Милая затворница

Судя по всему, экономка узнала о неудачной попытке Алекс выставить ее из дома. И теперь она даже не скрывала своего неуважения к хозяйке – разговаривала с другими слугами на гэльском, даже когда Алекс находилась в комнате. А когда они оставались одни, самодовольно ухмылялась, глядя на нее.

О, Алекс очень надеялась, что именно Ребекка принесет ей вино. В таком случае экономка познакомилась бы с новой миссис Блэкберн. У Алекс чесалась ладонь при мысли о встрече с этой девицей, однако в дверях появилась Даниелла с бокалом в одной руке и с графином в другой. Закрыв дверь движением бедра, она спросила:

– Как прошел вечер, мадам?

– Я ужасно устала.

– Теперь мы живем как фермеры, – сказала служанка с обидой в голосе.

«Должно быть, Даниелла что-то имеет против фермеров», – подумала Алекс, поворачиваясь к ней спиной и подставляя тесемки своего платья.

Даниелла, позевывая, раздела хозяйку. Она тоже, видимо, устала – и слава Богу, так как Алекс не имела желания поддерживать пустую беседу и тем более отвечать на неприятные вопросы.

Почувствовав, что корсет распустился, Алекс сделала глубокий вдох, затем проговорила:

– Завтра я буду долго спать, Даниелла. Не буди меня, пока я не позову тебя.

Оставшись одна, Алекс заперла дверь на задвижку – она впервые заперлась на ночь, но, видимо, не в последний раз, если ей придется остаться в этом доме.

Забравшись в постель, она не стала плакать, не проронила ни одной слезинки.

Глава 20

Послышался какой-то резкий звук, прогнавший сон раньше времени. И вот опять… Эти непрерывные методичные удары напоминали звон колокола. Видимо, Адам ковал подковы. Клэнг, клэнг, клэнг… Ставни на окнах нисколько не заглушали звуки.

Алекс открыла глаза. Открыла со вздохом и с ощущением разбитого сердца. Увы, сон совершенно не притупил боль. И теперь письмо Сен-Клера приобрело еще большее значение.

Правда, теперь уже Алекс не чувствовала вины из-за того, что утаила его. В нем содержалась очень расчетливая ложь. «Истории о твоих похождениях». Можно подумать, что она целовалась со множеством мужчин.

Да, она целовалась несколько раз с Деймиеном и даже с его лучшим другом и при этом искренне считала такое свое поведение скандальным. К тому же она отваживалась на весьма рискованные отношения, позволяя Деймиену ласкать ее в интимных местах. И сама ласкала его, испытывая даже некоторое удовольствие.

Несколько раз Деймиен учил ее, как надо ласкать друг друга руками, и для этого они уединялись в комнате, где она задирала до пояса свои юбки.

Алекс считала такие вещи слишком запретными, чтобы рассказывать об этом своему ревнивому мужу, и потому скрывала свой прошлый опыт. Однако она не могла понять, к чему он клонил сейчас. Неужели действительно думал, что она способна изменять ему, своему мужу? И почему он расспрашивает ее о прошлом? Выходит, Сен-Клер все очень точно рассчитал. Можно подумать, что он хорошо знал ее мужа. А может быть, все мужчины таковы.

Алекс поднялась с кровати, испытывая ноющую боль во всем теле, и подошла к окну, чтобы раздвинуть шторы и раскрыть ставни.

Внизу царило оживление – люди сновали туда и обратно, а лошади, выпущенные на выгон, вскидывали головы, явно наслаждаясь прекрасным солнечным утром. И никому не было дела до ее боли. Никто из них не нуждался в ней, а некоторые даже не хотели видеть ее здесь. Вероятно, она вела себя неправильно и не оправдывала их ожиданий. Да, она не заслуживала уважения с их стороны, и они не чувствовали в ней хозяйку. Даже слуги следовали в основном указаниям Ребекки.

Да и как эти люди могли уважать женщину, не сумевшую наладить нормальные отношения даже с собственным мужем?

Ей захотелось вернуться домой. В свой дом. Она здесь чужая и никогда не станет своей. Ей даже нет места в постели мужа.

– Ублюдок, – прошептала Алекс. – Ублюдок. – Ее сердце сжималось от боли, и душу терзали сомнения. – Ублюдок, – повторила она, всхлипывая.

