на Востоке — благодать божья и святейшего папы. — Иоанн покраснел, синяя жила на лбу вздулась.
— Я не вижу такого короля! — воскликнул Бодзента. — Воевать с русскими? Это может погубить Польшу!
— Постойте, ваша эксцеленца. — Посол прижал руку к сердцу. — Можно завоевать русских руками русских… Я хочу сказать два слова только вам, ваша эксцеленца, — дело это деликатное и не терпит чужих ушей.
Папский посланник подвинулся в архиепископу и что-то прошептал ему в самое ухо.
— Как, язычника? — отшатнулся Бодзента. На его лице выразилось недоумение, даже испуг.
— Сначала крестить, потом женить на Ядвиге и короновать, — снова зашептал легат. — Его святейшество, источник мудрости и справедливости, проклянет тех, кто не подымет меча своего против схизматиков.
— Его святейшество папа не допустит. Ядвига и Вильгельм обвенчаны церковью, — пытался спорить владыка.
— Это не ваша забота, — прошипел посол.
И опять ничего не стало слышно.
Разгорелся спор. Бодзента не соглашался, но толстяк, умный и тонкий дипломат, заставил в конце концов архиепископа сдать позиции.