Однажды в дождливый вечер

Джинни почувствовала, как краска заливает ей лицо, и заметила мрачный взгляд Митча. Сердце у нее быстро забилось. Не совершила ли она ошибку, воспользовавшись его гостеприимством? Она чувствовала, как его близость притягивает ее. Но она не ищет никаких отношений, хватит с нее! Теперь ей нужно думать только о Джоуи.

Росита принесла глубокие миски с овощами и картофелем. Поставив их в центре стола, она вышла и вскоре вернулась с огромным блюдом, наполненным жареной курятиной и свежим печеньем из пресного теста.

После замечания Митча ощущение неловкости не покидало Джинни. Она надеялась, что они быстро поужинают и оставят хозяина дома в покое.

Митч ел молча, как будто ему тоже хотелось быстрее покончить с ужином и выйти из-за стола. Завтра она скажет, что они с Джоуи будут питаться в своей комнате.

Эмилин, казалось, ничего не замечала и улыбалась малышу, который успешно расправлялся с содержимым своей тарелки.

– Джоуи, расскажи нам, что ты сегодня делал, – обратилась она к нему. – Мы с тобой ходили смотреть лошадей, а что ты делал потом?

– Мистер Парланс сказал, что мне можно посмотреть на кошку в амбаре. И он разрешил мне погладить собак. Но я не могу играть с ними, потому что это пастушьи собаки, и он не хочет, чтобы их баловали, – серьезно ответил Джоуи.

– Чепуха! Эти собаки знают свои обязанности, и, если маленький мальчик поиграет с ними, они не станут от этого хуже. Так ведь, Митч? – воскликнула Эмилин.

– Эмилин, этим занимается Джек.

– Но ты можешь сказать ему, что разрешил Джоуи играть с собаками, когда они не заняты! Дейзи играла. Маленькому мальчику нужно иметь собаку.

Обстановка накалилась до предела. Джинни затаила дыхание, испуганно глядя на Эмилин. Похоже, тетка навязывает Митчу Джинни и Джоуи вместо его погибшей семьи. Если Эмилин станет слишком настойчивой, им придется уехать.

– Прошу прощения. – Митч оттолкнул стул и встал. Через две секунды он вышел из столовой.

– Господи, зачем я сказала это! Митч так болезненно реагирует на разговоры о Марлис и Дейзи. Но мне хотелось, чтобы Джоуи поиграл с собаками. Дейзи обычно играла с Софи.

Эмилин сокрушенно покачала головой, глядя на дверь, в которую вышел племянник.

Джинни поняла, что им нельзя оставаться на ранчо. Придется найти жилье, пока Митч не попросил ее уехать. Только бы работа осталась за ней!

Когда они поужинали, Джинни отвела Джоуи в его спальню.

– Утром мы найдем хорошую квартиру в Тамблвиде, – сказала она, присев к нему на край кровати.

– Мы можем завести собаку? – спросил Джоуи.

– Нет, мы поживем здесь недолго. – Джинни отвела у него со лба светло-каштановые волосы и с сожалением покачала головой. – Когда мы вернемся домой, я узнаю, разрешит ли нам управляющий держать в квартире собаку. Хорошо?

– А лошадь?

– Только не лошадь! – Джинни засмеялась и обняла сына. – Нам будет тесно в квартире с собакой, куда же мы поставим лошадь?

Джоуи засмеялся и предложил несколько вариантов, один невероятнее другого. Вскоре они смеялись уже вместе, что бывало очень часто. Джинни наслаждалась счастливым моментом. Она обожала сына и считала, что его отец лишил себя важной части своей жизни. Жаль, что ей не удалось найти его.

Наконец она поцеловала Джоуи и подоткнула одеяло.

– Спи спокойно, мой сладкий, – тихо сказала она, представив, что должен чувствовать Митч, потеряв свое дитя. Джинни охватило желание схватить Джоуи и прижать его к груди, чтобы на всю жизнь оградить от беды. Самый страшный кошмар – потерять ребенка. Как Митч пережил это?

Она спустилась вниз. В доме было тихо, в гостиной и в кабинете горел свет. Джинни заглянула в обе комнаты – в них никого не было.

Она подошла к лестнице, чтобы подняться в свою спальню. Но что-то заставило ее распахнуть парадную дверь и выйти на широкую веранду.

Там царила почти полная темнота. В слабом свете, лившемся из окна гостиной, она увидела Митча. Он сидел на стуле, вытянув длинные ноги и засунув руки в карманы брюк.