Ее ноги подгибались, заставляя опуститься на пол, но она боролась с этим – боролась так, словно хотела победить Коллина. И победила, собрав всю свою волю. Расправив плечи, Алекс решительно направилась к двери и распахнула ее. Выглянув в коридор, увидела девушку-служанку и приказала:

– Пришлите ко мне мою горничную. Немедленно.

Молча кивнув, девушка поспешно удалилась. Алекс повернулась и окинула взглядом свою комнату. Есть ли здесь то, что ей необходимо? Например, деньги на дорогу…

– Вы звали, мадам? – У порога появилась Даниелла. – О Боже, что случилось? – спросила она, с трудом переводя дыхание.

– Заходи же, – сказала Алекс. И с силой захлопнула дверь, как только Даниелла переступила порог.

– Миледи, в чем дело! Что случилось?

– Я уезжаю, но мне необходимо, чтобы ты осталась здесь, Даниелла. Можешь сделать это для меня?

– Остаться? Что вы имеете в виду?

– Мой муж… мой муж обвинил меня в том, что я в прошлом была шлюхой, понимаешь?

– Да. – Даниелла побледнела и отступила на шаг. – Да, конечно, мадемуазель… то есть мадам.

– Я уезжаю. Этим утром. Который сейчас час?

– Девять.

– Значит, девять? – Очень хорошо. Обед еще нескоро, и до этого времени он не придет домой, хотя находится неподалеку. Впрочем, он не вернется до вечера, и тогда она уже будет за много миль отсюда. – Так вот, Даниелла, во-первых, мне потребуется завтрак, то есть провизия. И еще… и еще я должна упаковать в сумку кое-какие вещи. Ты можешь взять ее и спрятать где-нибудь за воротами? Я не хочу, чтобы слуги видели, как я выношу ее.

– Хорошо, мадам. Я пойду за едой?

– Да, иди. Я пошлю за тобой, как только приеду к себе домой, поняла? К сожалению, сейчас я не могу взять тебя с собой, так как ты терпеть не можешь верховой езды и… – Голос Алекс прервался, и по щекам ее потекли слезы.

Даниелла вскрикнула и протянула к ней руки, но Алекс отстранила их:

– Ничего страшного. Отправляйся за провизией, а я начну собирать вещи.

Как только дверь за служанкой закрылась, Алекс принялась за дело. Руки ее дрожали, но слез больше не было.

Шерстяные чулки… Шерстяной шарф… Деньги… Дорожное платье, которое она надевала всего лишь раз. Дополнительная пара перчаток. Что еще? Что еще? Оставалось место для еды, и можно было положить еще что-нибудь, но она не знала, что именно. Алекс на всякий случай сунула в сумку свечу, хотя не представляла, зачем она ей, ведь она решила, что найдет какую-нибудь гостиницу до наступления темноты.

Вспомнив о ноже, Алекс достала его из потайного места под кроватью и начала укладывать в сумку. Потом вдруг подумала о Сен-Клере. Он ненавидит ее теперь и способен даже на убийство. Алекс вытащила нож из сумки и задумалась. Если Сен-Клер наблюдает за замком и последует за ней… Что ж, она сделает все возможное, чтобы пустить ему кровь.

Алекс положила нож на туалетный столик. Она спрячет свое оружие в сапог, когда оденется.

Теперь она не могла думать ни о чем другом, кроме предстоящего путешествия, и начала действовать. Сняла ночную рубашку, затем натянула на ноги плотные чулки, надела длинные панталоны, подбитые ватой для тепла, а также сорочку и кофточку. Немного подумав, отодвинула в сторону сапоги и достала из комода еще одну пару чулок. Потом положила на кровать костюм для верховой езды, теплый плащ, перчатки и еще один шарф.

А одеяло? Тщательно скатав одеяло, Алекс затолкала его в сумку. Теперь сумка полна, хотя есть еще возможность поместить туда хлеб, немного сыра и ветчины.

Тут вошла Даниелла с подносом в руках. Окинув взглядом одежду на постели и раздувшуюся сумку, служанка тяжело вздохнула. Алекс же, сунув в рот кусочек бекона, занялась продуктами – следовало упаковать их как можно тщательнее. С грустью глядя на хозяйку, Даниелла пробормотала:

– Мадам, может, возьмете карету?

– Нет-нет, я должна уехать немедленно, пока он не хватился меня. Он из благородных побуждений начнет извиняться и попытается задержать меня. Но я не нуждаюсь в его благородстве и не хочу слышать никаких извинений.