– Вы спите? – прошептала она, собравшись уйти на цыпочках.

– Нет. – Короткий ответ Митча не располагал к разговору, но Джинни не могла откладывать то, что она должна была сказать.

Она подошла ближе и оперлась на колонну.

– Я прошу прощения за неловкость, возникшую за ужином, – начала Джинни.

– Тетя Эмилин имеет право приглашать к ужину, кого пожелает, – сухо заметил он.

– Утром мы уедем.

– О чем вы говорите? – Митч встал со стула и теперь был в двух шагах от нее.

Джинни подняла голову. У него на лице играли тени, но она почувствовала пристальный взгляд темных глаз. У нее перехватило дыхание.

– Я буду работать с вами, если вы хотите этого, и буду бесконечно благодарна вам за операцию. Поверьте, я верну вам все до единого цента. Но мы не можем жить здесь. Это несправедливо по отношению к вам.

Митч долго молчал.

– Я сам решу, что справедливо для меня. Останьтесь.

– Невозможно, – Джинни покачала головой, – Совершенно невозможно. Мы причиняем вам слишком много неудобств и боли.

– Не понимаю.

– Я вижу это по вашим глазам. Вы хотите, чтобы здесь не было ни Джоуи, ни других детей. Эмилин говорит, что вы просто исчезаете, когда приходит ваша сестра с детьми. Я понимаю вас, поэтому мы уедем. Тогда ничто не будет напоминать вам о прошлом, и неугомонный четырехлетний ребенок не будет вертеться у вас под ногами.

Митч отвернулся, вглядываясь в темноту. Воцарилось молчание. Она собралась вернуться в дом, когда услышала тихий, полный боли голос:

– Ей было восемь. Восемь! Она могла прожить еще восемьдесят лет!

Джинни почувствовала ком в горле. Ей хотелось потянуться к нему, выразить сочувствие, но она не знала, как Митч воспримет его. Слова бессильны в такие моменты.

– Какая трагедия! – прошептала она. – Я сочувствую вам. Как бы мне хотелось вам помочь!

– Бессмысленная гибель двух дорогих мне людей…

– Я понимаю.

Она робко прикоснулась к его руке, он неуверенно обернулся. В полутьме Джинни почувствовала его горящий взгляд. Он наклонился, и она затаила дыхание. Неужели он хочет поцеловать ее? Впервые за многие годы она хотела ощутить власть мужских губ. После того, как Джон Митчелл Холден ушел из ее жизни, у нее лишь изредка бывали встречи, но ни один мужчина не заинтересовал ее настолько, чтобы она пошла на второе или третье свидание.

Но вспыхнувшее в ней влечение к Митчу заставило ее мечтать о невозможном. Готовая к поцелую, она потянулась к нему навстречу в надежде встретить его губы.

Наконец Митч повернулся, и с его губ сорвалось бранное слово. Он сошел с веранды и направился к конюшне.

Джинни медленно перевела дыхание, повернулась и побежала в дом, дрожа от волнения. Она испугалась своих чувств. Ей нужно думать только о деле, потому что это единственный способ отплатить ему за чудесный подарок.

«В этом виноваты ночь, воспоминания и то, что он стоял так близко, – говорила себе Джинни в спальне. – Он мужчина, я женщина, мы были наедине, а ночь просто волшебная! Он хотел поцеловать не меня, а женщину, чтобы попытаться забыть боль, с которой живет каждый день».

Когда Джинни скользнула под одеяло, она уже почти убедила себя. Но губы еще жаждали поцелуя Митча Холдена.

Митч услышал, как хлопнула дверь. Он стоял в загоне и, прислонившись к верхней перекладине, наблюдал за ночным отдыхом лошадей. Тишина оглушала его. Неужели он пытался найти облегчение от боли в поцелуе незнакомой женщины? После смерти Марлис у него не было женщин.

Он потер лицо руками и с отвращением потряс головой. Она была гостьей и ждала заботы и защиты. Вместо этого ей едва не пришлось отбиваться от его заигрываний.

Ребром ладони Митч ударил по столбу, заставив лошадей вздрогнуть. Конечно, где-то в глубине у него есть желание почувствовать близость женщины, ощутить ее прикосновение. Но этим он предает Марлис. Проклятье! Почему Джинни наткнулась на его ранчо? И кто выдавал себя за него пять лет назад?